Дрю Карпишин - Восхождение
— Теперь ясно, почему тебя выперли.
Трудно было сказать, угодила ли эта подначка в цель, — все эмоции кварианина надежно скрывала маска. Когда чужак заговорил вновь, его голос звучал так, словно он и не заметил оскорбления.
— Удивляюсь, что вам не удалось вытащить из него информацию. Я-то наивно полагал, будто вы знаете, как разговорить пленника.
— От пыток мало толку, когда их применяешь к кому-то, кто бредит от жара, — ответил Пэл, неожиданно для себя услышав в собственном голосе оправдывающиеся нотки.
— Он поймал какой-то вирус или что-то вроде того. А теперь его скрутила лихорадка, — продолжал наемник теперь уже мрачным, угрожающим тоном. — И скорее всего, это из-за того, что ты разбил его маску.
— Примите мои искренние извинения, — невозмутимо отозвался Гоуло. — Но, думаю, от моего нового предложения вы не сможете отказаться. Быть может, пройдем внутрь и поговорим?
— Не выйдет, — отрезал Пэл. — Жди здесь. Вернусь через пять минут.
Он вновь подобрал свою сумку и выжидающе посмотрел на кварианина, чтобы тот отвернулся. Лишь убедившись, что чужак не смотрит, наемник быстро ввел код, открывающий дверь, и вошел внутрь здания.
До того момента, как он вернулся обратно, прошло не менее десяти минут, но Гоуло по-прежнему терпеливо дожидался его на выходе. Пэл отчасти испытывал сожаление, что настырный нелюдь не устал и не предпочел удалиться восвояси.
— Знаете, дружище, — вместо приветствия сказал кварианин, — мне все-таки любопытно: что у вас в сумке-то было?
— Не твое дело. И я тебе не дружище.
Вообще-то ничего особенного в ней и не было.
Обычная еда. Конечно, в штабе хранился солидный запас сухих пайков, но они при всей своей питательности были абсолютно безвкусными. К счастью, Пэлу удалось обнаружить в соседнем районе продуктовый магазинчик, торговавший традиционной человеческой снедью. Раз в три дня он садился на монорельсовый поезд и по полной затаривался провизией, поддерживая тем самым позитивный настрой своей команды. Цены там кусались, но для него не составило проблемы убедить «Цербер» в необходимости подобных расходов. Люди заслуживали настоящей человеческой еды, а не какой-то изготовленной чужаками мешанины.
Конечно, никакого секрета в том не было, но Пэл предпочитал держать кварианина на расстоянии. Куда лучше, если тот не будет знать, с кем именно имеет дело.
— Ты говорил, что собираешься нам что-то предложить, — сказал наемник.
Гоуло огляделся по сторонам, и в его движениях явственно читалась нервозность.
— Не здесь. Нужно уединенное место.
— Так, может быть, пойдем в то казино? «Логово Фортуны», кажется?
Кварианин покачал головой:
— В том районе сейчас идет передел территории. Батариане пытаются вытеснить волюсов. По мне, так там слишком много стреляют и взрывают.
«Ну да, конечно же», — подумал Пэл.
— Когда представители разных видов живут в соседстве, все неизбежно заканчивается насилием, — сказал он, излагая одну из главных аксиом «Цербера».
«Если бы главам Альянса хватило ума понять эту истину, нам бы не понадобились люди вроде Невидимки».
— Нам представилась удивительная возможность, — заверил Гоуло. — Как только услышите условия сделки, клянусь, вы будете заинтересованы.
Пэл просто сложил руки на груди и выжидательно посмотрел на чужака.
— Это касается Собирателей, — прошептал Гоуло, чуть наклоняясь вперед.
Выдержав долгую паузу, Пэл вздохнул и повернулся к двери склада:
— Ладно. Заходи.
ГЛАВА 13
— Для вас выделен четвертый док. Конец связи.
Грейсон внес незначительные изменения в курс, подчиняясь инструкциям, полученным от диспетчерской, и направил челнок к внешнему стыковочному отсеку Академии Гриссома. На сей раз он летел на куда менее роскошном и чуть меньшем по размерам корабле, чем обычно используемая им корпоративная яхта. Но и причины этого визита вряд ли можно было назвать обычными.
Сегодня он прибыл в одиночестве, надев на себя личину доведенного до предела папаши, торопящегося к своему смертельно больному дитяти. Эту роль несложно было сыграть, учитывая те чувства, которые он испытывал к Джиллиан. Но если Джиро успел разболтать слишком многое, правдоподобие уже не имело никакого значения.
