Михаил Гвор - "Ребенки" пленных не берут
Вернемся к делам нашим скорбным. Бандерлоги Бодхани, по всем расчетам, должны заявиться сегодня. Но их до сих пор не видно. Сбились со следа? Или отстали? А может, затаились неподалеку и ждут ночи? Последнее — маловероятно, не их стиль. Ждать местные басмачи не умеют в принципе. Горячие фанские парни…
Остальное возможно. Если альпинисты успеют перекрыть перевал, по которому я притопал, ахмадовцев можно сбрасывать со счетов. Вот только некошерно получается. Меня у Старой робинзоны уже два раза отобрали. Теперь они с баши воевать будут, а я тихо свинчу к Фарруху? Неправильно это. Хоть и не за меня подвяжутся — им здесь баши даром не сдался, всё одно неладно. Долги надо отдавать. Да и кто меня просто так отпустит? Девочка ведь серьезно говорила насчет «убью», по глазам видно. Сомневаюсь, что получится, но всё может быть, лучше не пробовать.
Значит, не рыпаюсь, тихо иду с Санькой вниз, потом с местными на защиту Казнока. Ну, а дальше видно будет, так далеко заглядывать — последнее дело…
Таджикистан, пос. СарвадаБорис чувствовал себя балластом. Даже в пустынных волжских землях, где колонна ехала мимо спрятавшихся за самодельными укреплениями и ощетинившимися разнокалиберными стволами деревень, похожих на испуганных ёжиков, он не ощущал себя настолько ненужным. Там хоть ехал в авангарде, числился штатным штурманом…
А сейчас… Если какие события по пути и происходили, то все доставались на долю передовой группы. А КШМ на базе «шишиги», куда посадили новосибирца, шел в середине, между двумя БТРами.
Рюмшин остался в Душанбе, пробурчав: «Не царское это дело, башибузуков по горам гонять! И тебе, Андрей, там делать нечего, сами справятся». Но Пилькевич не смог усидеть на месте. Слишком много старых друзей обнаружилось в этих самых горах, чтобы дожидаться их в духоте кабинета. Вот и ехал теперь старый спасатель в той же КШМ-ке…
Расчет Юринова на некоторые послабления после вчерашней демонстрации возможностей не оправдался. Зря только на ринг полез.… Комдив, скрепя сердцем, участвовать в операции разрешил. Но с ограничениями: находиться исключительно в командирской машине или рядом с ней. И не отходить от начштаба дальше трех метров. Кроме них, в кабине командно-штабной были только водитель и Галка, оказавшаяся секретаршей (ага, видели мы таких секретарш с незадокументированными функциями!) полковника.
Колонна неторопливо карабкалась по серпантинам. Пейзажи не радовали. Однообразные до скуки склоны и нескончаемый дождь. Некое разнообразие внесла площадка перед туннелем, но и там к моменту подъезда штабной машины всё уже практически закончилось. Юринов увидел только несколько десятков человек в знакомой альпинистской одежде. Альпинисты спешно и ловко грузились в сразу же уезжающие куда-то грузовики.
Туннель особо не впечатлил. Даже знание, что вокруг многие тонны камня и непредставимое количество взрывчатки, готовое обрушить этот камень на головы проезжающим, проходило мимо сознания. Самый обычный тоннель. В любом крупном городе таких не один десяток. Короче, конечно, но зато полотно получше — нормальный асфальт, не разбитый погодой и миллионами колес.
Выскочившая из тесноты каменной кишки дорога пробегала через какие-то кишлаки, словно перепуганный заяц, кидала петли среди склонов, то выскакивая на берег большой бурной реки, то прячась в мешанину холмов и оврагов. Система в этом хаосе и лабиринте была, но задумываться и искать закономерности не хотелось. Даже привычка запоминать пройденный маршрут отказала. Душа рвалась вперед, к своим, на поиски Андрея, а тело поневоле оставалось в пропахшей бензином кабине «шишиги». Почему-то Борис был уверен: стоит только добраться до брата, и капитан тут же найдется. Олег… Он всё может! А уж вместе с папой… Юринов тряхнул головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли.
КШМка вырулила на небольшую площадь какого-то поселка и остановилась.
Водитель остался на месте, а Галка с Борисом вслед за Пилькевичем выбрались из надоевшей машины. Ноги размять, да по сторонам послушать-посмотреть. Вокруг царили бардак и суета. Показалось, что все силы вторжения собрались здесь, и никто не знает, что делать дальше. Возле двухэтажного здания административного вида, ожесточенно споря, стояли Метанов, Махонько и высокий молодой парень в альпинистской куртке болотного цвета. Офицеры говорили одновременно, перебивая друг друга, и активно размахивали руками, а альпинист, в основном, слушал, лишь изредка вставляя короткие фразы. Тут же оказался и старый знакомый Дамир. Посредник хмурился и с кем-то ругался. Ради разнообразия — не на русском и по рации.
