Сергей Демченко - Ангел
— Норг!!! — Он будто неохотно обернулся. Его «товарищ» замер над пропастью, приостановив свой «уход» и словно терпеливо дожидаясь Второго.
— Я слушаю Тебя, Высокий…
Я несколько мгновений колебался, затем поднял на него совершенно спокойные глаза. После того, как я принял решение, мне стало легче, словно я избавлялся от подарка, один вид которого будет ломать мне сердце всю жизнь, как немой укор за чьё-то разбитое счастье:
— Я никогда не попрошу вас отдать мне вашу Силу. Будь что будет.
— Тогда Ты можешь проиграть Битву, Существо. Мы погибали потому, что могли рассчитывать лишь на свои собственные возможности. Тебе же, пока есть мы, будет легче. Впрочем, это теперь Твоё право и Твоя ответственность. Однако всё же подумай…
Я упрямо набычился:
— Я не приму столь кровавого и постыдного для меня Дара. Живите, Тени…
Я готов отрубить себе палец, если я был не прав, и Норг тогда не улыбнулся мне одним краешком губ… В его «глазах» при этом мелькнуло что-то вроде… мимолётной благодарности?
…Впрочем, всё это могло быть игрою света среди плотного покрывала тьмы… Плодом моего воспалённого воображения. И всё же, всё же…
— Благодарю Тебя, Существо, за подаренный нам шанс… Я буду желать одного, чтобы Ты не проиграл благодаря своей воистину бесконечной доброте… — Он отвесил мне едва уловимый поклон головы. — Прощай, Высокий. Твой Путь тяжелее нашего, ибо Час настал… И помни: даже отказавшись от нас, Ты не можешь проиграть. Не имеешь права. Потому как Ты — последний из Нас. Больше Попыток никогда не будет…
Он крайне медленно вновь развернулся в сторону ждущего его Тереапта. Ветерок усилился, и уже только напрягая зрение до рези в глазах, я различал их тонкие контуры, едва различимый в бархате ночного воздуха абрис.
Они уходили, словно разносимые по кусочкам ветром, оставив меня наедине со столь невесёлым известием напоследок…
Не удержавшись, я всё-таки снова негромко его позвал:
— Норг…
— Да, Существо… — это доносилось уже слабо, устало и очень издалека. Очевидно, чтобы балансировать на грани реалий и затягивающего их Ничто, он прикладывал воистину неимоверные усилия.
— Последний вопрос… Ты вправе сказать мне, что значит моё имя?
Молчание начало приобретать уже ту грань, за которой стало понятно, что он ушёл. Ушёл, не отвечая.
Я уже перестал ждать. Когда вдруг… еле уловимо для слуха до меня долетело, донеслось, с шёпотом ветра в кроне осин, с беззвучно и величаво осыпающимся на Землю со звёзд, в виде незримого плача небес, тонким серебром:
— Аолитт и значит Высокий, человек… Имя дано Тебе было — Ангел…
Глава XIII
Сонный рассвет грозился вот-вот воспламениться кипящим маслом над нестерпимо раскалённым протвенем. Джи вёл машину, зевая и мотая головой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна. Как бы там ни было, они все раздрыхлись тогда не на шутку. Ночная прохлада не отпускала их из своих объятий, и они сдались её неге. Уснули, что называется, на совесть, разморенные и утомлённые предыдущей дневной жарой. Словно и не собирались ехать по ночи вдогонку умчавшимся на «Ровере» вперёд попутчикам.
Когда же их незадолго до полуночи попытался растолкать Рене, его беззлобно послали. Когда тот спросонок не понял, куда же именно, ему охотно пояснили, что «в чащу, за грибами». Тот подумал несколько секунд, затем ответил какой-то колкостью, снова сам упал на спину и захрапел. Мол, раз не надо вам, я — крайний, что ли?!
Теперь вот приходилось гнать, «убегая» как можно дальше от того места, где они застряли, до наступления пекла.
Машина шла ходко, как ни в чём ни бывало, словно и не была виновата в том, что по причине её «выкаблучиваний» они до сих пор ещё не вкусили хоть отдалённых прелестей цивилизации.
Небо светлело как-то резко, не по графику. Джи даже усомнился, правильно ли идут его хвалёные наручные часы, не отстают ли, «наевшись» вездесущей пыли. Однако часы на борту джипа показывали точно такое же время. А пелена света на горизонте тем временем разрасталась. Пока не дошла до уровня, вызывающего резь в глазах.
Джи остановил автомашину и решил разбудить остальных, чьи сонно головы телепались на расслабленных шеях в такт размеренного покачивания авто, изредка дёргаясь несильно, когда Джи налетал на какой-нибудь камешек.
