Павел Марушкин - Властелин знаков (Лексикон)
— Эти строки! Откуда ты их знаешь?!
— А! На прошлой неделе я заходил в книжную лавку. Просто полюбопытствовал; у меня есть такая привычка — открывать первую попавшуюся книгу и читать. Ну, что-то вроде гадания, понимаешь? Ребячество, конечно… Этот стишок нейдет у меня из головы, не знаю уж почему.
— Это наш гимн, — хрипло сказал Мусорная Голова. — Во всем Альбионе, наверное, нет ни единого пикта, кто не знал бы его наизусть. Это наше, понимаешь? Все то, чем мы жили эти столетия. Мы слабы, но будет знак всем ордам за вашей Стеной. Мы их соберем в кулак, чтоб рухнуть на вас войной!
— Неволя нас не смутит, нам век вековать в рабах. Но когда вас задушит стыд, мы спляшем на ваших гробах![2] — живо подхватил Озорник. — Я… Мне казалось, эти строки — обо мне! Но послушай, как они могут быть вашим гимном? Я кое-что слыхал о человеке, написавшем это. Он — апологет Империи, и вряд ли найдется много людей, более преданных ей, чем он!
— Это неважно, — прошептал Мусорная Голова. — Нам все равно. Когда он писал эти слова — он был пиктом! Они жгут, словно каленое железо! Это как заклятие, ты ведь тоже ощутил его силу!
— Пожалуй… — задумчиво согласился Озорник. — Я ведь с одного раза все запомнил; странно, правда? Душит омела дуб, моль дырявит тряпье, трет путы крысиный зуб — каждому дело свое…
— Ты не просто вор… Хорошо, я помогу вам! — Мусорная Голова неожиданно вскочил, глаза его сверкнули. — Вернее, мы поможем. Мы мелкая тварь берлог, нам тоже работать не лень! Что точится под шумок, то вскроется в должный день… С этой минуты вы — под покровительством пиктов; а это куда лучше, чем шапка-невидимка. Идите за мной.
Канализационные тоннели встретили их темнотой и затхлым зловонием. Девушка вскоре потеряла ощущение времени. Шлепанье шагов, тусклое мерцание фонаря впереди и тяжелое дыхание Потапа за спиной — казалось, это может продолжаться целую вечность. Время от времени появлялись боковые ходы — дыры непроницаемой тьмы, из некоторых доносилось слабое эхо. На ум невольно приходили мрачные мысли. Труп, попавший сюда, не будет найден никем и никогда. Интересно, сколько мертвецов покоятся в этих тоннелях? И сколько обитает живых — тех, кому не нашлось места наверху. Люди — убийцы, изгои, сумасшедшие, жуткие уроды. А может, и твари пострашнее, из тех, что скрываются в земных расщелинах от начала времен — прячущиеся, крадущиеся во тьме; издающие странные, едва слышные звуки, от которых кровь стынет в жилах. Возможно, они даже выходят иногда на поверхность — в самые темные, ненастные ночи. Потихоньку отодвигают крышки канализационных люков, бесшумно извлекают из-под земли свои длинные, лоснящиеся тела, крадутся вдоль стен домов, приникают к окнам. «Ну, хватит! — одернула себя Ласка. — Навоображала всяких страхов. И без того несладко».
Поначалу пикт шел уверенно, но чем дальше они продвигались, тем чаще он останавливался, определяя путь. Девушка обратила внимание, что Мусорная Голова ориентируется по отметинам на стенах — каждая из них представляла собой длинную черту, в нескольких местах пересеченную короткими. Озорник тоже заметил эти знаки.
— Ого! Это же огамические письмена!
— Чему ты удивляешься? — проворчал пикт. — По-твоему, мы должны были помечать ходы латиницей, буквами завоевателей?
— Я потрясен, что значение этих символов известно кому-то еще, кроме горстки оксфордских умников. Выходит, твой народ не забыл огами?
— Мы знаем и помним куда больше, чем о нас думают. В этом наша сила, чужестранец. Между прочим, я что-то проголодался. Никто не хочет перекусить, а?
Озорник вопросительно оглянулся на Ласку. Девушка энергично замотала головой. Зловоние подземелий уже не било в нос, оно стало привычным фоном — но стоило только подумать о еде… Бр-р!
— Потап, а ты как — хочешь позавтракать?
— Пить охота, — вздохнул медведь. — Без харчей как-нить обойдусь пока.
— У меня аппетит тоже отбило, — вновь перешел на бритиш Озорник. — Может, подождем, пока не выберемся наверх?
— Еду взять все равно придется, — покачал головой пикт. — Мы должны будем пересечь чужую территорию, а за такое принято платить дань. Кроме того, не вижу причин, по которым я должен остаться без завтрака.
«Взять? Он сказал — взять? — изумилась Ласка. — Где это Мусорная Голова собирается разжиться едой — здесь, в канализации?!» Пикт между тем остановился у очередной развилки, внимательно вглядываясь в отметки.
