Джордж Локхард - Контрольный выстрел
Журналист поблагодарил, и хотел отключиться, но жест Зантора заставил его подождать.
— Да, Тангор… Когда передача? Я бы не хотел пропустить…
Серебристый дракон улыбнулся.
* * *— О небо… — это всё, что я смог прошептать, войдя в зал. Огромное, гигантское помещение, не меньше километра в длину. Многочисленные отсеки. В центре — большой зал, где на высоком постаменте светился какой-то прибор. Сотни людей… и сотни драконов. Может и больше — но их было МНОГО. Я с ужасом осматривался, поминутно включая приближение дисплея. Компьютер записывал всё, что я видел — только поэтому я верил своим глазам.
Вот ряд боксов вдоль стены. В каждом неподвижно лежит дракон. Никаких запоров, никаких полей. Вот пара драконов спокойно стоят, пока люди в белых халатах берут у них анализы неизвестно чего. Вот в небольшой комнате трое людей следят, как два дракона занимаются любовью. На лицах драконов совершенно спокойное выражение, словно они сидят у себя дома. Никаких следов эмоций. Даже отдалённо. Вдали я ясно различил такое, что с трудом сумел сфокусировать зрение — мозг отказывался верить. На стенде стоял живой дракон, у которого не было половины тела!!! Вместо неё была жуткая мешанина трубок, блестящих металлических приборов и проводов. Дракон стоял неподвижно, но в глазах я впервые увидел эмоции. Боль! Страдание, такое страдание, что у меня невольно выдвинулись когти. Я зарычал, с трудом успев отключить микрофон. Так, рыча, я смотрел на ряды стеклянных приборов, в которых хранились ЧАСТИ ТЕЛ ДРАКОНОВ. Но когда я увидел трех-четырёхлетнего ребёнка, повисшего в растворе, с испуганно открытыми глазами, я остановился. На дисплее мигал сигнал «Опасность психологической атаки», компьютер срочно впрыскивал успокоительное. Я просто стоял, смотрел, и ощущал, как во мне поднимается нечто совершенно мне незнакомое. Некая сила, некая глубинная мощь, призванная стереть из Вселенной тех, кто мог так поступить. Я менялся. Нечто во мне пробудилось от долгого сна, нечто невероятное. Но времени на самоанализ не было. Ярость стремительно сьедала разум, я сопротивлялся — и победил. Около минуты неподвижно стоял, наконец сумел вздохнуть. Только теперь я понял, что не дышал.
— Чего стал? Пошли.
Голос… ГОЛОС… ГОЛОС ЧЕЛОВЕКА… Нет. Не сейчас. Сначала найти того, кто это сделал — потом. ПОТОМ я их убью. НЕ СЕЙЧАС. НЕМНОГО ПОЗЖЕ. НЕ СЕЙЧАС.
— Ты что, глухой?
Включил микрофон. Дыхание понемногу восстанавливалось.
— Куда надо идти?
— За мной, куда. — человек направился дальше. Я заставил себя пойти за ним. Ничего, ничего… Это кончилось… Всё проходит, Винг, и это пройдёт…
Винг?! Что такое Винг?! Я назвал себя Винг? Откуда пришло это слово? Неужели из памяти? Но ведь у меня физиологическая амнезия, она неизлечима… Или излечима?… Потом. Неважно. НЕ СЕЙЧАС, Рэйдэн побери!!!
— Вот, это и есть тот ящер, который разворотил нуль-т камеру. — полковник козырнул толстому и очень крупному человеку в гражданском.
— Почему он в скафандре? — голос совершенно не соответствовал виду. Жёсткий, чёткий — обладатель явно был настоящим воином, в отличие от идиота, притащившего меня сюда.
— В этом скафандре — бомба. Он сказал, для дезактивации нужен ключ, который есть только у офицеров.
Толстый помрачнел, и внезапно дал пощёчину Зигфриду.
— Идиот! Ты не видишь, что он сам офицер?! Это скафандр ХК2 м, их носят только офицеры!
Плохо. Очень плохо. Что теперь? Надо продолжать играть, другого выхода нет. Человек резко повернулся ко мне.
— Как зовут?
— Сержант Демон.
Удивился. Осмотрел скафандр ещё раз.
— Почему на тебе скафандр ХК2 м?
— Специально выдали для проведения операции.
Вздохнул с облегчением.
— Сними его.
— Приказ не может быть исполнен.
Человек усмехнулся.
— В этом скафандре нет самоликвидатора, дракон. Тебя обманули. Сними.
Так. Теперь — или нападать, или снять скафандр. Думать. Сняв скафандр, я беззащитен. Напав, я тем самым убью всех несчастных, которые мучаются здесь… Да и шансов нет со всеми справится без пушки и плазменного огнемёта. Но снять скафандр… Я пробежал по системе меню глазами, отметил пару пунктов, глубоко вдохнул, и подал команду.
