Андрей Расторгуев - Страж Порядка
– А Ванька Караваев?
Главный вопрос прозвучал. Секундная пауза, после которой несколько раз щёлкает открываемый замок. Распахивается дверь. На пороге улыбающаяся женщина. Молодая, симпатичная. Здоровается, приглашает войти. Дело сделано, они в квартире.
– Вань, к тебе! – сказала и ушла на кухню, откуда вкусно пахнет готовкой.
Из прихожей виден зал, где за журнальным столиком сидит девочка лет восьми, что-то рисует, активно обсуждая это с Караваевым-Гидоном.
Вот он, невзрачный на вид, совершенно ничего собой не представляющий, блёклый человек. Зато какая чёрная аура! Уже знакомые гигантские крылья укутали плечи, слегка приподнялись волнительно, когда Караваев повернул голову и заметил Павла. Что он будет делать?
– Привет, Ваня, – спокойно поздоровался Манин, не вынимая рук из карманов куртки. В одной он держал пистолет, а в другой наручники.
Молодой человек встал и направился к нему.
– Вань, не уходи, – раздался вдруг за его спиной детский голосок. – Давай ещё порисуем.
– Сейчас порисуем, солнышко, – ответил ребёнку маньяк и, снова поворачиваясь к Павлу, протянул руку. – Привет.
На какое-то мгновение Манин растерялся. На кухне ничего не подозревающая сестра готовит обед, в зале рисует ребёнок (её дочь?) – обе, похоже, души не чают в своём драгоценном Ванечке. Грубо положить его на пол под стволом пистолета или просто надеть наручники: что ни сделай, всё одно вызовет шок у домочадцев. А они при чём?
Вздохнув, полез во внутренний карман, достал удостоверение и в развёрнутом виде сунул под нос Караваеву:
– Уголовный розыск. Одевайтесь, проедете с нами. Нужно задать вам несколько вопросов.
Тот и не думал сопротивляться, выяснять причину, по которой должен проследовать в милицию, не бился в истерике, требуя адвоката. Просто оделся и вышел под вопросительно-молчаливые взгляды сестры и племянницы, словно всё время ждал, что со дня на день за ним придут.
– Вань, а ты вернёшься? – звонко крикнула вдогонку племяшка.
Караваев даже не повернул головы. «Тебе же лучше, если больше никогда с ним не увидишься», – подумал Манин, и вместо её дяди ответил:
– Вернётся, вернётся… – и уже на выходе из квартиры тихо добавил: – Если захочет.
По дороге в райотдел Караваев выглядел спокойным, но только внешне.
У сидящего в нём демона все признаки волнения были налицо. Вздыбленным чёрным плащом он приподнялся над носителем, растекаясь вверх и в стороны языками непроглядной копоти. Таким ощетинившимся его и провели мимо дежурной части. Палыч за пультом аж привстал с места, вглядываясь в лицо Караваева, едва не прильнув к стеклу. Уж он-то хорошо успел изучить портрет, постоянно торчащий перед глазами. Передав доставленного на попечение «мультикам», чтобы те отвели его в кабинет, Манин подошёл к стеклянной перегородке и окликнул дежурного:
– Валер, вызвони судмедэксперта, надо человека освидетельствовать.
– Это что, он? Поймали? – с надеждой в голосе спросил Палыч, не торопясь браться за трубку.
– Надеюсь, да. Ты звонишь или как?
Увидев, что дежурный тянется к телефону, Павел пошёл на свой этаж. Он был уверен, что судмедэксперт прибудет с минуты на минуту, как только получит вызов. Сам просил, когда вскрывал труп Юли, а потом дрожащей рукой писал заключение, чтобы его подняли в любое время дня или ночи, если будет подозреваемый. Умудрённый опытом патологоанатом был уверен, что на преступнике не могут не остаться следы злодейства. Особенно на «орудии преступления», которым тот буквально разворотил слишком узкое для взрослого мужика интимное место девочки. А каменистый грунт берега, где всё это происходило, наверняка стесал ему колени. За несколько дней эксперт побывал в уголовном розыске не раз и не два, когда к убийству «примеряли» других подозреваемых. И всё равно, несмотря на пустые хлопоты, от своего слова не отступил, всегда приезжая по первому требованию.
Приехал и теперь.
В ожидании судмедэксперта Манин не спешил начинать допрос. Тянул время, выспрашивая у Караваева установочные данные, подробно интересуясь биографией. Нигде тот, конечно, не воевал. Даже в армии не дослужил – комиссовали после неудачной попытки суицида. Решил повеситься, узнав, что любимая девушка предпочла другого и вышла замуж. Дома самореализоваться не получилось, вот и уехал к сестре. Хотел начать новую жизнь. Да-а-а… не с того начал.
На вопросы Караваев отвечал кратко, не вдаваясь в подробности. Теребил нервными пальцами шапку, которую комкал в руках, и всё ждал, когда начнут спрашивать по делу. Всё встало по местам после появления судмедэксперта, который, засыпав Караваева медицинскими терминами, заставил раздеться и внимательно осмотрел с ног до головы.
