Лев Жаков - Во имя Зоны
— Ты! — Курильщик наставил на него толстый палец. — Что ты видел?
— То же, что и все, — отозвался наемник, оглядываясь. — Куда нас притащили? Кто-нибудь знает, или все без сознания сюда попали?
— О чем ты думаешь? — Бывший бармен уставился на него со злостью. — Мы в плену, ясное дело. Но кто победил — мы или Протасов? И что, кровосос высоси ваши мозги, произошло? Откуда все эти мутантские аномалии? Это что, генерал подстроил? Кто-нибудь мне расскажет, а?
Сталкеры стали наперебой вспоминать. Цыган пробрался между ними к ближайшему окну.
— Там ничё не видно, — сказал все тот же хрипун и снова закашлялся. В помещении было холодно.
— Не удивлюсь, если это Протасов, — заметил Цыган. Сидящие на лавке у окна сталкеры подвинулись, и он приник к щели между досками.
— Да ты объясни, как он это сделал?! — заревел Курильщик. — Генерал что, экстрасенс какой-то? Как он может управлять аномалиями? Всеми сразу?!
— Никак такого не может быть, — отозвался кто-то.
— Да может, Протасов нашел метод, — тут же заспорил хриплый.
Они находились в деревенской избе, стены были сложены из толстых бревен, потемневших от старости и сырости, между ними торчали черные клочья склизкого мха. Напротив окна, за полосой черной земли, была такая же стена, только глухая. Свет падал откуда-то из-за второй избы — похоже, на ней висел прожектор. Воздух был влажный, небо светлело. Над крышей избы напротив поднимался дымок.
— Вот и поспали, — хмуро пробормотал Рамир и направился к другим окнам. Ботаник ходил за ним, как собачка, и беспрестанно поправлял очки. Одна линза треснула почти пополам.
— Ну, чё увидел? — настойчиво, почти требовательно прозвучал тот же хриплый голос, и к Цыгану подошел пожилой сталкер, плешь которого окружала лохматая седая поросль. Сталкер заклокотал горлом, сотрясся телом и кашлянул так, что, казалось, у него должен был желудок выскочить изо рта. Но нет, обошлось; он прокашлялся и протянул руку: — Мерзость.
— Бывало и хуже, — пожав сухую ладонь, сказал Рамир и выглянул в другое окно.
— Это меня так зовут, — пояснил пожилой, рукавом вытирая губы. — Лечусь, лечусь, но хрипунец, мерзость такая, одолеет меня. Не жилец я. Эта болячка сильнее человека.
— Ты уже десять лет не жилец. — В углу поднялся высокий сталкер с крутыми плечами. На таких можно дома носить или автомобиль в лифт затаскивать, невольно отметил Рамир. Нижняя челюсть у качка была квадратная и выдающаяся вперед, как лоток для приема мелочи. — Задолбал со своим хрипунчиком, мерзость такая. Пожилой покачал плешивой головой. Лицо у него было круглое, доброе.
— Не любите вы стариков, — сказал он сдавленным голосом и вновь согнулся в кашле.
— Прикидывается, — кивнул качок Рамиру. На рукаве выцветшего камуфляжа у него был пришит шеврон «Долга». — На жалость давит, Мерзость-то. Я Кувалда.
Он протянул руку, и Цыган понял, откуда пошла эта кличка. Вроде Цыган и сам не жаловался на размеры — рост приличный, и ладонь нормальная, крепкая такая, но она утонула в экскаваторном ковше Кувалды. Видимо, кулаком он мог пробивать стены. Цыган вложил в рукопожатие все силы.
— Так чё там? — Кувалда кивнул на окно.
— Что, никто не смотрел?
— Да смотрели, — подал голос Мерзость. — Но ничё не поняли. Деревня какая-то заброшенная…
— Мы на базе генерала Протасова, я уверен! — выпалил Ботаник.
— С чего вдруг? — буркнул Мерзость.
«Вредный старикашка», — подумал Цыган, выглядывая в окно. Перед этим окном тоже стояла изба, но полуразрушенная: крыша провалилась, в окнах нет стекол, стены местами обгорели, не хватало несколько бревен, и внутри видна была печная лежанка, поросшая ржавыми волосами. Вокруг избы стоял покосившийся забор из редких кольев, такие же заборы окружали соседние избы, пребывавшие даже в худшем состоянии, чем эта, напротив. Заброшенные садики заросли бурьяном, на корявых ветках полузасохших яблонь еще остались коричневые листья, заборы заслоняла крапива.
— Да больше негде, — сказал с пола патлатый свободовец с трубкой в зубах. Трубка слабо тлела, Рамиру показалось, что он уловил сладковатый травянистый запах конопли. — Враг-то у нас один, больше некому нас в плен брать.
— Зачем, зачем им нас в плен-то брать? — тут же закашлялся Мерзость, толстым пальцем тыча сверху в лицо патлатому. Тот не отодвинулся, только сквозь сомкнутые губы пыхнул дымком.
