Александр Радин - Стрингер. Летописец отчуждения
Рябой выхватил у Петро дробовик и направил стволом в сторону отмычки.
— Полегче… — примирительно вскинул руки Вечный. — Мальчик прав. Иди своей дорогой.
— Ты постоянно разлагаешь группу, — Рябой плавно перевел ствол в сторону старика. — Может, тебя просто грохнуть? Поодиночке все — трупы. Как ты этого не поймешь? Или просто дерьмо выпирает?
— Поодиночке — вы трупы, но не я, — даже глазом не моргнул Вечный. — Журналист, кстати, один пришел. Живой, как видишь.
Рябому показалось, что он понял, почему Вечный к ним прицепился, почему увязался за их группой. У него наверняка были какие-то свои планы, но не хватало щита, дураков, которые будут собирать собой ловушки. Поэтому старик навязывал постепенно свою волю, изменял маршрут, давал с умным видом советы, пугая всех неминуемой гибелью. И ему ведь верили! Как можно не верить сталкеру, который топтал Зону задолго до того, как появился бункер компьютерного червя Че?
— Я просто веду группу, — продолжал беситься Рябой. — Я не хочу, чтобы они все передохли. И я, в отличие от тебя, никого не бросаю. Не прикрываю свой зад.
— Не ври, — парировал старик. — Вчера ты бросил Потапа, сегодня Зайца, так что не прикидывайся святым.
— Какая же ты мразь!
— Это Зона. Здесь нет мразей. Есть только живые и мертвые. Я иду через НИИ.
Рябой не смог переломить ситуацию, не смог никого убедить и уж тем более не смог переспорить Вечного. Он заметил, что даже Петро склоняется в пользу предложения старика. А журналисту, увлеченно снимавшему лес, было вообще все равно.
— Тогда веди, сука, — зло сказал Рябой, опуская дробовик. — Но знай, что, перед тем как меня кончат, я пущу в тебя пулю. И каждый человек в группе — на твоей совести.
— Тогда трогаемся, — поднялся Вечный.
Казалось, вся ситуация его совсем не взволновала.
Квинтэссенция хорошего кадра — движение. Лучше всего, если объект не знает, что его снимают. Только в таком случае он ведет себя раскованно, не зажимается перед камерой и обнажает все свои недостатки. Рабочий на заводе безбожно матерится, мент украдкой прячет свежесрубленные купюры, чиновник, даже не читая, подмахивает документ, солдат в страхе за собственную шкуру стреляет по всему, что движется. Это жизнь. Жесткая и правдивая. Протокольные съемки никому не интересны. Зрителю нужен реализм. Правда, зритель и без того тертый калач. В лучшем случае он только улыбнется. Кому как не ему знать о жизни все? Но бывают моменты, когда статика многозначительна и вопиюща. Редко, но бывают.
Как только Петро осторожно приоткрыл ворота первого уровня одного из корпусов, Смертин начал снимать. Там не бегали зеленые человечки, не стелились стебли никому не известных растений, и даже не прятался корабль пришельцев. Все было намного банальней. Пол огромного ангара был усыпан трупами. Бетон залит кровью, стены забрызганы. Такое впечатление, что людей специально рвали на части, размахивали в воздухе конечностями, чтобы нарисовать некую модернистскую картину смерти.
Зайца вырвало. Петро побледнел.
— «Монолит», — выдавил побледневший Рябой, внимательно рассматривая шеврон на оторванной вместе с рукавом комбинезона руке. Черный кристалл на желтом фоне. А ведь так выдернуть надо еще постараться. Хозяин наверняка лежит где-то рядом. Оружия не видно.
— Я туда не пойду, — кивнул в сумрак Петро.
— Придется, — серьезно ответил Вечный.
Другой дороги действительно не было. Между двумя массивными зданиями, отстроенными в незамысловатом стиле социалистического реализма, превосходно расположился «фреон». Такой широкой аномалии Рябой еще ни разу не видел. Толстые стены «коробок» местами густо покрылись инеем. Вход в административный корпус, расположившийся справа, был крепко заварен.
Ангар открыт. Заходи, если жить надоело.
Заяц ткнул дрожащим пальцем куда-то вверх. Здание огибали трубы теплотрассы, тянущиеся от небольшой котельной. Они проходили чуть выше примыкавшей к комплексу стены, увитой несколькими рядами колючей проволоки.
— Что могло так? — спросил Смертин, отвлекшись от съемки. Ангар больше напоминал скотобойню.
— Все что угодно, — ответил старик.
Алексею показалось, что подобные картины тот видел не раз. Слишком спокойно воспринимал. А может, совсем очерствел. Его не поймешь.
