Алексей Калугин - Кластер Джерба: Второе правило крови
– Да в чем дело-то, Виир? – непонимающе развел руками Хоэм.
– Баба в кваде!
– А! – улыбнулся Доберман. – Так это Регина!
– Регина? – Хамерхаузен еще раз посмотрел на рыжую, чтобы уж точно быть уверенным в том, что он не ошибается. – Да это же баба!
– Ну да! – как ни в чем не бывало кивнул Доберман. – Только она не любит, когда ее так называют!
Рыжая только теперь повернула голову в сторону выходящего из себя Хамерхаузена, надменно вскинула подбородок и сделала ему приветственный жест рукой. Который можно было истолковать и так: «Не переживай, парниша!»
Хамерхаузен именно так его и понял.
– Ах, так она не любит, когда ее называют бабой! – заорал он уже во всю глотку. – А мне не нравится, когда бабы прикидываются рамонами!
– Она не прикидывается! – покачал головой Хоэм.
– Что? – наклонил голову Хамерхаузен.
– Она не прикидывается!
– А что же она тогда делает?
– Она и есть рамон!
Услыхав такое, Хамерхаузен опешил.
– Что?.. Баба – рамон?
– Она не любит, когда ее называют бабой!
– И что же мне теперь прикажешь делать? – вопрошающе раскинул руки в стороны Хамерхаузен.
– Можешь называть ее Региной!
– Что ж, ладно, – чтобы успокоиться, Хамерхаузен провел ладонью по волосам. – Вот что… дорогуша… – обратился он к рыжей.
– Меня зовут Регина, – перебила его девица.
– Вали-ка ты отсюда, Регина.
Хамерхаузен махнул рукой куда-то в сторону, не особенно заботясь о направлении. Ему было абсолютно все равно, куда свалит эта рыжая заносчивая девица. Он просто не хотел больше тратить на нее время. И видеть ее тоже не желал. В баре – с удовольствием. Но не за рулем квада!
Рыжая еще выше подняла свой острый подбородок и положила обе руки на рулевое колесо. На руках – гловлетты из кожзама с серебристыми цепочками на запястьях. Ну, разумеется, усмехнулся про себя Хамерхаузен, что еще ожидать от бабы!
– Ты звал рамонов ехать с вами.
– Да, я звал рамонов.
Хамерхаузен сделал особый акцент на последнем слове.
А Регина сделала вид, что не обратила на это внимания.
– Так вот, я – рамон.
– Она – рамон! – подтвердил Хоэм.
– Не лезь, Доберман! – указала на него пальцем рыжая. – Я сама разберусь!
– Бабы… Извини, женщины не бывают рамонами.
Хамерхаузен старался, чтобы голос звучал спокойно. И чтобы насмешка была в нем не особенно слышна. В конце концов, он вовсе не имел желания обижать Регину. Он просто хотел, чтобы она поскорее отсюда убралась. Потому что ситуация, по сути, была глупее некуда. Ему приходилось препираться с какой-то глупой бабой, возомнившей себя рамоном.
– Кто тебе это сказал? – с вызовом посмотрела на Виира Регина.
Тут уж Хамерхаузен не смог удержаться от саркастической усмешки. Он сделал жест полусогнутой рукой, как будто призывая всех присутствующих стать свидетелями того, что не он затеял эту свару.
– Это же очевидно! – он окинул взглядом всех, кого смог. – Кто поедет в кваде, за рулем которого… – многозначительная пауза и лицедейский полупоклон в сторону квада с молнией. – Женщина!
– Я! – поднял руку невысокого роста, широкоплечий здоровяк с обвислыми усами и наголо выбритой головой.
На нем были коричневые лосины с бахромой и куртка такого же фасона. Под курткой – странного вида полосатая майка. Одной рукой здоровяк придерживал на плече большой зеленый оружейный ящик.
– Я тоже с ней еду, – помахал снятой с головы широкополой шляпой высокий, мускулистый, черный, как смоль, негр с плоским носом и будто вывернутыми губами. На нем было облегающее трико, такое же черное, как и его кожа, а поверх него – длиннополый серый пыльник.
– Как звать? – спросил Хамерхаузен.
– Юл Конструктор, – представился лысый здоровяк в лосинах.
– Кин, – назвал себя негр.
– Что, просто Кин, и все? – удивился Хамерхаузен.
– Так проще, – пожал плечами негр.
– Ну, ладно. А меня – Виир Хамерхаузен.
Он посмотрел на других рамонов из Войвода, изъявивших желание ехать в Кластер Верда. Вроде бы все нормальные мужики. С некоторыми из которых Виир был лично знаком. И никто из них не возражал против того, что за рулем квада с голубой молнией на борту сидела баба. Странно, конечно… Но, в конце концов, это их кластер и их дело.
