Абиссинец - Подшивалов Анатолий Анатольевич
– Звучит заманчиво, я бы тоже поучаствовал на пути к Аддис-Абебе, ведь там мой дом.
В разговор вклинился рас Мэконнын и сказал, что он проведет за свой счет дорогу от Мэкеле до Харара. Только где взять паровозы и вагоны?
– Отец, два состава у нас есть, для однопутной узкоколейной дороги на первое время будет достаточно. Кроме того, вдоль дороги сразу же будем вкапывать столбы для телеграфа. Организуем две компании: железнодорожную и телеграфно-телефонную, прибыль будем делить по долям участия в строительстве. Послезавтра приглашаю проехать на поезде по моей провинции и посмотреть на порт – дорога в один конец – 5–6 часов. 180 километров проехать при средней скорости 30 километров в час не составит проблемы, назад будет чуть медленнее, так как Асмэра на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, но подъем идет достаточно полого.
– Хорошо, я бы поехал посмотреть, сын. Хочу посмотреть на большие боевые корабли, которые ты захватил.
Ильг отказался, так как кораблей он уже немало видел, а здесь у него много дел.
– Альфред, тогда я попрошу подумать еще над одним очень важным вопросом. Мы тут строим всякие планы, а ведь формально война не закончена, мирного договора нет и в любой момент война может начаться с новой силой. Италия сама не предложит переговоры, тогда мы должны это сделать, но выступать как победители, с позиции силы.
Я предложил начать процесс сейчас, так как на днях газеты должны опубликовать снимки разгрома госпиталя, кроме того, я отправил в Петербург, в одну из газет, где меня знают, сообщение о победе при Адуа и бесчеловечном убийстве русских врачей итальянцами. Сейчас начнется волна протестов в России и ведущих странах Западной Европы и нам надо, чтобы ни один итальянский солдат не захотел ехать на эту войну, и ни один рабочий не согласился грузить военный груз в трюмы транспортов, отправляющихся в Эфиопию.
– Александр, я отправил вчера телеграмму Пьетро Антонелли, но ответа пока нет. Я повторю ее завтра, и пусть он напишет, что снимки сделаны военным корреспондентом газеты «Неделя» господином Павловым. Это будет честно и не принесет неприятностей самому Антонелли, он мне еще понадобится. Сначала надо заключить соглашение о перемирии, а для этого ситуация с разгромом госпиталя будет как нельзя кстати.
Все-таки Ильг не только инженер, но и большой дипломат, недаром продержался здесь более десяти лет и сейчас – лучший друг негуса.
– И еще, Александр, хочу тебя обрадовать, – продолжил Альфред, – твои идеи с образованием получили полную поддержку у негуса. Уже работают около сотни начальных школ светского образования, идет поиск подходящих учителей для следующих школ. В Аддис-Абебе создано что-то вроде министерства образования, которое этим и занимается.
Как мне уже объяснили до этого, начальное, среднее и высшее образование в Эфиопии уже есть и было всегда. Только оно было исключительно духовным и опиралось на монастыри. Дети обучались письму, чтению, четырем действиям арифметики (но не более, даже на продвинутых ступенях), пению и музыке (исключительно религиозного содержания). Выпускались из этих школ священники разного уровня, высшее образование было богословским и позволяло вести бесконечные диспуты религиозного характера. В общем, по характеру образования: мусульманское медресе и славяно-греко-латинская академия допетровских времен.
Почему теперь и дальше я буду говорить об Эфиопии: потому что к Абиссинии теперь полностью присоединена провинция Тигре, большая (и лучшая!) часть которой при итальянцах была Эритреей [61].
На следующий день с утра в поле была выстроена вся армия Менелика. Я ни разу не видел восьмидесяти тысяч воинов в одном месте, зрелище внушало уважение. Справа под охраной толпились пленные итальянцы вместе с воинами туземных эритрейских батальонов – они тоже взирали на невиданное зрелище: кто с деланым безразличием (особенно, офицеры, мол, видали мы толпы дикарей), кто угрюмо, вспоминая что-то неприятное, что со страхом (это черные воины). Наша небольшая группа стояла недалеко от гвардии негуса, разряженной «в пух и прах» – в пестрых лемптах, в перьях всех сортов от страуса до павлина, все с новенькими итальянскими многозарядками в руках. В плане вооружения от них не отставали только «драгуны» Мэконнына – тоже, все как один, с многозарядными винтовками. Букин был в свите негуса, слышал, что он тоже теперь фитаурари. Вообще его стараниями в армии негуса при ее экстренном сборе после самовольного драпа у Мэкеле произошли кардинальные изменения в структуре и воинских званиях.