— А что нам мешало обойти территорию краем забора с внешней стороны? — осторожно поинтересовался Петро, явно не горя желанием лезть на рожон. Впереди маячила лотерея «кто пойдет первым». Спичка у него была, конечно, подлиннее, чем у Зайца, но все же…
— Там дальше болото. Строили-то по-взрослому. Чтобы подходов у вероятного противника было как можно меньше, — Вечный сделал несколько шагов. Осмотрелся. Попятился. — Я тоже туда не пойду. Туда нельзя. Давайте поверху.
Заяц полез на теплотрассу первым. Он цеплялся за бледно-желтую намотку, опутанную по кругу тонкими листами железной ленты. В один прекрасный момент раскисшая от времени ткань затрещала, и сталкер чуть не полетел вниз, вырвав приличный клок стекловаты. Вовремя успел подстраховаться второй рукой и удержался.
— Мы по ним весь корпус обойдем, — позвал он сверху. — Забирайтесь.
Пока Алексей карабкался, едва не уронил камеру. Повезло, что он еще у периметра предусмотрительно сделал для нее ремень и, когда нужны были свободные руки, вешал на плечо.
Идти по трубам было неудобно. Между ними ширился зазор примерно в три кулака, и в любой момент нога могла сорваться. Если не свалишься, то обязательно что-нибудь сломаешь. Зато с такой высоты открывался отличный вид на НИИ. Вечный не ошибся. К бетонной стене чуть дальше действительно тянулась жидкая трясина, прорезанная длинными узкими прудами, которые больше напоминали залитые зеленой жижей рвы. Там что-то шевелилось, но присматриваться было некогда.
У края кирпичной кладки теплотрасса сворачивала и исчезала в стене корпуса. Пришлось прыгать. Старик предусмотрительно кинул вниз болт. Детекторы аномалий он не признавал, а железяками по старинке пользовался. Свеженький и блестящий, тот звонко прокатился по раздробленному молодой порослью елей асфальту и застыл, глядя на людей сверкающей шляпкой.
Двор казался пустынным. Ворота ангара с противоположной стороны были плотно закрыты и даже забаррикадированы стальными шпалами.
— Здесь кто-то недавно был, — показал Вечный на разбросанные по асфальту гильзы и пластиковую крышку от медицинского набора.
— Конечно, был, — хмыкнул Рябой. — Трупы совсем свежие. Остальные успели свалить и дверку прикрыли… Кто же там засел?
Алексею тоже было интересно, какая тварь пряталась в ангаре, но он предпочитал помалкивать.
— Иди да посмотри, — предложил Петро, оскаливаясь.
— В любом случае оно пока сыто, — резюмировал Вечный. — Иначе бы нас еще на входе распотрошили. Радуйтесь, салаги, — хохотнул он.
— Пойдемте отсюда, — робко попросил Заяц.
— Не торопись, сынок, — предупредил Вечный.
Он внимательно осматривал двор, пробегая глазами по хаотично наваленным трубам, «кировским» покрышкам, останкам поваленной сторожевой вышки. Прямо в центре лежал перевернутый БТР. Оторванная башня валялась в провале стены. Как раз на том месте, где стояла вышка.
— На тот свет всегда успеем. Вон, скорее всего, кухня, — Вечный ткнул пальцем в сторону двухэтажного кирпичного здания, — рядом барак. Туда лезть не стоит. Запах человечины выветривается десятки лет. Твари его любят. Вон, вероятно, медпункт. Крест красный на стене. Рядом с ним еще один ангар. Видите? Ворота открыты. Значит, остатки группы через него к выходу ломились. Крови и трупов вроде нет. Получается, что чисто, хотя проверить не помешает. Я правильно рассуждаю, Рябой? Или бредни полусумасшедшего старикана? Да не кривись ты…
— Да.
— Ну тогда иди первым, — подмигнул ему старик.
Рябой обреченно подался вперед. Он сам предложил Вечному вести и теперь пожинал плоды своей глупости. Сталкер шел медленно, плавно переступая с пятки на носок. Стараясь шуметь как можно меньше. Асфальт все равно огрызался хрустом мелких камешков и битого стекла.
У БТРа пряталась «жарка». Трава рядом не росла, поэтому вычислить ее было практически невозможно. Небольшой огненный шар резко атаковал Рябого, но тот вовремя среагировал. Сталкер отпрянул назад, так и не сумев сохранить челку и брови. Он оступился, упал на спину и тут же перекатился на безопасное расстояние. Огонек пробежал по кругу и спрятался в останках машины. «Жарка» была совсем маленькой. Старик с улыбкой назвал ее «зажигалкой», потешаясь над маневрами Рябого. Того начало коробить.
На входе в ангар заиндевевшим асфальтом оскалился очередной «фреон». Все НИИ был чуть ли не одной большой морозильной камерой. С маленькой «жаркой» посредине. Понятно было, что рано или поздно ледяные аномалии доберутся и до нее. Ловушки тоже дерутся между собой за место под белым солнцем Зоны. Здесь все дерутся.
