Василий Головачев - Триэн
Он спустился к первому блоку и начал ставить палатку. Спешить ему было некуда, до речки Олгуйдах, на берегах которой были обнаружены загадочные металлические котлы, и до знаменитой Долины Смерти, куда он стремился попасть, оставалось совсем немного, чуть больше трёх километров, а находка «космодрома» убеждала, что он на правильном пути…
* * *– Вот фотографии, – подал толстый конверт Гордеев.
Ватшин вынул пачку снимков, с минуту рассматривал их, удивляясь хорошему качеству изображений.
Сидели у него дома, в кабинетике, приближалась ночь, и пришлось зажечь настольную лампу.
– Когда снимали?
– Больше года назад, на цифровую камеру. Но нам эти фотографии достались всего месяц назад, – сказал руководитель «Заставы». – К сожалению, фотограф – Тимофей Семенович Фомин – погиб.
Рука Ватшина дрогнула.
– Как?
– Скорее всего, смерть археолога не была случайной, мы разбираемся. Но он успел сделать исключительное открытие и передать дневник своего похода в надёжные руки.
– Он дошёл до… Долины Смерти?
– Дошёл и даже успел найти ещё один котёл в речном откосе Олгуйдаха, прежде чем испортилась погода и ему пришлось возвращаться. Мы готовим туда экспедицию.
– Котлы похожи на… боксы для хранения…
– Дэн утверждает, что это энергетические модули, разлетевшиеся по всему Вилюю после взрыва корабля-матки. Фомин наткнулся на площадку для приземления… или для старта корабля.
Ватшин скептически хмыкнул.
– Строить космодромы непродуктивно. Уже сегодня понятно, что современные космолёты должны использовать не жидкостно-реактивную тягу, а полевую, антигравитационную, струнно-тоннельную. Для них не нужны искусственные площадки для старта и посадки.
– Речь идёт о древних временах.
– Какая разница? Чтобы пересечь звёздные расстояния, нужны иные технологии, никакие ракеты не помогут изучить Галактику.
– Вот для уточнения этого постулата мы и решили подсунуть вам задачку – посмотреть в прошлом бассейн Вилюя и его притоков, кто там садился, когда, что строил и зачем. Сан Саныч утверждает, что хроник вы посильнее, чем он.
Лесть была приятна, однако Ватшин подумал об этом мимолётно, рассеянно.
– Сам-то он что ж?
– Уваров занят другими делами, не менее важными. А вас мы планируем направить на изучение земных артефактов, если не возражаете, особенно на территории России. Здесь обнаружено много интересного.
Ватшин усмехнулся.
Гордеев ощупал его лицо умными серыми глазами.
– Вы в чём-то сомневаетесь?
– Вспомнил чью-то шутку: если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
По твёрдым губам полковника скользнула беглая улыбка.
– С Богом мы договоримся. Ваше решение?
Ватшин помолчал. Он не был ни агентом разведки, ни сотрудником спецслужб, ни мастером рукопашного боя, он был писателем, а жизнь заставляла его воевать.
– Почему к нам такое внимание?
– К кому – вам?
– Ко мне… к Сан Санычу.
– Вы – хроники, видящие прошлое, а иногда и будущее, таких людей – единицы на миллиарды живущих, на всё население Земли. Ваше умение видеть – это оружие колоссальной мощи. Вот почему за вами гонятся и будут гоняться все мировые спецслужбы, но в первую очередь ксеноты.
– Я думал – наоборот…
– Нет, именно так. Для ксенотов вы – залог их успеха в деле полного подчинения человечества.
– А если мы откажемся работать?
– С нами?
– С вами… и с ними… скроемся где-нибудь, чтобы нас не нашли.
Гордеев побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, по лицу его прошла тень.
– Не скроетесь, Константин Венедиктович, нет такого места на Земле. К тому же хроники долго не живут, ориентируйтесь на это обстоятельство.
Глаза Ватшина стали круглыми.
– Почему? Не живут?!
Гордеев снова усмехнулся.
– Вы слишком много знаете. С нами вы будете в безопасности… относительной, конечно, потому что ничего абсолютного в природе не существует, но в пределах наших возможностей мы безопасность гарантируем, без нас же вы…
– Понятно. – Ватшин ссутулился над столом перед призрачным кубом объёмного монитора, в котором плавали, превращаясь друг в друга, цветные геометрические фигуры. – Не так уж много я знаю.
– Талант хроника в вас только-только проклюнулся, всё впереди. Сан Саныч по этому поводу шутит: я очень много знаю, но практически ничего не помню.