– Имейте в виду, ребята! Отставших ждать не будем! – Хамерхаузен вроде как обращался ко всем, но смотрел при этом только на Регину. – Я не пугаю, а предупреждаю. Чтобы потом – без обид.
– Ясно! – Юл кинул ящик, что держал на плече, в багажник Регининого квада.
Регина обворожительно улыбнулась, подняла руку и помахала Хамерхаузену высовывающимися из гловлетты голыми кончиками пальцев.
Виир сделал вид, что не заметил жеста. Но, сев на свое место, он озадаченно прикусил губу. Что она хотела этим сказать?
– Ну что, едем? – положил руки на руль Катаяма.
– Давай, – махнул рукой Хамерхаузен.
Катаяма дернул рычаг ручного тормоза.
А Хамерхаузен вновь задумался.
Глава 21
– Становится скучно, – уныло произнес Катаяма на исходе четвертого дня пути.
Солнце скрылось за невысоким перелеском, за которым прятались Усопшие Земли. Серые сумерки постепенно гасили дневной свет, как будто впитывали его в себя. От земли поднимался плотный белесый туман. Воздух пах свежей сыростью, словно где-то неподалеку располагалась прачечная. Не автоматическая, а очень старомодная, где белье стирают вручную очень старательные и прилежные прачки. И в воду они для отдушки добавляют не синтетические ароматизаторы, а лепестки цветов и ароматные травы.
– Завтра будем в Кластере Суина, – сказал сидевший за рулем Хамерхаузен.
– Ну да, – Катаяма облокотился на дверцу и подпер голову кулаком.
В принципе, Хамерхаузен его понимал. Скучно было вот так, без остановки, катить вдоль дороги, провожая взглядом столбы разметки и точно зная, когда на горизонте появится кластер. Это тебе не пампа, где все время приходится быть настороже. Потому что в пампе все время что-нибудь происходит. И нужно успеть понять, что сулит тебе то или иное событие, прежде чем оно станет необратимым. В том, чтобы дать деру, между прочим, нет ничего зазорного. Главное, сделать это вовремя. Успел – выходит, сделал правильный выбор. Нет – ну, значит, пора лезть в драку! А вот лезть на рожон – это самое распоследнее дело. Потому что там, куда ты лезешь, на самом деле ничего нет. Просто помни об этом – и это избавит тебя от многих ошибок и неприятностей.
К тому же в пампе рамон один. А значит, не поспишь.
Хамерхаузен посмотрел в зеркало заднего вида. На заднем сиденье спал, подложив сложенные вместе ладони под щеку, Витя Канелин по прозвищу Клещ. Говорят, прозвище свое он получил за то, что мог на спор перекусить зубами девятидюймовый гвоздь. Сам Хамерхаузен этого ни разу не видел, но достаточно было взглянуть на большие неровные желтые, будто камни, Витькины зубы, чтобы не считать эту историю пустым вымыслом. Гвоздь не гвоздь, но какая-то доля истины во всем этом была.
– Сколько он уже спит? – спросил Хамерхаузен.
Катаяма посмотрел на часы.
– Через пять минут будет ровно десять часов.
– Я не сплю, – не открывая глаз, подал голос Канелин.
– А что же ты тогда делаешь?
– Лежу с закрытыми глазами.
– Зачем?
– А что еще делать?
– Ну, хотя бы ужин приготовить. Мы тебя, собственно, и взяли в квад, потому что ты обещал заниматься кухней. Договор какой был? Мы по очереди ведем, а ты – готовишь.
– У меня все под контролем, – уверенно заявил Канелин.
– Да? И что же у нас сегодня на ужин?
– Сосиски.
– Консервированные?
– Разумеется.
– Консервированные сосиски были на завтрак и на обед.
– Уточнение! – Канелин чуть приоткрыл левый глаз. – На обед были консервированные сосиски с консервированными бобами.
– Ты называешь это разнообразием?
– Я называю это сбалансированным питанием.
Квад Хамерхаузена ехал справа от дороги, подминая колесами высокую сухую траву. Пампа простиралась по другую сторону дороги – та ее часть, что называют Окраиной. Почему Окраиной? Да кто ж ее знает. Наверное, просто нужно было как-то назвать, вот и назвали как придется. А по эту сторону дороги, если повернуть направо, въедешь в Усопшие Земли. Хотя если верить Прею, то как раз-то и не въедешь, а подорвешься на одной из гравитационных мин, опоясывающих Усопье по всему периметру.
Странное дело – кому и зачем это понадобилось? И какая была цель? Запереть тех, кто находился внутри, чтобы они за пределы периметра выбраться не могли? Или не позволить тем, кто снаружи, попасть внутрь? С учетом того, сколько поколений минуло с того дня, теперь уже, наверное, до истины и не докопаться. Да и кому она нужна?