Глаза Цыгана привыкли к сумеркам, и он уже хорошо различал все вокруг. И лица, и скрюченные на полу тела, и низкий дощатый потолок, с которого свисала на шнуре лампочка в рваном бумажном абажуре, обгоревшем с одной стороны. Дверь открыта, за ней темно — судя по всему, там сени, возможно нужник и кладовка, или что обычно бывает в деревенской избе.
Из сеней вошел, перешагивая через тела, поправляя мятую и мокрую энцефалитку, поджарый невысокий долговец.
— Что тут? Сколько нас? Кто старший?
Сталкеры начали переглядываться. Кувалда поднял необъятную ладонь, на которой можно было устраивать дискотеку:
— Сержант Кувалда. Третий отряд объединенного лагеря.
— Младший лейтенант Грыжа. Доложите обстановку, сержант.
— Грыжа, ты-то помнишь, как сюда попал? Ты-то понял, откуда аномалии? — тут же пристал к офицеру Курильщик.
Рамир двинулся к другому окну, вполуха слушая гудение Кувалды, заглушившее ворчание бывшего бармена. Мало кто помнил, как сюда попал. Все были целы, но многие пострадали от трамплина или от приклада военсталов. Кувалда рассказал только, как заставляли тащить на себе других сталкеров, как провели по тропке между аномалиями и как тропка опять заросла ловушками, как впихнули в эту избу и бросили.
— Отсюда кое-что видно, — зашептал Рамиру на ухо Ботаник. — Посмотрите туда…
Цыган дернул плечом, отгоняя назойливого лаборанта, и всмотрелся в сумерки. Здесь света не было, но он заметил движущийся луч далеко справа, над холмами.
— Там река, — наседал Вова, не уловив намека. — Видите? Видите? Вон между домами немножко видно буксир, ага?
— Да вижу! — Цыган выпрямился, отталкивая его. — Не надо на голову только садиться!
— Да я вовсе и не…
— Это база Протасова, — заключил Рамир, поворачиваясь. — Точно. Я помню данные разведки и снимки с камер.
Младший лейтенант Грыжа, у которого шеврон «Долга» был нашит на груди, на кармане энцефалитки, и сержант Кувалда прекратили обмен данными и повернулись к Цыгану.Все сталкеры прислушались. Курильщик подвинулся ближе:
— Ты уверен?
— На все сто. В избе стало тихо, даже шепот в сенях прекратился.
— Но зачем мы ему? — нарушил молчание Грыжа. Некрасивое лицо его с широкими скулами перекосилось от умственного усилия.
— Зачем? — эхом повторили Кувалда и Мерзость. Никто не ответил, все задумались. Наконец патлатый со своего места предположил, вынув из рта трубку:
— Выкуп потребует?
— С кого? — усмехнулся Цыган. — Мы никому не нужны.
— С государства, — пожал плечами патлатый. — Не знаю. Ботаник заволновался, начал переминаться с ноги на ногу, сутулясь больше обычного:
— А вдруг он хочет нас обменять? Мерзость сморщился, затрясся и выдал еще одну очередь кашля крупного калибра.
— Вот еще! На кого это вдруг?
— Наши отбили атаку аномалий и взяли в плен военсталов! И генерал будет менять! Сталкеры зашевелились, начали переглядываться, в их глазах появилась надежда:
— А что? Может быть!
Кувалда положил ладонь на плечо Ботанику, и того пригнуло чуть не к полу, очки слетели с длинного носа, Вова едва успел их поймать.
— Жаль огорчать, тебя, парень, но я видел, как они жгли лагерь.
— Мы проиграли, — скрипнул зубами Курильщик. — Проиграли, мать вашу! Протасов победил! Но как?
Сталкеры притихли. Здесь было тесно, и только это спасало от холода. Воздух выходил из ноздрей облачком пара, сталкеры вповалку лежали и сидели на полу, жались друг к другу, и в сумерках Цыгану на миг показалось, что перед ним стадо спящих драконов.
— Сейчас не важно, кто проиграл, а кто победил, — сказал Цыган. У него замерзли кончик носа и пальцы на руках. Наверное, на дворе около ноля, а здесь не топят и, кажется, не собираются. — Главное — как нам отсюда выбраться.
— Не, — лениво отмахнулся патлатый. — Главное — что с нами собираются делать.
— Точно! Да, верно! — загудели сталкеры.
— Мне плевать, что они собираются делать, я здесь оставаться не намерен, — отрезал Цыган.
— Я посмотрю, куда ты денешься, — захихикал Мерзость. Он вытащил из кармана полупустую упаковку бумажных носовых платков, достал одну салфетку и трубно высморкался.Заглянул в платок, насладился видом своих соплей, скомкал и опустил в карман брезентовой куртки.
— И жрать хочется, — добавил Кувалда.
Рамир направился к черному проему, вышел в сени, Ботаник поплелся за ним. Тут было темнее, чем в избе, и сидело с десяток сталкеров — кто прислонился к стене и вытянул ноги, кто обхватил руками колени, кто подпирал спинами друг друга. При появлении Цыгана многие подняли головы. В маленьких сенях было тесно, пахло сортиром. В углу стояло пластиковое ведро с водой, в воде плавала белая пластиковая кружка.