Ватшин бледно улыбнулся. Математик Александр Александрович Уваров, Сан Саныч, как его все звали, первый хроник, согласившийся сотрудничать с «Триэн», являлся для Ватшина непререкаемым авторитетом и в некотором роде – учителем. И если в правильности своих решений Уваров не сомневался, Ватшину оставалось только сосгласиться.
– Я ничего не умею… ещё напортачу…
– Научим, – рассмеялся руководитель «Заставы», одного из подразделений «Триэн», которое непосредственно работало с хрониками и организовывало их охрану. – Никогда не бойтесь делать то, чего не умеете. Помните, ковчег сделали любители, профессионалы построили «Титаник».
Улыбнулся и Ватшин. На душе стало легче. Гордеев видел его насквозь, но относился к нему без пренебрежения и шутил не обидно, а главное – представлял собой силу, на которую действительно можно было опереться.
– Итак, поможете?
– Куда ж я денусь с подводной лодки, – как можно твёрже сказал Константин. – Полистаю материалы о Вилюе и попробую сходить в прошлое, посмотреть, что там происходило.
– Тогда разрешите откланяться. – Полковник встал. – Мы готовим экспедицию в район Верхнего Вилюя, в Долину Смерти, хорошо бы к этому моменту иметь данные – что и где искать.
Ватшин проводил его до двери, вернулся в кабинет.
Вошла жена в домашнем халатике, присела на краешек стула. Красивая, милая, тёплая, заботливая, не испугавшаяся трудностей. Дариня, как выразился Сан Саныч, когда они заговорили о подругах во время одной из встреч. Как её уберечь от беды, оградить от опасности? Существует ли такая возможность? Или ей всю жизнь придётся следовать за мужем, не принадлежащим себе, за которым охотятся не простые уголовники или коллекторы (слава богу, он никому ничего не должен), а инопланетяне?
– Что молчишь? – тихо спросила она. – У нас всё плохо?
Он улыбнулся, привлёк Люсю к себе, поцеловал в пахнущую чистотой шею.
– У нас всё хорошо, котёнок, и будет хорошо! Хотя забот, конечно, прибавилось. Я, наверно, не дотяну до понедельника.
Люся напряглась, отодвинулась, глаза её потемнели.
– Ты заболел?!
– Что? – не понял он. – Ах, это… извини, оговорился, я имел в виду – начну писать роман раньше, давно подготовил материал. Намечал начать в понедельник, а сегодня пятница.
– Не пугай меня больше! Шутник.
– Не буду.
– Хочешь, заварю свежего чаю?
Он поколебался.
– Не хочу, лучше морсу сделай. А я пока посижу в Сети, скачаю кое-какую информацию по Вилюю.
– Это где? – простодушно спросила жена.
– Якутия, далеко за Уралом.
– Зачем тебе?
– Иван Петрович просил посмотреть, там недавно нашли остатки каких-то древних сооружений.
– Ладно, занимайся. – Люся упорхнула на кухню.
Ватшин ещё раз, более внимательно просмотрел переданные Гордеевым фотографии и влез в Википедию, где хранился материал о реках вилюйского бассейна, а также о знаменитой Долине Смерти – Елюю Черкечех, которую изучал погибший археолог Фомин.
Разумеется, как писатель-фантаст и вообще разносторонне информированный и любознательный человек Ватшин знал о существовании Елюю Черкечех, но пока что эта тема его не слишком интересовала. Тем неожиданнее была просьба Гордеева «посмотреть прошлое» Вилюя, и Константин ощутил дрожь в жилах – как тигр, почуявший добычу. Проявить себя с этой стороны – в качестве хроноразведчика – он не планировал.
Компьютер развесил в мониторе требуемый материал.
История открытия Долины Смерти насчитывала почти сто пятьдесят лет. Её обследовали как заезжие иностранцы-путешественники, так и русские географы, геологи и археологи. Были найдены и описаны металлические «котлы», лежащие в болотах и реках Олгуйдах и Алгый Тимирбить, пещера, где по легенде некогда жил великан Уот Усуму Тонг Дуурай, и обработанные технологическим путём задолго до появления здесь человека каменные плиты и столбы.
Археолог Фомин как раз и наткнулся на плиты, возраст которых, по его прикидкам, был не меньше десяти-двенадцати тысяч лет.
Люся позвала пить горячий морс.
Посидели на кухне, поговорили о житейских делах, о предстоящем отдыхе на Алтае с друзьями, и Константин вернулся в кабинет, настраиваясь на хроноразведывательный поход.
Погружение в спящую вселенную собственной психики произошло естественным образом, без долгой медитации, стоило ему только сосредоточиться на полной тишине. Мысль прыгнула в прошлое, в неведомые глубины Всего и Вся. Психика этот процесс воспринимала как спуск на воображаемом лифте, прозрачные стенки которого позволяли разглядеть пролетающие мимо картины прошлого.
