Абиссинец - Подшивалов Анатолий Анатольевич

Начался первый акт «марлезонского балета» [56]: подгоняемые слабым утренним ветерком, плывут в открытое море утлые лодчонки, ясно видно, что никого там нет, за ними наяривает на лодке «неудачник-рыбак», которого окликают с баркаса. Вижу, что с берега отчалили другие «рыбаки» – их лодки в двух кабельтовых от цели (поскольку сражение морское, меры длины тоже морские, приблизительно 360 метров). «Неудачник-рыбак» препирается с портовой охраной. Что-то объясняя, часовые с интересом смотрят за бесплатным зрелищем. Наконец лодки зацепились веревкой за форштевень крейсера и их прижало к бортам – одну посередине большого крейсера, а другую – ближе к корме малого. Вижу, что «сомаль» резко дергает за шнур, и псевдорыбака перетаскивают в баркас. Грохнуло так, что заложило уши, но почему-то один раз! Вторая мина, та, что зацепилась за малый крейсер, спокойно уплывает в никуда – веревка-то оборвалась. Начинаю поливать очередями палубу ближайшего ко мне большого подорванного крейсера, он резко кренится на левый борт в сторону пробоины, из трюма выскакивают люди и бросаются за борт. Крейсер завален на борт уже так, что нет смысла стрелять по палубе – с нее просто скатываются в воду те, кому повезло выбраться наружу – а на берегу их примут «драгуны» (я предупредил, чтобы никого не убивали и не раздевали, я уже расплатился за все, выдав им винтовки).

Во втором акте «соответствующего балета» происходило следующее: как и ожидалось, после взрывов гранат никто не спешил лезть из кубриков канонерок наверх, под взрывы снарядов (так потом сказали итальянцы). Но тут вниз полетели ведра с коптящими тряпками и нутро корабля быстро наполнилось едким и вонючим дымом. Крича, что сдаются, моряки полезли наверх.

На оставшемся крейсере приходило нечто подобное. Я попытался стрелять по палубе крейсера, но выходило плохо – все же далеко, а когда баркас приблизился к кораблю, вовсе отказался от этой затеи, чтобы не задеть своих. С баркаса «портовой охраны» на палубу неожиданно полетели бомбы и осколки их сметали все на своем пути. Часовой у флага был буквально сброшен взрывом за борт вместе с гюйсом [57]. Казаки полезли наверх и принялись швырять лимонки во все двери и люки, которые открывались. Оставшиеся несколько «ананасок» кинули в трюм. Наверх абордажникам передали винтовки, и несколько казаков заняли места сверху на надстройках, а один даже забрался на боевой марс [58], и вовремя: из открывшегося светового люка на палубу выскочило несколько вооруженных чем попало матросов во главе с офицером. Офицер получил пулю, а остальные – гранату под ноги. Тем не менее одному из казаков в подобной ситуации уберечься не удалось… после этого все закрытые световые люки разбили выстрелами и покидали внутрь гранаты (в открытые и забранные лишь деревянными решётками люки, гранаты бросили еще раньше). Еще один из казаков был ранен во время «зачистки помещений»: два офицера-храбреца попытались подорвать крейсер вместе с собой, взорвав боезапас, но погибли от казачьих пуль, при этом ранение средней тяжести получил и один из казаков – пуля попала в бедро и кровотечение было достаточно сильным. Наконец, все сдавшиеся были выведены на палубу, их обыскали на предмет оружия и разрешили спустить шлюпки. Среди итальянцев было до пятидесяти человек с осколочными ранениями различной тяжести, из кубриков вытащили примерно столько же трупов. Капитан погиб в своей каюте, куда через открытый для вентиляции световой люк сверху бросили гранату.

Часа через полтора от начала операции все было кончено: к берегу пристали последние шлюпки с пленными, и «драгуны» строили их на берегу. Отдельно, в тени, положили раненых. Стали подходить шлюпки с канонерок: потери – два «драгуна», упавшие в воду и утонувшие, среди казаков один легко раненный – осколочное ранение. Миноносец захватили вообще без потерь, там все дрыхли, даже часовой. Поэтому, когда грохнул большой взрыв, итальянцы повыскакивали на палубу, где их и повязали. Наши потери: один убитый казак, два раненых, один серьезно – надо в госпиталь или оперировать самому, а эфир и инструменты остались в Асмэре, да и Семиряга нужен в качестве помощника, все же фельдшер попрактиковался в качестве анестезиолога (хотя слова такого еще не знают, иногда здесь говорят «наркотизатор» – то есть тот, кто дает наркоз, не подумайте плохого). Из «драгун»: двое утонувших, четверо раненых, трое легко, один тяжело. Зато малоповрежденными захвачены две канонерки и легкий крейсер, совсем неповрежденными – транспорт и миноносец, затонувший крейсер лежит на боку, орудия с одного борта снять не проблема, вот поднять – нужны водолазы и понтоны. Приказал пленным грузить поезд припасами, потом погрузить раненых, послал за машинистом, пусть разводит пары, – поедем в Асмэру. Пленных согнать в пустой пакгауз и выставить охрану, кормить макаронами с сушеными овощами – вкусно и питательно.

