Виктор Точинов - Великая степь
На него не обращали внимания. Никто. Парни из Отдела деловито устанавливали пулемет в прежнее положение, и спешно оборудовали две дополнительных огневых точки — из притащенных наверх новеньких, не бывавших в деле пулеметов.
Лже-черпак ободряюще похлопал Старченко по щеке пистолетом: говори, говори, не тушуйся. От ствола кисло пахнуло смертью.
Лейтенанта прорвало — торопливой скороговоркой сдавал всех: завербовавших его и завербованных им, и встреченных на тайных собраниях активных «орлят», и пассивно сочувствующих движению…
Но самое главное — имя крысы, что завелась при штабе, Старченко не назвал. Сам не знал. Проведенные в других местах блиц-допросы дали аналогичный результат. Отрицательный.
9
Мятеж закончился, толком не начавшись. Сообщения, поступавшие отовсюду к дежурившей в Отделе Багире, не оставляли сомнения: выступившие «орлята» везде разгромлены — с минимальными потерями Отдела.
Но тревожное чувство не оставляло Багиру. Она не могла связаться с Гамаюном. Никак. На все звонки дежурный по штабу отвечал однообразно: идет крайне важное совещание, вызвать с него подполковника нет никакой возможности. Вот так. Полное впечатление, что загадочное совещание идет на обратной стороне Луны, в безвоздушном пространстве — и имевшая место в Девятке пальба его участников не интересует по причине полной своей неслышимости.
Багира кусала губы. Багира звонила в штаб каждые пять минут. Багира изобретательно ругалась на трех языках. (Мало кто знал, но свою военную карьеру капитан Багинцева начала после университета, в чине лейтенанта и в должности военного переводчика. К нынешней работе ее привела живость характера, незаурядные спортивные данные, и простая логическая цепочка: от перевода допроса пленных — через личное проведение допроса — к захвату пленных в видах опять же допроса. Работа как работа.)
Не помогло ничего, даже ругань на трех языках — штаб молчал мертво. Кончилось тем, что она отправила туда Ткачика, быстро и грамотно управившегося на коммутаторе. Отправила, намекнув: если что, действовать по обстановке. Ткачик кивнул, ничего не уточняя. Сам не маленький. Пять минут назад мичман позвонил из штаба: все в порядке, по телефону не объяснить, но оснований для тревоги нет.
Багира знала: такие слова, будь они ложью, из морпеха не выжали бы и приставленным к виску пистолетом. Но тревога не ушла. Странное что-то там творилось в штабе. Подозрительное… На центральную площадь Девятки — «пятачок» — выходило фасадом длинное и узкое одноэтажное здание: Когда-то в нем размещались военторговские точки — продовольственные и промтоварные, ныне закрытые. Но крыльцо — протянувшееся вдоль всего фасада — по-прежнему служило чем-то вроде огромной деревенской завалинки. Как и до Прогона, выходили на него вечерами посидеть, пообщаться со знакомыми, обменяться слухами и сплетнями…
Сейчас там никто не сидел и ничем не обменивался.
На крыльце ровным рядом лежали «орлята». Мертвые.
И четверо живых, из службы оперативного реагирования — ноги расставлены, автоматы наперевес, на головах капюшоны с прорезями. Редкие прохожие, потихоньку появлявшиеся после окончания стрельбы, обходили крыльцо по широкой дуге. Старались не смотреть на страшную выставку — и все-таки порой поглядывали.
Старший сержант Шугарев по кличке Щука лежал вторым с краю. Изломанный, искореженный — но живой. Злопамятный лже-черпак отнюдь не спал и отлично слышал, как Щука с лейтенантом Старченко дискутировали, стоит перерезать ему глотку или нет. И по пожарной лестнице раненого Щуку не потащили. Просто сбросили с крыши…
Мухи слетались на кровь, казалось, со всей Девятки. Ползали по лицам мертвецов. По лицу живого Щуки — тоже.
Умер он ночью.
XIII. Совещание. Финал
1
Сказать, что Гамаюн сидел как на иголках — не сказать ничего. После первых прозвучавших очередей он чувствовал себя, как на бочке с бензином — окруженной со всех сторон степным пожаром. Припекало…
Но Таманцев впервые с начала совещания повысил голос: всем оставаться на местах! Без вас разберутся! Продолжаем согласно повестке дня.