— Товарищ полковник, — Махонько прервал спор, отмахнувшись от Метанова, — разрушен мост через Зеравшан. Мы отрезаны от Айни и всего, что ниже.
— Взорвали? — побледнел бывший спасатель.
— Никак нет! — продолжил капитан. — Вчера из ущелья Пасруда сошел мощнейший сель. Таких здесь никогда не было. От моста только воспоминания. Дорога на два кэмэ на круг наглухо завалена камнями и грязью. На расчистку завалов уйма времени уйдет. И еще мост восстанавливать надо! Так или иначе, сегодня мы дальше не пройдем!
— На два кэмэ? — уточнил полковник. И устало потянул с головы промокшую кепку. — Да ну не траханный в голову…
— Вот и я так сказал, — развел руками Махонько. — Только матом делу не поможешь.
— Что в остальном?
— Связь с альпинистами устанавливаем.
— Устанавливаете или установили? — Пилькевич кивнул на Дамира.
— В процессе, — ответил Метанов. — «Ребенки» хотят пройти перевалами от Искандеркуля.
Борис смотрел на реку. Мда… Это не тот овражек в Диких Землях. К широченному потоку, безостановочно несущемуся со скоростью автомобиля, вскипающему пенными бурунами возле лежащих в русле камней, даже приближаться страшновато, не говоря уже о форсировании…
Дамир закончил разговор и подошел к Пилькевичу:
— Война закончена, товарищ полковник. Айни занят матчинцами. Амонатов перешел границу и скоро встретится с Шахсимджаном. Сель, разрушивший мост — результат взрыва искусственного озера ниже кишлака Маргузор. От армии Ахмадова, штурмовавшей ущелье, он не оставил никого. Скорее всего, сам баши тоже попал под раздачу. Остатки джигитов под руководством некоего Шабдолова отступают в Пасруд. Их добьют наши с матчинцами. А Амонатов блокирует формирования на Шахристане.
— То есть, всё хорошо? Мы победили, просто проехав по туннелю?
— Так точно, — усмехнулся посредник, — самая бескровная война в новейшей мировой истории. Блокпост у Ери сдался Саттаху без единого выстрела. Точнее, с одним выстрелом. Заместитель застрелил начальника, хотевшего повоевать. Лагерь даже не вошел в непосредственное соприкосновение с противником. Мины, потом сель. Незначительное сопротивление оказали только Шамсиджану, но и там потери невелики. У «ребенков» тоже все целы.
— Ничего себе «бескровная»… — проворчал Метанов, — сколько у Ахмадова было личного состава?
— Кто их считает, уважаемый? — с деланным акцентом ответил Дамир. — Их жизни — ничто. Наши — бесценны…
Таджикистан, Фанские горы, перевал В. Казнок — озера Мутные— Шохрух, ты уверен, что это тот перевал? — устало спросил Мутарбек у десятника.
— Клянусь, бек, — тот стукнул себя в грудь. — Пасруд ниже, потому не виден! Да и далеко он.
— Ладно. Парвуз, что скажешь? Урус здесь был?
Старый проводник скептически смотрел на заснеженные камни и обернулся к беку.
— Нельзя хотеть слишком многого, Мутарбек. Все следы, если они тут вообще были, завалены снегом. Сегодня, после обеда здесь никто не проходил. А что было до, — Парвуз виновато развел руками, — ведомо только Аллаху.
— Но он точно ничего не скажет! — в ярости ударил кулаком об ладонь командир. — А что снег целый, и так видно.
— Бек! — громким шепотом окликнул один из бойцов, подзывая командира. — Вон там, у озер, на ровном месте. Там, кажется, человек.
— Где? — Мутарбек присмотрелся туда, куда указывал джигит.
— Вон там же!
— У больших камней?
— Нет, правее.
— Парвуз, бинокль! — поторопил бек проводника.
— Держи, — старик поспешно вытащил необходимое из потертого кожаного футляра.
Мутарбек долго крутил колесико настройки. «Беркут» — хороший бинокль, еще советской работы.
— Шайтан! Не разберешь отсюда, урус или нет, — Выругался Мутарбек, пытаясь разобраться в мешанине из камней и бликующего на солнце снега.
— Кому еще там быть?!
— Это же Пасруд! — глубокомысленно заметил Шохрух.
— И что? В такую погоду даже кутрубы сидят дома, — вернул бинокль Мутарбек. — А пока они вылезут из своих нор, мы успеем захватить этого ишака, и вернуться назад.
На лицах расстроенных таким приказом джигитов отлично читался страх. Идти в Проклятое ущелье не хотелось, но спорить с сыном баши — еще хуже.