Жужжание сервомоторов, шипение гидравлики. Я почувствовал себя голым — удивительное ощущение, никогда раньше не испытывал. Скафандр раскрылся, я вышел, на мгновение расправив крылья. Из-за всех сил пытался сохранить на лице выражение полной безучастности. Впрочем, они не приглядывались. Я встал в двух шагах от раскрытого скафандра, привычно опустившись на руки. Хвост чуть дрожал, усилием воли заставил его лежать спокойно. Чуть прикрыл глаза, чтобы ярость не была так заметна, и взглянул вниз. Толстый с интересом смотрел на меня, затем подозвал ближайшего человека.
— Позови Нилмера. Скажи, ему будет интересно.
Сам же повернулся ко мне.
— Итак, ты десантник.
— Да.
— Ты получил задание обнаружить наш центр, и уничтожить его.
— Да.
— Почему ты явился сам, а не в виде киборга?
Я едва сдержал изумлённый возглас. Откуда этот человек столько знает?!
— Потеря сигнала в лифте седьмого блока.
Он расхохотался.
— Ещё бы… Сара, иди сюда!
Подошла высокая самка, с длинными рыжими волосами. Она была одета в боевую форму человеческих коммандос.
— Эта ящерица пыталась протащить на борт киборга, и удивляется, что потеряла сигнал.
Самка засмеялась, а я замер. На борт!!! Это корабль!!! Но как могли люди построить столь огромный корабль?! Он не меньше станции «Возмездие»! Потом. Пока к нам приближался очень высокий и худой человек в чёрной мантии, с надвинутым капюшоном. Спереди была видна только длинная седая борода. Я сразу понял, что это и есть начальник всего проекта. От него просто несло властностью и силой. Я с удивлением заметил, что нечто в глубине меня отзывается на присутствие этого человека. Словно и он, и я, обладали некой общностью…
— Рокосовский, уйди. Сара, ты тоже. Все — вон.
Голос был совершенно спокоен, но люди немедленно отошли. Толстый даже не попытался возразить — столь велико было впечатление, которое производил Нилмер. Он замер передо мной, скрестив руки на груди. Глаз я не видел, но не сомневался, что он меня видит отлично.
— Кто ты?
Ненависть к этому человеку поднималась всё сильнее, но пока я ещё мог себя контролировать.
— Сержант Демон.
Нилмер на миг, казалось, задумался, затем спросил:
— Как ты сумел выжить после Сталкера?
Я задохнулся. Это невозможно. Он не мог вспомнить меня, для людей все драконы на одно лицо! Но надо отвечать.
— Пуля не попала в мозг, меня успели спасти.
Он кивнул.
— Сколько тебе лет?
Странный вопрос…
— Не знаю.
Он опять кивнул.
— Ответь: сколько будет 2365 умножить на 657?
Я машинально ответил:
— 1 553 805.
Он кивнул в третий раз, и спокойно сказал:
— Правильно. А теперь скажи, на что ты расчитываешь, сняв скафандр?
Глава 10
— Вопрос.
Распределяющий Ган с улыбкой повернулся к одному из детей.
— Да, Гром?
Маленький зелёный дракон сдвинул ВР шлем на рога, отпустив зажимы, и спросил:
— Тут сказано, «уничтожили колонии людей на Ринне». А я читал, что когда Шерхан прилетел с Риалона, несколько кораблей с людьми покинули Ринн, и им никто не мешал.
Высокий бронзовый кивнул.
— Там правильно написано, Гром. Тогда Шерхану не верили, но некоторые люди встревожились, и пожелали полететь на Новую Землю — узнать, правда ли это. Им не только не мешали, с ними даже полетели несколько драконов.
— И что с ними случилось? — спросила маленькая чёрная драконочка, также отодвинув шлем. Класс парил в невесомости павильона, и в центре шара, образованного детьми, висел Ган.
— Ну, Тень, что могло произойти с драконом на Новой Земле?
Малышка нахмурилась.
— Их убили?
— Да.
Гром хлестнул себя хвостом, едва не потеряв ориентацию.
— Но почему?… Почему люди всегда враждуют с другими? Они ведь не только с нами так поступали. Я смотрел отчёты о дезинфицированных планетах, почти всегда местные цивилизации находились в рабстве!
Ган подал сигнал «Общий разговор», остальные ученики принялись снимать шлемы. Подождав, бронзовый дракон повторил вопрос Грома. Затем некоторое время он молчал.
— Это хороший вопрос, дети. Ответ на него может занять целый кристалл. Но если говорить коротко… Понимаете, любое разумное существо имеет определённый набор стереотипов, которые заложены на биологическом уровне. Это напоминает ПЗУ в компьютерах — программа, которая имеется с рождения до смерти, и которую сам человек не в силах изменить.
