Даниэль Дакар - Джокер
Мэри уселась в кресло рядом с центральным проходом. Внутри вибрировала туго натянутая струна, ненависть, казалось, выжигала глаза изнутри. Она постаралась успокоиться, кивком ответила на приветствие Фортескью, быстро улыбнулась Терри Малоуну. Почувствовав чей-то взгляд, повернула голову и тут же склонила ее, принимая благословение матери Агнессы. Монро начал говорить, но она почти не слушала его. Какая-то вступительная тягомотина, пусть треплется, сколько влезет, нам же еще и лучше. Да-да, ты очень уважаешь союзников и благодарен им за помощь… что ж физиономия такая кислая? Уксусу хлебнул? О, конечно, у Бельтайна колоссальные экономические проблемы… а то тут кто-то еще не в курсе. Что-о? Нет, какова наглость! Обратиться к Империи за кредитом! Ну-ну… Мэри покосилась на Никиту, сидящего между Шоном и Савельевым двумя рядами дальше по другую сторону прохода. На лице Корсакова застыла благожелательная улыбка, он кивал, соглашаясь стать посредником между Советом Бельтайна и кредитными организациями Кремля… Да где же Маккормик?!
Мэри уже была готова начать подпрыгивать на месте от нетерпения, когда разглагольствования Монро были внезапно прерваны. Центральные двери распахнулись, и в зал стремительно вошел Верховный судья Бельтайна. Годы не согнули Стивена Маккормика, шаг по-прежнему был широк и размашист, полы мантии развевались за спиной, как крылья. Вслед за ним в зал проскользнули несколько фигур в знакомой броне: полицейские пилоты, самое доверенное подразделение Моргана. Двое остались у дверей, еще четверо, отстав на три шага, двинулись за судьей. Одновременно открылись боковые двери зала и тут же закрылись, пропустив внутрь таких же безликих часовых. Табельное оружие пилоты, не скрывая, держали на виду. Вот теперь Монро испугался по-настоящему, его глаза забегали, а голос заметно дрожал, когда он осведомился:
— Что все это значит, ваша честь?
Маккормик, как по заказу остановившийся рядом с креслом Мэри, дождался, пока в зале стихнет недоуменный гул, и в мертвой тишине проклекотал:
— Джастин Френсис Монро! Вы обвиняетесь в убийствах, в покушениях на убийства, в незаконных генетических экспериментах, в пособничестве врагу и государственной измене. Вы арестованы.
«Не смотри на друга, смотри на врага, всегда смотри на врага, иначе потом у тебя может не оказаться возможности взглянуть на друга!» — учил когда-то Мэри наставник Фицхью, преподававший в Корпусе рукопашный бой. И сейчас она смотрела только на Монро и потому увидела, как его правая рука скользнула к карману куртки с нашивками Генетической службы. Увидела, и вскочила, и налетела на Маккормика плечом, и сшибла его с ног. Что-то ударило ее под правую грудь, грохот выстрела обрушился на плечи, придавливая к земле, не давая выпрямиться, и она осела на пол, заливая кровью синий ковер и уже не видя и не слыша…
…как валится на ступени возвышения для ораторов Монро, чья челюсть не выдержала столкновения с затянутым в перчатку кулаком Каллахана…
…как на вскочившем Никите, как волки на олене, повисают с двух сторон Шон и Савельев, вы-кручивая руки, не давая добраться до кобуры…
…как падает рядом с ней на колени Морган, приподнимая голову с выступившей на губах кровавой пеной, и как орет он в коммуникатор: «Тернер, сюда, быстро, Мэри ранена!»…
…как док Тернер, вбежавший в зал из холла, проталкивается через окруживших ее людей, и используемые им при этом выражения больше подходят уличной шпане, а не почтенному пожилому врачу…
…как, дождавшись, пока Монро выволокут из зала через боковую дверь, Шон и Савельев отпускают Корсакова и тот выходит на связь с Дубининым, требуя, чтобы доктор Тищенко немедленно прибыл на планету «и посадите на управление катером самого психованного психа, какого найдете!»…
…как с кряхтеньем и оханьем поднявшийся на ноги судья Маккормик, криво усмехаясь, бросает в пространство: «Ну что ж, как минимум одно покушение на убийство даже доказывать не придется, свидетелей более чем достаточно!»…
…как возбужденно подпрыгивает на галерее, вытягивая шею, Дейв Карнеги, как он дергает за рукав оператора: «Ты снял это, Крис, ты это снял? Флосси, запрос на экстренный выпуск!» и, дождавшись третьей отмашки ассистентки: «Дамы и господа! Только что заседание Совета Бельтайна было прервано самым драматическим образом…»
Присланная в Комплекс из Центрального госпиталя реанимационная машина неслась обратно, оглашая улицы города заунывным воем сирены. Тернер, не доверявший никому, бесцеремонно выгнал из нее прибывшую бригаду и теперь колдовал над распростертым на носилках телом, нетерпеливо огрызаясь в ответ на вопросы, сыплющиеся из сжавшегося в углу Моргана:
— Генри, я не знаю. Нужно сканирование. Да не знаю я! Ты же видел, какой калибр, мать его так! Выходное отверстие совсем рядом с позвоночником, может быть все что угодно и помимо пробитого легкого. Да будет она жить, будет, сейчас доберемся и я все сделаю, сам. Брось, от такого и триста лет назад никто не умирал при условии вовремя оказанной помощи. Хорошо, что вызвали этого русского врача, я-то Мэри никогда не лечил, не довелось, а он совсем недавно ей помощь оказывал, проконсультирует, если что. Так, все, ты мне надоел, хватит причитать. Заткнись, Генри, кому сказано, мы прибыли.