Грейсон с трудом дождался, пока челнок закрепится на стыковочной платформе, а затем стремительным шагом направился в огромный, окруженный стеклянными стенами зал ожидания. Других посетителей сейчас не было, и двое охранников, стоявших у двери пропускного поста, сразу подозвали его к себе.
Агент увидел, что с противоположной стороны прозрачной пуленепробиваемой стены его уже дожидаются доктор Сандерс и начальник службы безопасности проекта «Восхождение».
— Проходите, мистер Грейсон, — учтивым тоном произнес один из охранников, даже не пытаясь, как обычно, устроить досмотр вещей.
Грейсон решил, что это добрый знак.
— Ты уверен, что выдержишь? — прошептала Кали, обращаясь к Генделю, пока их посетитель проходил через пропускной пункт. — По-моему, тебя еще пошатывает.
— Все хорошо, — прошептал тот в ответ. — Кроме того, мне хотелось бы лично увидеть, как он отреагировал на последние новости.
Кали хотела ответить ему нечто вроде «Ты же не думаешь, что Грейсону все равно, что его дочь пытались убить?», но отец Джиллиан уже выходил из двери и мог их услышать. Поэтому она прикусила язык, очень надеясь, что Гендель проявит достаточно здравомыслия и отнесется к гостю с должным уважением.
— Мистер Грейсон… — Начальник службы безопасности отрывисто кивнул.
— Где Джиллиан? — с ходу спросил посетитель. — Я хочу видеть свою дочь.
Неудивительно, что мужчина выглядел куда хуже, чем при прошлой их встрече. Сегодня вместо привычного костюма он был в джинсах и простой рубашке с короткими рукавами, позволявшими увидеть его тощие, жилистые руки. Складывалось впечатление, что щетине на его подбородке уже несколько дней. Глаза его излучали отчаянный блеск, а сам Грейсон источал ауру нервозного ожидания, — что тоже было неудивительно, если учесть причины его прибытия.
— Да, конечно, — быстро ответила Кали, не давая Генделю возможности придумать какую-нибудь отговорку.
Она не собиралась держать Грейсона в дверях. У них еще будет полно времени на разговоры после того, как он повидается с дочерью.
Гендель раздраженно покосился на спутницу, но вслух сказал только:
— Следуйте за мной.
На всем пути до больничной палаты никто не проронил ни слова, хотя Кали видела, как Гендель играет желваками, выпячивая челюсть.
Подойдя к двери палаты, Грейсон застыл на месте. Он медленно поднял ладонь к губам, увидев свою юную дочь, лежащую на койке и подключенную проводами к десятку разных аппаратов.
— Ох, Джиджи, — прошептал Грейсон, и боль, прозвучавшая в его голосе, заставила сжаться сердце Кали. — Зачем вся эта техника? — дрожащим голосом спросил он мгновение спустя.
— Обычные мониторы, — пояснила Кали, стараясь придать голосу профессиональные, оптимистичные интонации. — Просто чтобы приглядывать за ней.
Двигаясь медленно, словно под водой, Грейсон вошел в комнату. Он присел возле кровати девочки и протянул руку, опустив ее не на лоб дочери, но на простыню чуть повыше ее плеча.
— Бедная моя Джиджи… что они с тобой сделали? — пробормотал он.
При звуке его голоса веки Джиллиан затрепетали и открылись, а потом девочка повернулась к отцу.
— Папочка, — прошептала она. Ее голос был слаб, но в нем нетрудно было различить подлинную радость.
Гендель и Кали держались в стороне, позволяя Грейсону пообщаться с дочерью.
— Мне рассказали о том, что произошло, — сказал он. — Я так испугался.
— Все хорошо, — заверила девочка, погладив его по руке. — Со мной все в порядке.
Трудно сказать, кого из взрослых больше поразил этот жест. За все те годы, что Джиллиан провела в Академии Гриссома, Кали ни разу не видела, чтобы ее воспитанница добровольно шла на физический контакт с другим человеком. При этом сама девочка как ни в чем не бывало спокойно убрала руку и прикрыла глаза.
— Я устала, — пробормотала она. — Хочу спать.
Уже через несколько секунд Джиллиан тихо посапывала. Грейсон еще некоторое время смотрел на нее, прежде чем подняться и повернуться к остальным. В воздухе повисло неловкое молчание.
Первой его нарушила Кали:
— Врачи говорят, что она скоро полностью оправится. Им нужно последить за ней еще буквально пару дней. Ее состояние пока еще вызывает беспокойство.
— Так, говорите, это сделал доктор Тошива?
Мгновение назад лицо Грейсона еще лучилось радостью от прикосновения дочери, но теперь на нем застыло тяжелое выражение едва сдерживаемой ярости.