– Откуда у вас ссадины на коленях и на локтях? – судмедэксперт пристально глядел в лицо насильника сквозь толстые линзы очков.
Тот замялся, не сразу ответив:
– Упал…
– А потом полз?
Ехидство и неприкрытая грубость в голосе эксперта сказали Манину много больше, чем простое «это он!». Не дожидаясь ответа на последний вопрос, эксперт поманил Пашу за дверь, безразлично бросив оставленному под присмотром «мультиков» Караваеву: «Можете одеваться». А когда оказался в коридоре, горячо зашептал:
– Никаких сомнений, это его рук дело. Локти с коленями счёсаны, кровоподтёки на пенисе. Он это, Паша, он. Молодцы! Я пошёл к себе писать заключение по освидетельствованию. Закончу, принесу. Всё, давай, – крепко пожал руку и снова повторил: – Молодцы!
Ну, теперь можно беседовать предметно. Павел вернулся в кабинет. Караваев, уже одетый, спокойно сидел на стуле, положив руку на стол. Казалось, та нервозность, что присутствовала в нём, вдруг исчезла. Даже шапку выпустил из пальцев, положив рядом. Да и Мрак в нём больше не бесновался, выказывая волнение. Что это с ним? Смирился с неизбежным?
– Сам расскажешь, как убивал девочку? – с ходу в лоб спросил Манин, усаживаясь за стол.
– Может быть, – неожиданно дерзко произнёс Караваев и поднял глаза. – Поговорим наедине?
Что-то было не так в его взгляде и в голосе. Горло издавало грубый хрип, в котором слышались весьма знакомые нотки. А расширенные тёмные зрачки почти полностью заслонили белки глаз. И теперь на Павла смотрел не человек, а засевший внутри него демон. Гидон?
Паша многозначительно глянул на Шурика с Максом, указав им на дверь. С недовольными лицами те неторопливо покинули кабинет.
– Я внимательно слушаю, – закурив сигарету, Манин откинулся на спинку кресла.
– Ты, Клещ, не будешь объявлять мне Поединок.
Так. Значит, Гидон.
Стараясь оставаться невозмутимым, Паша произнёс:
– Да? Интересно почему?
– Потому что скоро должна умереть ещё одна девушка. И только я знаю, кто и где.
– Информация в обмен на жизнь в Упорядоченном? – догадался Павел. – Ты думаешь, меня это заинтересует?
Сухой кашляющий смех, никак не сочетающийся с простоватым лицом Караваева. Разве только со смертельной бледностью и чёрными глазами. Вспомнит ли он, о чём разговаривал с Пашей, когда Мрак покинет человеческое тело? Интересный вопрос.
– Ты так ничего и не понял, Клещ, – злорадно осклабился Гидон. – Неужели не видишь, что нас становится больше день ото дня? Ваши дурацкие сопереживания делают несчастье одного человека достоянием всех окружающих. В первую очередь членов его семьи. Чего стоит только желание мстить. Убив девчонку, я переманил на нашу сторону её отца. Он теперь тоже готов убивать, а значит, легко примет в себя кого-нибудь из Хаоса. А сколько ещё посторонних людей, благодаря этому, хотят моей смерти, ты знаешь?
Можно было догадаться. Ужасная участь Юли Ческидовой, получив широкую огласку в городе и за его пределами, вряд ли оставила кого-то равнодушным. Если среди населения провести социальный опрос, Манин больше чем уверен, что основная масса народа выскажется за расправу над насильником без суда и следствия.
А сам Ческидов? Они встретились как-то в прокуратуре, где Сергея Петровича допрашивали в качестве потерпевшего. Тогда он поинтересовался у Павла, есть ли подвижки в розыске преступника. Кое-какая информация о Караваеве к тому времени начинала поступать, и он поспешил обнадёжить отца, потерявшего дочь, сказав, что в скором будущем убийцу поймают. Никогда не забыть ему, как Ческидов склонил голову и тихо произнёс: «Не арестовывай его, Манин. Пристрели, как бешеную собаку. А не можешь, мне скажи. Я это сделаю».
– Знаешь! – удовлетворённо прошипел Гидон. – Каждая смерть открывает путь сюда сразу нескольким братьям из Хаоса. Поэтому я предлагаю не жизнь за информацию, как ты сказал, а одну жизнь за многие жизни.
Вот ведь гнида, ещё и торгуется. Сделав глубокую затяжку, Павел затушил сигарету, посмотрел в тёмные глаза демона… и «прыгнул».
Он держал Караваева за грудки, но уже не в своём рабочем кабинете, а в Зыби. И не Караваева вовсе. В его руках бился Мрак, быстро теряющий человеческое обличье. Из головы Гидона выросли огромные рога, лицо сделалось похожим на бычью морду. Вылитый Минотавр. Лишь кольца в носу не хватает для пущего портретного сходства.
