Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
Где-то рядом раздался глухой вопль, торфяная крепь под телом Пашина содрогнулась. Его противник отвлекся, пытаясь сообразить, кто кричал.
Илья вскочил, сделал два прыжка к противнику и, подчиняясь все тому же прозрениюбоя, ткнул перед собой крестом с яростной мыслью: сдохни! Уморь метнул желто-зеленую искру, не такую яркую и мощную, как молния противника, но цель свою она нашла. Раздался еще один приглушенный вопль, затрещали кусты.
Илья метнулся вперед и застал противника, согнувшегося над стволом осинки, врасплох. Свое оружие – трезубец, а не рогатину – этот худой и высокий мужик в черном применить не успел. Удар в голову отбросил его на несколько метров назад, в заросли боярышника и крапивы.
Стало тихо.
– Антон! – позвал Илья.
– Здесь я, – отозвался напарник.
В тумане обозначилось смутное пятно, оформилось в фигуру Громова, поддерживающего левой рукой правую.
– Ранен?
– Руку парализовало…
– Потом подлечу, уходим.
Они быстро добрались до берега, спрыгнули в лодку, к счастью еще не потопленную засадниками, и погнали к протоке.
Торфяной берег болота, затянутый синим туманом, и заводь скрылись за изгибами тростниковых стен протоки. Затем лодка вырвалась на простор озера, и тут же пошел дождь.
Илья бросил грести, с наслаждением подставил лицо под струи небесной воды.
– Благодать!..
– Куда теперь? – буркнул Антон, дыша полной грудью.
– Домой.
– А Врата?
– Их здесь нет.
– Уверен?
Илья помолчал.
– Тому, кто руководит сектой…
– Черному Вею?
– …выгодно распускать ложные слухи о Вратах. Наша служба безопасности вынуждена вести поиски Лика Беса на Ильмени и здесь, на Чухломе, теряя время. Вот почему хха уничтожают разведчиков: чтобы те не смогли передать своим истинные сведения об отсутствии Врат.
– Сволочи!
– Согласен.
С недалекого берега вдруг прилетела волна гудения. Разведчики повернули головы, прислушиваясь. Илья первым догадался, что означает это гудение.
– Ходу!
– Что это?
– Старый прием…
– Инсектоатака!
– Греби!
И они налегли на весла, спасаясь от очередной атаки насекомых, вызванных черным колдовством сторожа этих мест.
Через полтора часа лодка с искусанными гребцами – часть слепней и ос нагнала-таки их – причалила к пристани Чухломы.
Глава 23
Драконы в Москве
Бабушка Милолика редко ходила в церковь, а если и ходила, то не молиться, а посочувствовать молящимся. Она знала, что никакие просьбы и увещевания до бога не доходят, а тем более – до бога христианского, пообещавшего вернуться с мечом и покарать всех, а не помочь им в жизни. Милолика была убеждена, что богов надо славить, восхвалять, дарить им требы, лишь тогда они дают силу и защиту, помогают Роду. Однако во вновь отстроенном храме Спасителя Милолика не была ни разу, поэтому на просьбу старинной приятельницы Прасковьи проводить ее в храм она ответила согласием.
Встретились старушки в метро «Кропоткинская», разохались, расчувствовались, прослезились, вспомнив, какими были в молодости. Поднялись наверх и пешком направились к златоглавому храму.
Прасковья выглядела старше Милолики, хотя на самом деле была на десять лет моложе. Жила она в большой семье, имела семерых детей, двадцать внуков и шесть правнуков, поэтому могла рассказывать о своих бытовых проблемах долго.
– Да брось ты, старая, не куксись, – махнула рукой Милолика. – Ты счастливая, коли у тебя столько детей.
– Я и не куксюсь, – улыбнулась сухенькая, курносая, седая Прасковья. – Да жить нынче трудно, не слушаются дети, как раньше. То попсой увлекутся, то в Интернете сутками пропадают, книг не читают, культуры не понимают. Вот я уже шестого внука нянчу, Сашку, в детсад вожу, и что? Десять лет назад, когда я в этот же садик Нюрку водила, были случаи, конечно, дрались детки из-за игрушек, но редко, а сейчас сплошь и рядом, прямо война идет!
– Это правда, – опечалилась Милолика, – потерял народ свой дух, продал душу Мороку, вот тьма и овладевает сердцами. Я недавно ток-шоу по телеящику смотрела…
– Слово-то какое страшное – ток-шоу-у-у!
– Не говори, кума. Так ведущий там привел жуткую статистику по нашим женщинам – мне аж плохо стало! Ведь у нас половина женщин – одинокие!
– Врут они все.
– Этот не врет вроде, за народ радеет. Говорит, сто семьдесят пять наших баб из тысячи никогда не состояли в браке, сто восемьдесят – вдовы, сто десять – разведенки. Представляешь?
– Представляю, кума, у самой младшенькая, Галина, разведена, да внучки две – никак хороших мужей не найдут, все попадаются алкоголики або гулены. Горькая наша доля.
Старушки остановились на ступеньках лестницы у храма, задрали головы, разглядывая сияющие золотые купола.
– Богато православие живет, – покачала головой Милолика. – Вот только свято ли?
– Иные да, иные нет. Знаешь, кого я тут недавно встретила? Протоиерея новгородского, Хрисанфа. Страшный человек, не к месту будь сказано! Черный весь изнутри, а туда же – о святости и о грехе глаголет, сам во грехе погрязший.
– Это какой же Хрисанф? Знавала я одного, в Парфинском приходе служил, да сгинул вроде.
– Высокий, горбится, седой, а глаза – как дыры!
– Ты точно его видела?
– Так его ни с кем не спутаешь. Хотя здесь он был без рясы, в мирском.
– Что же он тут делал?
– Шептался с каким-то бритоголовым хлопцем, потом исчез. Но это был он, Хрис, правду говорю! – Прасковья перекрестилась.
– Ладно, бог с ним, – махнула рукой Милолика, – кто сюда только не ходит. Даже безбожники тропу протоптали, чтобы не отстать от начальства. А Хрис и вовсе не Иисусу Христу служит, а Мороку. Не знаю, что хуже. Пошли, что ли?
– Пошли.
Они поднялись к главному входу в храм и двинулись дальше, разглядывая резные золоченые двери, колонны и фрески на стенах.
Вечером бабушка Милолика встретилась с братом.
– Я сегодня в церкви была, с Прасковьей.
Георгий с любопытством посмотрел на сестру.
– На Сретенке?
– Нет, в храм Спасителя ходили. Красиво, торжественно, аж мурашки по коже. Прихожане внемлют каждому слову монашьему. Самой захотелось подпеть.
– Да, в этом храме сокрыта энергия, – кивнул Георгий. – Но не созидающая, а отнимающая силы, энергия небытия. Очень хорошо продуманы пространство и геометрия зала, трансепта, амвона, человеку кажется, что он выходит оттуда просветленным. На самом же деле у него отсасываются последние искры истинно божьего Духа.