— Эй, а ну-ка продрали глаза, люд! Тут что-то прямо непонятное такое творится… Даже машину толком не могу вести. Взгляните!
Чик недоумённо заморгал, когда ладонь Джи треснула его по спине. Распихав нещадно, в свою очередь, яростно мычащего в протестах француза, как будто передав этим эстафету, толстяк потянулся было за водой. Но предусмотрительный Мони попрятал воду ещё с момента, когда они погрузились в машину, в действительности опасаясь, что по ночной прохладе Чик станет часто прикладываться к воде, пока не выдует её окончательно, а потом и вправду запросится «по-малому». «Я не собираюсь утром чистить зубы песком, если он выдует всё», — робко заявил он Ковбою, кивком головы указывая на захрапевшего Нортона. Тот его поддержал.
Однако настырный, как голодная носуха, Чик перерыл всё, но нашёл. На удивление, пить он много не стал, а предпочёл всё-таки умыться. Что делал он в пути обычно крайне неохотно, поскольку здесь ему не стоило спешить по утрам на работу.
…Когда вслед за остальными выбрался, спотыкаясь и с ещё полузакрытыми глазами, недовольный всем на свете Рене, Джи успел уже слегка размяться, а маклер сиял умытой физиономией, шурша пакетами в чреве сумок в надежде позавтракать крекерами. Однако, когда отсвет «восхода» стал приобретать и вовсе странный синеватый оттенок, даже Чик счёл необходимым оторваться от упаковок с провизией. Рене и Джи уже вовсю пялились в ту сторону, откуда лилось это, словно слегка разбавленное искусственным ультрафиолетом, зарево.
— Там что, — процедурный кабинет «кварцуют»?! — изумлению Чика не было предела. — До рассвета по «графику» ещё больше часа! И свет уж больно странный какой-то…
С ним тут же согласились. Правда, Мони временами «выпадал», клюя носом даже стоя.
Свечение пропало так же внезапно, как и началось. Тьма вновь мгновенно сгустилась над досыпающей пустыней, словно всё виденное им просто почудилось.
Приятели недоумённо переглянулись.
— Что это там ещё за фокусы?! — Рене будто внезапно проснулся, когда до него стало доходить неестественность происходящего. Он с треском захлопнул зевающую пасть и недоумённо уставился, часто моргая, в темноту, в которой только что со свистом пропало это, уже было обещанное ему, утро!
— Это снова крокодил солнце в небе проглотил! — много читавший в детстве, Чик даже в такой странной ситуации исхитрился познакомить всех с переводом сказок Чуковского. Вышло несколько мрачновато, но почти в тему.
Однако не пришедший ещё окончательно в себя Рене глянул на него, как на ненормального. Какие крокодилы в небе, да по утрам, если тут такое?!
Троица явно пребывала в растерянности. Двигаться дальше? Или подождать, пока непонятное явление вновь не проявит себя или более не повторится, и тогда решать — драпать отсюда, вывалив язык и лихо загребая ногтями ног песок, или потихоньку и осторожно продолжать движение?
Внезапно горизонт невыносимо полыхнул розовым.
На миг словно ослепнув, Рене и Джи вскрикнули и прикрыли глаза. Чик, который в это время стоял к ним спиной и намеревался достать из наполненных всяким мусором и вещами глубин кабины изрядно измятую панаму, этой участи избежал. И именно он, повернувшись от неожиданности обратно, был единственным свидетелем, как на землю вдалеке падала крохотная огненно-рыжая капля…
— …Господи, помилуй, это же… — голос Чика предательски задрожал.
— Что там такое, Чик? — Рене и Джи, отчаянно трущие слезящиеся глаза, крайне постепенно начинали видеть пока ещё совсем смутные очертания предметов.
— Ребята…, мне кажется, ребята…, что это… Точно, мля, мужики…, это конец нашего траханного мира… — еле шевеля губами, Чик вспоминал всё, что слышал, знал, читал или помнил про ядерный удар.
— Что?! Ты не мог бы выплюнуть кашу изо рта? — Джи, разъярённый тем, что вместо нормальных объяснений из уст толстяка едва слышится какое-то невнятное, глупое и бессвязное бормотание, в то время как он ни черта не видит сам, перешёл на повышенные тона.
Однако Нортон не обратил на его тон ровно никакого внимания. Он осел на песок с таким видом, будто у него разом умерли все родственники, его банк в этот же миг лопнул, а его самого вот-вот придут арестовывать за неуплату налогов.
Чик выглядел так, словно на него свалились разом все мыслимые в этом мире беды. По его убеждению, именно так всё и было. Какие ж ещё нужны, на хрен, неприятности, если в сорока-пятидесяти километрах от тебя, как ему показалось, на землю упала горящей смолой ракета?!