— Ага, прекрасно! Мы сейчас недалеко от Пикадилли, я знаю там отличное местечко.
— Ты не забыл, что за нами охотится Скотленд-Ярд? — с беспокойством спросила девушка.
Мусорная Голова неожиданно хихикнул:
— Я вовсе не собирался заказать для нас столик.
Они свернули в ответвление тоннеля, потом — еще и еще раз. Зловоние заметно усилилось. Потап хрипло дышал, приоткрыв пасть: чувствительный медвежий нос страдал более всего. Наконец они оказались в узком каменном колодце. Потолок терялся во тьме; наверх вели осклизлые, проржавевшие скобы.
— Ждите, — Мусорная Голова сунул фонарь Озорнику и бодро полез наверх.
«Надеюсь, он знает, что делает!» — подумала девушка.
— Воняеть тут, ровно портянки разбойницкие! — медведь громко фыркнул. — Эх, сейчас бы водочки…
— Как твои раны? — поинтересовался Озорник.
— Нормально… — Потап явно был не из тех, кто привык жаловаться на здоровье.
Ждать пришлось недолго — минут пять; вот высоко наверху заскрежетало железо, и Мусорная Голова спустился вниз. Карманы его плаща топорщились от съестных припасов: помятые пучки лука, овощи и фрукты, рыбий хвост и что-то еще, небрежно завернутое в промасленный обрывок газеты. В бороде пикта застряли крошки еды.
— Обожаю карри! — заявил он, принимая из рук Озорника фонарь. — С тех самых пор, как они наняли на работу этого парня из колоний, карри здесь просто отменный. Настоящий огонь! Зря вы отказались, чудаки. Впрочем, мне же больше достанется.
— Где ты взял все это?! — удивилась Ласка.
— Там, наверху — задворки одного из старейших лондонских ресторанов! — пояснил пикт. — Все, что не съели за вечер, к утру оказывается в баках. Смешно, правда? Я могу есть то же самое, что и богачи, и не платить за это ни пенни!
Ласка содрогнулась.
— Ну, двинули! Нам до Полых Холмов идти часа четыре, не меньше, — бодро сказал провожатый.
Путешествие возобновилось. Пикт шагал быстро: после завтрака он явно почувствовал прилив сил — а вот Потап, наоборот, начал отставать. Чуткий слух Ласки улавливал его тяжелое, прерывистое дыхание: похоже, медведя знобило.
Внезапно проводник остановился. Ласка подняла взгляд: с потолка тоннеля свисало что-то непонятное, вроде суставчатой веревки, покрытой клочьями шерсти…
— Что это за дрянь?! — вполголоса спросил Озорник; и одновременно девушка с содроганием поняла, что именно видит.
— Хвост, — пожал плечами Мусорная Голова. — Всего лишь хвост какого-то неудачника-фелис… Это нечто вроде пограничного столба; мы должны немного подождать.
— Подождать — чего?
— Я бы назвал их таможенниками…
В подземной тишине возник звук, и Ласка почувствовала, что ее волосы встают дыбом. Слабый, но очень быстро нарастающий топоток множества коготков, царапающих древний камень, пронзительное попискивание… Крысы. Пикт поднял фонарь как можно выше. Сотни — нет, тысячи крыс шевелящимся ковром двигались им навстречу. У девушки перехватило дыхание от омерзения. В Крепости крыс не было — лишь юркие бурундуки пробирались иной раз в закрома; впрочем, на этот случай имелись и ловушки, и отравленные приманки — что немало огорчало Ласку, когда она была еще несмышленым ребенком. Но эти твари походили на кого угодно, только не на забавных воришек с полосатыми хвостиками!
Мусорная Голова поставил фонарь на землю. Крысиная лавина замедлила бег — и остановилась. Передовые крысы подняли мордочки: сотни блестящих глаз-бусинок уставились на путешественников, вторгшихся в их владения. Все чаще раздавалось попискивание; девушка могла бы поклясться, что в нем звучало нетерпение. Пикт неторопливо извлекал из карманов продукты и раскладывал их на земле, возле фонаря; в его скудном свете он казался неким странным подземным божеством, вершащим мистерию. Крысы заволновались. Соблазнительные запахи достигли задних рядов, те напирали на стоящих впереди — и вот крысы замельтешили возле самых ног пикта, обнюхивая и поедая приношение. Мусорная Голова с улыбкой обернулся к своим спутникам.
— Это дань уважения. Нас пропускают…
Он поднял фонарь и осторожно шагнул вперед. Крысы, казалось, вовсе не обращали на него внимания, но тем не менее под ноги пикту не попала ни одна.
— Идите же! Только осторожнее…
Стиснув зубы, Ласка шагнула следом за Озорником. Больше всего она боялась сорваться, растолкать своих спутников и бежать, бежать в темноту, топча отвратительных созданий покуда хватит сил.