Армия теперь делилась на корпуса, дивизии, бригады, полки, батальоны, роты, взводы, отделения. Была введена разветвленная система воинских званий: выше всех стоял дэджазмач, пока это звание носил лишь Мэконнын и оно равнялось генералу армии (полному генералу), корпусом – кеньязмач: здесь могла быть «вилка», зависящая от величины корпуса в две или три дивизии, то есть европейский аналог генерал-лейтенант или генерал-полковник, из знакомых мне им был рас Микаэл, кроме него это звание носило еще 3 или 4 военачальника, дивизией командовал фитаурари – генерал-лейтенант, их было еще больше, бригадой командовал геразмач и звание это было равно генерал-майору. Полком командовал туркбаши (полковник), батальоном – младший туркбаши (подполковник), ротой или сотней – баламбарас, полуротой или полусотней – баши (он же субалтерн-офицер в роте), взводный командир получил древнее звание «баляге» – что означало мелкий дворянин-однодворец, наделенный за службу наделом земли [62]. Унтер-офицеры, отсутствовавшие в старой армии Негуса, стали называться: яамбель-туки – фельдфебель, старшина роты; яамса-туки – старший унтер-офицер, помощник командира взвода; туки – младший унтер-офицер, командир отделения.
Рассказывая о новых званиях и реформах управления армией, Букин посетовал на проблему со знаками различия: погоны с шитьем вводить дорого, металлическую фурнитуру (те же звездочки) не достать, да и тоже дорого. Пользуясь своим «послезнанием», подсказал ввести суконные нашивки в виде геометрических знаков – ромбы для азмачей: от одного у геразмача и далее; прямоугольники-«шпалы» у полковника (две «шпалы») и подполковника (одна «шпала»); обер-офицеры носят «кубари» – от одного у баляге до трех у баламбараса; унтера – треугольники-«семечки» – все как в РККА, знаки красного цвета в пехоте, синего в кавалерии, черного – в артиллерии и технических войсках (если таковые в ближайшее время случатся). Вопрос о размещении знаков – можно на воротнике рубахи или на ее рукаве, на шаму их вроде пришить некуда, не на спину же… Обрадованный Букин тут же ускакал, не иначе отправился обрадовать негуса, что проблема знаков различия решена и решение очень дешевое – клочки ткани.
Теперь же, рассматривая войска, ни на одном воине, даже гвардейцах, никаких нашивок я пока не видел; идея должна «отлежаться», созреть и прийти гениальным озарением в голову самого Менелика, а не какого-то там Букина. Размышляя подобным образом, чуть не пропустил момент награждения. Ко мне прибежал посыльный от Менелика и сказал, что негус требует меня «пред светлые очи». Оказалось, что я произведен в чин кеньязмача и на плечи мне был нацеплен золотой воротник, чуть поменьше, чем у Мэконнына. На голову водрузили затейливый головной убор вроде «клумбы» из перьев: страусиные перья шапкой вокруг головы, а из них торчит пук павлиньих перьев. Потом мне прикрепили на одну сторону рубахи золотую восьмиконечную звезду ордена печати Соломона первой степени, через плечо надели зеленую муаровую ленту с шестиконечной звездой Давида с наложенным на нее христианским крестом [63], а на другую – орден «Звезда Эфиопии» также первой степени – с красивой филигранной многолучевой звездой и круглым военным щитом с орнаментом, таким же как и на реальном щите высших военачальников, как я понял все это – за разнообразные боевые заслуги. За пояс запихнули кривую саблю с золотой рукояткой и рубином, в золотых ножнах и в руки дали золотой круглый щит (это по воинскому званию). В таком виде меня представили негусу, я отдал честь на европейский манер и отвесил низкий поклон. Негус вручил мне грамоты на пергаменте на все ордена и звание и владетельную грамоту на новые земли Тигре. Все грамоты были на толстом пергаменте с письменами на амхарском, выполненные чернилами разного цвета и большими висячими сургучными печатями. Рядом поставили ларец, как объяснил переводчик – там награды всем моим людям, внутри – список с переводом, так что разберусь. Потом еще вызывали военачальников: Мэконнын получил те же ордена первой степени, что и я, второй степени были удостоены расы и азмачи поменьше: из знакомых – рас Микаэл и Букин. Третьими и последующими степенями орденов награждали непосредственные начальники (вот для чего мне принесли шкатулку), еще более существенные по размерам сундуки поставили возле каждого раса. Из гражданских лиц – Альфред Ильг получил ордена первой степени и портрет негуса, окруженный бриллиантами (дизайн скопировали с портрета Александра III, что я вручил негусу). Спросил Ильга:
