Алан Фостер - Проклятые: Военные трофеи
– Мне кажется, что ваши выводы не корректны, – твердо сказал он. – Не забывайте: вы все это выводите с позиции Вейса, а ваш вид отличается гипертрофированной чувствительностью и мнительностью.
– У компьютерной модели, которую я разработала, не может быть мнительности – гипертрофированной или еще какой-то.
– Но ведь ваше оборудование разработано технологами Вейса или Гивистама.
– Как просто вы себя выдаете, – укоризненно сказала она. Сознание ее по-прежнему было окутано мглой. – Поверьте же, я и сама с превеликой радостью восприняла бы полное опровержение моей теории. К несчастью, на настоящий момент факты все более укладываются в противоположное гнездо. Он задумчиво посмотрел на нее.
– Я понимаю, почему вы никому не хотели говорить.
«А я не понимаю, почему я вам теперь об этом говорю, – удивлялась какая-то часть ее существа. – Почему я должна вам верить? Ведь вы даже не ученый».
– А что думают об этой теории ваши коллеги? – спросил он.
– Мне еще только предстоит поделиться моими сведениями с другими. И я по-прежнему не отказываюсь от мысли опровергнуть сконструированную мной модель. Но надежды все меньше.
А не собирался ли он причинить ей какого-нибудь вреда? – возникла у нее внезапная мысль. Или даже убить ее? Не за этим ли он привел ее в это заброшенное место? Она вся задрожала. Она так тщательно утаивала свои наблюдения. Невозможно было и представить, чтобы он заподозрил. Она никому ничего не рассказывала – даже подругам по триаде. Но ему и подозревать ничто не пришлось – она сама только что все ему выложила. Почему? Что на нее нашло? Что сделало невозможным сопротивление этой череде его вопросов? Если бы теории ее стали достоянием гласности и были бы со временем подтверждены из независимых источников, это могло бы серьезно нарушить отношения между Человечеством и Узором. Радость от этого была бы только для Амплитура, который тут же кинулся бы промышлять раздуванием межрасовых противоречий, которые всегда угрожали целостности Узора. Та же самая мысль независимо от нее пришла в голову и Страат-иену.
– А не может быть так, что эта мысль заложена в вас Амплитуром, чтобы посеять в Узоре семена раздоров? Вы же знаете их способность к «внушению», которая не распространяется только на Человечество.
– Я и близко к Амплитуру не была – ни сном, ни духом. – Ответ ее прозвучал жестко и убедительно. – И, определенно, никто из них не бывал на моей родной планете.
– Если бы побывали, то он «внушил» бы вам, что этого не было, стер бы это из вашей памяти, – возразил он.
– А тогда с чего бы я стала вам сейчас все это рассказывать?
На этот вопрос он не мог, понятно, ответить. И предпочел сменить тому дознания.
– Давайте по одной теории за раз. Предположим, что ваша работа не вдохновлена Амплитуром. Вы всего лишь историк. Один. Почему никому другому не пришла в голову столь же радикальная идея?
– А с чего вы взяли, что я одна? – вызывающе спросила она.
Это его осадило.
– А вы знаете других, пришедших к подобному же заключению?
– Я этого не говорила. Я просто предположила, что другие, работающие, может быть, в других отраслях знания, могли прийти к тому же итогу, подходя к вопросу с другой стороны, а молчание сохранять по причинам, сходным с моими.
Он поднял камень, поиграл им и, наконец, кинул с обрыва вниз. Камень бесследно исчез в кипящей под ними пене и брызгах.
– Знаете, – сказал он мягко, – с самого начала, с первого контакта Узор подталкивал нас к тому, чтобы мы становились все более хорошими воинами – гораздо лучше, чем когда мы были изолированы на своей планете. Она моргнула и покачнулась, но удержала равновесие.
– У меня вдруг закружилась голова.
– Это пройдет, – небрежно уверил он ее. – Вы просто не привыкли к сочетанию морского воздуха и ветра.
– Да. – Туман, который густо клубился у нее в голове и путал мысли, внезапно рассеялся. – У вас есть пословица, грубая, как все человеческое, но тем не менее хорошо описывающая все – что «тигра надо ловить за хвост». Он повернулся к ней лицом, руки его были засунуты в разрезные карманы тонкой куртки.
– Правильно. И Узор поискал и нашел себе тигренка – и принялся насильно скармливать ему стероиды, чтобы натравить его на Амплитур.
– Именно. И скоро у нас кончится мясо, которым этого тигра кормят. И я глубоко убеждена, что все проявляют крайнюю наивность, считая, что удастся так просто перевести его на овощную диету.
– Кого угодно можно переучить, – пробормотал Страат-иен.
Она сделала крылом отработанный вейсами жест отрицания.
– Теоретически. Но согласится ли он добровольно на атрофию клыков и когтей? Захочет ли? Ответа у него не было.
– Величайшей радостью в моей жизни было бы, если бы я сумела опровергнуть эту теорию, – сказала она ему.
Он кивнул. И просто чтобы окончательно удостовериться в своем решении, сказал прямо:
– У тех же из нас, кто происходит с Коссуута, есть даже еще больше причин желать применения своего боевого искусства, чем у остальных людей.
– Он стал внимательно за ней наблюдать.
Насколько он мог судить, в ее ответе не было ни тени заминки или искусственности.
– Я понимаю. Как историк, специализирующийся на делах Человечества, я знакома с действиями Амплитура на этой несчастной планете, хотя за сотню лет, я думаю, ползучая озлобленность могла бы немного и поизгладиться.
– У нас долгая память, – ответил он ей. Теперь он окончательно убедился. Она ничего не знала и ничего не подозревала ни о существовании Ядра, ни об особых талантах его отдельных членов. Он был на грани убийства – и не кого-то, а союзника, и, если ух на то вошло, своего друга. Ни за что.
Разве что теперь ее так же просто было убить для подавления разработанной ей теории, которая ставила под угрозу не просто его самого и его сородичей, но и отношения Человечества с Узором в целом.
– Вы намерены огласить свою теорию?
– Пока нет. Я полностью осведомлена об опасностях, которые это за собой повлечет, и, как я уже говорила, я по-прежнему желала бы убедиться в ее несоответствии действительности. Хотя я столько лет посвятила ее построению, что непросто будет ее порушить.
Тут на него будто безумие нашло.
– Мотает быть, я вам помогу?
– А с чет вам мне помогать? Вы, скорее… скорее, могли бы сделать мне воспрепятствовать. – Она покачала головой. – Я вообще не знаю, почему я вам рассказала все это, после тот как столько лет держала все в тайне, – даже от своих коллег.
– Все тайное становится явным рано или поздно, – сказал он ей. – Если не вы – так кто-нибудь другой со временем выдвинул бы эту теорию. Лучше уж сейчас ее опровергнуть. А что касается того, что вы мне рассказали все это, то я удивлен, как вы раньше этого не сделали. Может быть, проще открыться представителю другого вида. – Рассуждение было явно не утонченное, подумал он, но на данном этапе сойдет.
– Я не хочу вас обидеть, Неван, но я уж скорее бы с коллегами поделилась, чем с чужим.
– Я не обижаюсь. Я полагаю, какой-то внутренний голос подсказал вам, что нельзя больше это держать в себе, а я оказался достаточно надежным слушателем. Может быть, это от одиночества. – Он указал рукой на широкую панораму моря и скал. – В любом случае, вам нечего беспокоиться, что я побегу с этим к ближайшему журналисту. Я вижу потенциальную возможность опровержения и сохраню вашу тайну.
– Как я могу быть в этом уверена?
– Даю вам слово офицера. Вы утверждаете, что ваши данные говорят о неизбежности конфликта Человечества с Узором. Я заявляю обратное и сделаю все, чтобы доказать вам свою правоту.
Она сделала крылом незнакомый ему жест.
– Я принимаю ваше предложение. Может быть, наложение человеческой точки зрения поможет обнаружить ошибки в моей работе, которые я иначе не способна была заметить. – Она повернулась и направилась к поджидающему слайдеру. Он пошел рядом, замедлив шаг, чтобы она могла за ним поспевать.
– Но как вы сможете помогать мне? – Она подождала, пока сиденье слайдер, приспособится к форме ее тела. – Ведь вы боевой офицер, приписанный к активному театру военных действий.
– Мне набежало много неиспользованных отпусков, затребовать которые у меня никак руки не доходили. После того как мы отвоевали дельту и установили контроль над рекой, командование, я думаю, обойдется какое-то время и без меня.
– А вы по этой бойне скучать не будете? У меня сложилось такое впечатление, что если человека лишить на какое-то время возможности участвовать в конфликте, у него очень скоро начинают проявляться эффекты потери психологической ориентации.
– Естественно, с этим наблюдением я также не согласен. Война – это просто то, чему мы обучены. – Он включил двигатель слайдера. Под ногами у них раздалось низкое гудение.
– Но вы к этому генетически предрасположены. Был один человек, историческая личность, который, насколько я поняла, изучая вашу историю, вовсе не стремился к той славе, которую получил; он был непосредственным участником первых встреч Узора с вашим видом.