Окруженные пилотами гравиносилки скрылись в дверях приемного покоя. Где-то там, в недрах госпиталя, уже готова была операционная, за доктора Тернера Морган поручился, и Корсаков, примчавшийся вслед за реаниматорами, начал успокаиваться. Вот только… Здание большое, пилотов, поддержанных дюжиной десантников, для полноценной охраны может и не хватить, надо вызывать подмогу с орбиты. Никита отдавал себе отчет в том, что его мысли сейчас более всего напоминают паранойю, но поделать ничего не мог. И тут…
Сержант Одинцов пребывал в самом благодушном настроении. Наконец-то подошла его очередь идти в увольнение на твердь — а то ведь кроме пустынного островка в океане и не видел ничего! — и он уже успел перемигнуться с хорошенькой девчонкой, сидящей с подружками у стойки уютного бара. Неплохая планета. И в кои-то веки раз Экспедиционному флоту действительно рады. Он уже совсем было собрался подвалить к встряхивающей гривкой огненно-рыжих волос хохотушке, когда строгого вида представительная дама сменила на огромном экране над стойкой невнятную голопостановку и что-то произнесла напряженным тоном. На ее месте возник взъерошенный мужик лет пятидесяти. Возник, произнес несколько слов и исчез, остался только голос, комментирующий видеоряд. Старик в судейской мантии что-то говорит, рядом с ним сидит в кресле… ишь ты, вот, значит, как она выглядит при всех орденах! Однако! Одинцов подтолкнул локтем соседа и указал на экран как раз в тот момент, когда обзор переместился с грузного мужчины, держащего пистолет, на падающую Мэри Гамильтон. Голос все бубнил за кадром, долговязый седой дядька с роскошными бакенбардами приподнимал голову девушки, пузырилась на губах кровавая пена… Одинцов вскочил, схватил за руку приглянувшуюся ему девчонку и рявкнул:
— Ты уник знаешь? Переводи!
— …оказал сопротивление при аресте… майор Гамильтон ранена… Центральный госпиталь… — уник девицы был на редкость корявым, но суть Федор уловил.
— Ее везут в Центральный госпиталь? — кивок. — Где это? Ну, быстро! А, черт с тобой…
Еще трое десантников, вместе с которыми сержант и завалился в этот бар, споро выбирались из-за стола.
— Мужики, кто еще в городе из наших? Давайте, гоните всех, кого найдете, к Центральному госпиталю, не доверяю я местным. Это ж надо — при всем честном народе не уберегли, шпаки…
Двое, по примеру Одинцова, тут же начали связываться с приятелями, а самый младший из спутников сержанта, не прекращая вызывать кого-то через коммуникатор, уже выбежал на улицу и нажал кнопку вызова такси на фонарном столбе возле бара.
Вот эту-то лихую четверку, выпрыгивающую из перегруженной машины чуть ли не на лету, и увидел Корсаков.
— Господин контр-адмирал, сержант Одинцов в ваше распоряжение прибыл!
— Вольно, сержант, — кивнул Никита, — какими судьбами?
— Увидели экстренный выпуск новостей. Сейчас еще люди подтянутся, прикроем входы-выходы, на крышу, опять же…
— Молодец. Молодец, Одинцов. — Никита почувствовал, как его начинает отпускать напряжение и даже попытался пошутить: — Веселое у тебя увольнение вышло, ничего не скажешь…
— Разрешите вопрос?
Корсаков кивнул.
— Как майор Гамильтон? Что говорят?
— Да ничего пока не говорят, — в сердцах сплюнул Корсаков. — Жить будет, а остальное…
Перед госпиталем приземлились еще несколько такси. Выскочивший из дверей приемного покоя Каллахан молниеносно оценил обстановку, тут же раздобыл где-то компьютерный блок, развернул дисплей и вывел на него схему госпиталя. Световое перо порхало, обозначая контрольные точки. На вопрос Каллахана о необходимости оружия вновь прибывшие ответили дружным хохотом: русский десантник сам по себе оружие, не парься, мужик! Однако пилота это не смутило, он переговорил с кем-то и попросил господ десантников немного подождать. Двадцать минут спустя на тротуар перед госпиталем плюхнулся, слегка при этом покосившись, неприметный потрепанный пикап. Из-за руля без лишней спешки вылез поджарый мужик лет сорока и невозмутимо принялся швырять из кузова на землю характерного вида ящики.