Значить это могло все, что угодно. Ясно одно — если с нештатной ситуацией такого масштаба генерал решил разбираться без Гамаюна и Румянцева, без Звягинцева и Сирина — значит, со своими постами им можно попрощаться. Хотя, поживем — увидим. Есть и другие варианты…
И они продолжили — под аккомпанемент близкой стрельбы. Странное то было совещание. Говоривших никто не слышал — все прислушивались к выстрелам. Таманцева, казалось, не занимали эти отголоски грозных событий — поглядывал на часы, на дверь, барабанил пальцами по стоявшему на столе ящичку сувенирного вида. Тот несколько дисгармонировал с рабочей обстановкой таманцевского стола — не то сундучок с серебряной отделкой, не то ларец…
«Что за ларец такой», — подумал Гамаюн, словно происхождение непонятного предмета могло объяснить всё творящееся вокруг. А что, если ларчик открывается просто? До смешного просто? Что если истинный замаскированный глава «орлят» —Таманцев? Тогда все остальные — ширма. Даже сидящий на гауптвахте генерал-майор Орлов, по фамилии которого и названо движение, — ширма. А за ширмой кукловод-Таманцев управляет своей марионеткой, своим детищем — заговором «орлят». При этом вторая рука играет с другой куклой, тоже подвешенной на невидимых почтеннейшей публике нитях — с Отделом.
При подобном раскладе становится ясным все. Или почти все. Вплоть до того, почему дежурившего в приемной с утра Прилепского (известного, что греха таить, дурака и труса) сейчас сменил верный таманцевский преторианец Гриша Зорин — и с ним еще трое, не снявшие с лиц черных капюшонов. И как будут использованы автоматы этой четверки, стоит задуматься…
Генерал, реорганизуя в новых условиях спецслужбы Девятки, следовал российской практике последних лет: сдержки и противовесы. Противовесом Отделу должен был служить Сирин со своей внешней разведкой. Не сложилось. Гамаюн сумел собрать у себя тех немногих, кто имел боевой и оперативный опыт — и неплохо обучить добровольцев, опыта не имевших… А структура Сирина захирела — все преимущества ее главы, как местного уроженца, потеряли в новых условиях силу… И один работавший на Отдел Сергей Кулай по прозвищу Пак давал больше ценной информации, чем все степные осведомители Сирина.
Тогда Таманцев создал на базе штабной охраны замкнутую на себя службу оперативного реагирования, поставив во главе старого своего друга Звягинцева… И, Гамаюн был уверен, имелась у генерала личная сеть стукачей в Девятке — ничем другим осведомленность генерала в иных вопросах не объяснить…
«Переворот не там, где сейчас стреляют в наивных «орлят», — подумал Гамаюн. — Переворот здесь. И проводит его Таманцев».
Не надо гадать, как так получилось, что совпали с точностью до одного дня путч, отключение и появление рядом с Девяткой орды. Генерал, если именно он инкогнито командовал «орлятами», назначил день «Д» на прекрасно известную ему дату отключения. А Нурали? Ну, рассчитав удаленность кочевьев, прикинув скорость и путь хайдаров, нетрудно вычислить дату сбора, если… Если тот геноцид в степи устроили люди Таманцева. Только так…
Но на что он, собственно, рассчитывает? Служба оперативного реагирования — меньше восьмидесяти стволов. И не чета бойцам Гамаюна. А одного генерала уже повязали, нет прежнего почтения к большим звездам на погонах. Стереотип сломан. Сам Таманцев и сломал — когда через три недели после Прогона генерал-майор Орлов приказал готовить к взрыву все числящиеся за девяносто пятой частью здания и сооружения, и пробиваться одной большой колонной по направлению Караганда-Акмола.
Говорили, что крыша у Орлова съехала. Был, дескать, уверен, что вся Девятка стала объектом испытания психотронного оружия, и что за ближайшей горкой ждут его руководители эксперимента, дабы поздравить с адекватной реакцией на сюрреалистичную вводную. Так говорили сейчас — а тогда кое-кто вполне серьезно и рьяно взялся за исполнение приказа…
Сохранилась Девятка — с Таманцевым во главе — потому, что большая часть боевых офицеров пошла на прямое нарушение основополагающего пункта устава: если считаешь приказание ошибочным и вредным — исполни и потом обжалуй вышестоящему начальству…
Неважно, что вышестоящего начальства в обозримой части Вселенной не наблюдается. Важно другое. Прецедент был — и власть генерала сейчас отнюдь не беспредельна. Принять и осуществить губительное для всех решение ему не дадут. Или козырь Таманцева в том, что здесь собрана вся верхушка? И начальник Отдела в том числе?