Пока идет погрузка, решили с Нечипоренко пройтись по пакгаузам. Еще до эпопеи с лодками есаул, переодетый под офицера туземного батальона, взяв разводящего из кордегардии и четырех абиссинцев в форме туземных итальянских батальонов, сменил караульных на наших людей, а бывших часовых, отобрав у них винтовки, препроводили к задержанным в кордегардию, под охрану «драгун». Теперь, взяв ключи у коменданта, стали открывать ангары-пакгаузы. В одном нашли штабеля ящиков с винтовками и патронами, в двух других – продовольствие, третий пока был пустой, возможно туда предназначался груз с кораблей, но сейчас это будет тюрьма – согнали туда всех пленных и сдали их под охрану абиссинцев, старшим поставили казака. Были еще склады поменьше, но до них после руки дойдут.

Пошел на телеграф отправить сообщение от имени военного корреспондента Степана Александровича Павлова (надеюсь, редактор Гайдебуров поймет, от кого). Открытым текстом в редакцию газеты «Неделя», Санкт-Петербург, из действующей армии негуса Менелика «корреспондент» сообщил о грандиозной битве при Адуа с количеством участников и приблизительным количеством потерь и пленных. Написал, что итальянская армия наголову разбита, а ее остатки попали в плен. Сообщил о зверствах итальянцев, вырезавших русский госпиталь Красного Креста, перечислил погибших пофамильно. Наверно, Антонелли с фотопластинками еще не прибыл в Европу, но Ильг мог успеть дать телеграмму председателю Красного Креста через Джибути. В любом случае имиджу итальянцев эта публикация повредит, а уж если снимки будут, то и подавно, тогда за судьбу нынешнего итальянского правительства я не дам и трех копеек. Шифровальная книга Л. Н. Толстого осталась в Асмэре, так что о взятии порта отправлю шифровку от «начальника геологической партии» чуть позднее.

Сели на паровоз и поехали. Остановившись у форта, сказал, что мы взяли порт и корабли, и приказал всех пленных под конвоем отправить в порт, там они сидят в пакгаузе. Забрал раненых из форта («драгун» с пневмотораксом скончался ночью и его уже похоронили), и мы покатили в Асмэру.

Приехали в Асмэру. Здесь уже стало народу раза в четыре больше, чем было. Попросил одного из казаков разыскать Семирягу и спросить, где теперь русский госпиталь, если поблизости его нет – пусть прибудет и подготовит раненых к операции – хотя бы в здании вокзала, надеюсь, пленных там больше нет? Прислать абиссинцев для разгрузки состава и выставить охрану. Всех артиллеристов с орудиями собрать у поезда – поедем обратно в порт.

Пошел искать кого-то из начальства. Увидел приметный шатер негуса, подошел и доложил, стражник прошел внутрь и пригласил меня войти. В шатре было полно народу, похоже второй день праздновали победу. На помосте-возвышении сидели Менелик и Таиту, по бокам – Мэконнын и Ильг и еще пара расов, которых я не знал, – из вновь назначенных азмачей высокого ранга. Чуть ниже публика поменьше, но ближайшим сидел Букин в павлиньих перьях, похоже, его все-таки повысили. Мне стало неловко за свой пыльный костюмчик с тусклой позолотой по краю когда-то белой шамы, перья на шапке давно обломались, в общем, вид у меня был потрепанный. Подошел и, отдав честь, громко произнес, перекрывая подвыпивших гостей: порт и крепость Масссауа захвачены, взяты с боем пять кораблей, из них четыре – военных, с орудиями большого калибра, пятый корабль – крейсер утоплен в бою. Таким образом, сопротивление итальянцев в Тигре (бывшей Эритрее) полностью подавлено, и земля негуса освобождена от врага.