Майкл Стэкпол - Принц хаоса
Но, смотрите, если вы хотите вернуться во Внутреннюю Сферу, и рассказать всем, насколько ужасной была эта война, мы более чем приветствуем, чтобы вы уехали с нами сегодня вечером. Если вы не хотите наблюдать за работой, которую вы начали здесь, я найду кого-нибудь ещё. Вы можете не доверять мне, сэр Пол, но я доверяю вам. Я доверяю вам сделать всё, что вы считаете нужным, чтобы нормализовать наши отношения с кланами, и заложить основы для продолжительных и дружественных отношений между нами. Я не думаю, что здесь есть кто–то, кто сможет сделать эту работу лучше, чем вы, вот почему я прошу, что бы ее сделали вы.
Мастерс выгнул бровь.
– Даже вы?
Виктор посмотрел ему прямо в глаза.
– Конечно же, нет.
Мастерс мигнул.
– Не ужели?
– Действительно. – Виктор изучал лицо своего визави. – Я знаю свои пределы. Вы можете считать, что я держу себя выше человечества, что я считаю себя законом над собой, но это просто неправда. Я такой же, как и все другие – человек, которому была дана работа, и теперь настало время идти дальше. У меня есть обязанности в другом месте, которые требуют, чтобы я прибыл как можно быстрее, но я должен быть уверен, что эта работа будет сделана правильно. И это означает, что я оставляю ответственного, вдумчивого и компетентного человека руководить этой частью Хантресс. Это вы.
Мастерс нахмурился.
– Как раз тогда, когда я думаю, что понял вас, вы делаете что-нибудь, что заставляет изменить мнение.
– Это потому что я меняюсь. Вся эта экспедиция изменила нас всех. – Виктор пожал плечами. – И так же, как и вы, я надеюсь, что эти изменения к лучшему.
– Я вижу. – Мастерс медленно кивнул – Тогда хорошо. Я останусь здесь управлять Хантресс для вас. Передайте им, чтобы они прислали посла мне на замену – дипломатия это дело, в котором слишком мало рыцарства.
Виктор улыбнулся.
– Один древний земной ученый муж однажды дал определение дипломатии как искусство сказать «Хорошая собака», в то время, как вы ищите большой камень (Diplomacy is the art of saying 'Nice doggie' until you can find a rock. Will Rogers US humorist & showman 1879 – 1935 – «Дипломатия это искусство сказать „Милый песик“, в то время как пытаетесь найти камень» – прим. пер.). Я надеюсь, вы убедитесь, что дипломатия будет немного лучше, чем война.
– Я уверен в этом. – Мастерс улыбнулся и протянул Виктору руку. – Спокойной поездки домой и удостоверись, что кого бы они ни послали сюда, он будет иметь ласковый голос и запас больших камней.
17
Галерея современного искусства и кафе, Кресцент-Харбор
Нью–Эксфорд
Оборонительный рубеж Арк–Ройял
15 августа 3060 г.
Франческа Дженкинс почувствовала, что её сердце перестало биться, когда она вошла в галерею и заметила Реджинальда Старлинга. Высокий худощавый мужчина покрасил волосы и брови в яркий, неестественный алый цвет, ногти были наращены и покрашены в ужасный оттенок кроваво-красного цвета. Когда она подошла ближе, она увидела намёк на зубной имплантат в виде клыка, удлинивший его собственные зубы и кроваво-красные контактные линзы, которые спрятали его естественные голубые глаза. Его черные одежды, бросались в глаза своей консервативностью и строгостью, подчеркивая, насколько стройным он был и, определенно, превращали его в порождение ночи.
Она слышала, что он взял этот образ восставшего из мертвых, и восхищалась его способностью улавливать дух времени в Лиранском Альянсе. Ошеломляющие победы, которых добились силы обороны Звёздной Лиги против Ягуаров в Синдикате, удивили всех и подняли дух. То, что все думали, будет долгой и трудной войной, оказалось легкой победой, которую сначала приветствовали с большой радостью.
Затем СОЗЛ отправились на Периферию разобраться с сопротивлением Дымчатых Ягуаров, и сообщили, что продвижение стало менее быстрым. Люди тогда задались вопросом, не поспешен ли их ранний оптимизм. Нефритовые Соколы оставались на границе Лиранского Альянса и даже при том, что Соколы не пересекли область Арк–Ройялского оборонительного рубежа, завтра всегда могут объявить нападение. Люди начали думать, что кланы не настолько разбиты, как любила сообщать Звёздная Лига, и они ждали, что клановцы восстанут из могилы и снова принесут разрушения.
Старлинг посмотрел поверх прически холодного синего цвета невысокой клиентки и сложил руки на груди, когда увидел Франческу. Его дикая усмешка расширилась, позволив ей лучше разглядеть зубы. Он немедленно обошел женщину, с которой разговаривал и зашагал к ней.
– Ах, Фиона, ты видение.
– Ты слишком добр, Редж. – Франческа осторожно улыбнулась. Она решила надеть красное, расшитое блесками платье без рукавов, ниспадающее до середины бедра. Платье имело высокий ворот, который был плотно застегнут на горле, но изящный ромбовидный разрез бежал от впадинки на её горле до пупка, открывая мягкие изгибы её груди и демонстрируя шрам от пулевого ранения как раз ниже её грудины. Этот шрам всегда восхищал Старлинга и она знала, как представить его в выгодном свете, возбуждая мужчину.
– Я так рад, что ты пришла.
Рука Франчески скользнула под его руку.
– Ты, Редж? Я была удивлена, когда получила приглашение на это открытие. Я проигнорировала другие, предположив, что ты хотел позлорадствовать.
– Хорошо, что ты не пошла к другим, потому что я буду злорадствовать. – Старлинг повел ее в глубь галереи, мимо ресторана в меленькую комнатку. – Твой уход сначала привел меня в ярость, но затем после раздумий я нашел тебя вдохновляющей.
– Ты? Как так?
Редж вынул свою руку и широко развел ими.
– Очень вдохновляющей, моя дорогая. Эта работа полностью посвящена тебе.
Франческа оглядела комнату и тяжело сглотнула, чтобы вернуть сердце в надлежащее место. Картины в комнате были разных размеров, но все разделяли стиль и цветовую схему. Старлинг использовал довольно примитивный и импрессионистский стиль, рисуя их, положившись на палитру, состоящую по большей части из черного и зеленого цветов с красным в качестве контрастного цвета. Она узнала части собственного тела в большинстве изображений, включая шрамы на груди и на бедре. Её лицо, когда оно появлялось полностью, было абстрактным и огромным по сравнению с другими фигурами, как будто она была в некоторой степени сверхбожеством, постоянно осведомленным, что делали другие фигуры.
Картины имели заголовки вроде «Честность I», «Доверие IV» и «Нет секретов VIII». Она быстро сделала несколько расчетов в уме, и полагая, что Старлинг не лгал по поводу номеров картин, он сделал приблизительно две дюжины картин за три месяца с момента их разрыва, темп который превышал для него все ожидания.
Она посмотрела на него, широко раскрытыв глаза.
– Я не знаю что сказать
– Тебе не нужно ничего говорить, моя дорогая – Старлинг бросил злобный взгляд на покупателя, который вошел в меленькую комнатку, но человек быстро выскочил – Ты никогда от меня не слышала этого прежде, но я сожалею и благодарен тебе.
– Редж, с тобой все в порядке?
Мужчина откинул голову и рассмеялся.
– Ты помнишь, когда мы первый раз встретились?
– На минеральном источнике? Да. Ты взял меня той ночью на открытие как это.
– Да. Ты сказала мне на первой встрече – что твоё условие дружбы не иметь секретов от друзей. Ты говорила, что если я не смогу выдержать это, то, наверное, мы не будем друзьями. Я думал, что смогу, и мы начали запутываться.
Она протянула руку и погладила его щеку.
– Мы стали любовниками.
– Мы стали. Я разделил близость с тобой, не думаю, что я когда-либо разделял что-то подобное, и это пугало меня. Именно поэтому у меня была связь с той моделью, которую я рисовал. Когда ты узнала, твоя реакция частично была такой, какой я ожидал и хотел.
– Ты хотел, чтобы я бросила тебя. – Фиона позволила легкой улыбке коснуться её губ. – И я сделала, что ты хотел.
– Да, дорогая, но не по причине, которой я ожидал. Я думал ты бросишь меня, потому что я изменил тебе. Ты сказала мне, что проблемой была не моя измена, а факт, что я солгал об этом. – Редж встряхнул головой – После того как ты оставила меня, я долгое время сидел и думал. Я хотел, что бы ты пришла к открытию, так чтобы я смог бы оскорбить тебя, но затем я понял, что сделал ошибку. Ты действовала открыто и установила простые правила для нашей дружбы. Я нарушил эти правила и заплатил последствиями.
Он усмехнулся и указал на дверной проем, за которым ходили ярко одетые покупатели.
– Ты не походишь на них, Фиона. Они приходят сюда, что бы получить частичку меня, как будто простые деньги могут купить мой дух и заставить меня быть лояльным. Если я выйду туда и начну оскорблять их, они будут ловить каждое слово. Это знак престижа, что я соблаговолил поносить их. Если я откажусь продать им картину, сказав, что их дом не достоин её, то они найдут агента, который купит её; так они могут сказать что обманули меня, не зная, что агент купит ее по вздутой цене.
