Константин Калбанов - Фронтир 3
— И что, сделаешь так как я решу? — Пристально глядя в глаза Сергею спросил Бедрич.
— Сделаю, — решительно рубанул Сергей, в тайне надеясь, что все разрешится благополучно. — В целом свете у меня не так много друзей и близких людей, чтобы по глупости лишаться хоть одного. Одно скажу, жизнь положу, чтобы только твоя дочь и внуки счастливы были, — искренне произнес Варакин, а потом так буднично закончил, хлопнув себя по коленям. — Ну, пожалуй пора отдыхать. Как говорится, утро вечера мудренее. Место-то найдется, или на сеновал?
— Ты меня не позорь, — вскинулась Даска, она хозяйка в доме и за очаг первый спрос с нее, — При таком-то доме и места не сыскать.
— Права Даска, Сергей. Ты нас обижать не спеши. Нешто думаешь позабыли чем тебе обязаны.
Отдыхать их уложили как королей, Сергея вообще в отдельную комнату, как самого дорогого гостя. Тело обрадованно отозвалось сладкой истомой. За последнее время ему все больше приходилось спать в открытой степи, не раздеваясь, на шкуре постеленной на холодную землю или прямо на снег. Словом веселье ниже среднего, не считать же всего лишь одну ночевку в гостинице, хотя там удалось от души попариться. А нахождение в госпитале успело его изрядно расслабить.
Сергей даже не заметил, как уснул. Казалось, не успел он донести голову до подушки, как оказался в сладких объятиях морфея. И сон ему снился замечательный, хотя он и не помнил о чем именно, просто сладко спалось, не так как раньше, когда и не поймешь, то ли спишь, то ли бодрствуешь. Так, больше находишься в полудреме, готовый в каждое мгновение вскинуться, при первом подозрительном звуке.
Именно поэтому он и не услышал, как дверь в его комнату открылась с едва различимым скрипом и серая тень практически беззвучно скользнула к его кровати. Потом замерла перед ним, словно набираясь решимости и наконец склонившись откинула край одеяла и юркнула под него прижавшись к Сергею горячим телом.
Что и говорить о том, как отреагировало тело, уже давно не ждущее от жизни ничего хорошего. Еще не открыв глаза, он откатился в сторону, но только уперся в стену, не пускающую дальше. Затем его руки отбросили наседающего на пол, а сам он вскочил в готовности отразить нападение.
— Ты чего? Бешеный, — вдруг раздался приглушенный шепот до боли знакомым голосом.
— Эмка?
— А ты кого ждал увидеть, арачи?
— Ты что тут делаешь?
— А ты не ведаешь? Мой ты. Никому тебя не отдам. И что бы родители не порешили, я твоей буду.
— Ты глупости то не городи, — все так же шепча, Сергей спустился на пол и помог подняться едва различимой в темноте девушке. — С чего ты взяла, что они противиться будут? Мы о том, еще в прошлый раз с твоим отцом говорили и он согласие свое дал. Просто он не ожидал, что я захочу увезти тебя далеко от них. Ему и матери твоей еще привыкнуть к этому нужно. Но я уверен, что все они решат правильно.
— А как не решат?
— Решат, куда они денутся. Во-первых, твой отец вас любит и хочет счастья. Во-вторых, ты уж не обижайся, но выгоду он чует за версту. Я вообще удивляюсь, как он не развернулся еще у вас на родине.
— Не давали, вот и не развернулся. Там ведь община, помогали все друг дружке, даже распоследнего лодыря тащили. А здесь он сам себе хозяин.
— Ну вот видишь.
— А как не отдаст меня?
— Не отдаст сегодня, отдаст потом, — уверено заявил Сергей. — Ты ждать-то будешь?
— Буду. Только не долго, — тут же спохватилась Эмка.
Но Сергей прекрасно понял, что последнее сказано только ради того, чтобы он не больно-то затягивал процесс. Да он в общем-то и не собирался.
— Я быстро управлюсь, — успокоил он девушку. — Иди спать. Вот увидишь, все будет хорошо.
Едва выпроводив девушку, он даже облегченно вздохнул. Упругое и статное девичье тело, скрытое только легкой ночной рубашкой, не на шутку его разволновало. Да что там, ему все время приходилось бороться с собой, чтобы не повалить ее в кровать, да еще и всячески прятать от нее свое желание. Он даже поцеловать ее боялся, потому что был уверен, что крышу сорвет однозначно и бесповоротно. А девушка изрядно похорошела, хотя и казалось, будто дальше некуда. Вот же чертовка! Поди теперь засни, едрить ее в корень, йок макарек.
Утром его разбудила Даска. Ну как разбудила. Она только открыла дверь, как полудремы, в которой он находился с момента ночного посещения, слетела с него без остатка. Женщина тихо вошла и внимательно глядя в глаза парню, уселась на небольшую лавку у окна.
— А может, оно и к лучшему было бы, — придя к определенному выводу, задумчиво произнесла она.
— Ты это о чем?
— Сам знаешь. Приходила ведь.
— Ты все видела?
— Даже не слышала, просто знаю свою дочь. Отчего так-то?
— А от того, что я не вор. Вы хорошее не забываете, так и я помню. А вам хотелось, чтобы попроще? Девка порченая, кому такую. Вот только к стенке припирать я никого не хочу, пусть даже дочка твоя с радостью за меня пойдет. Сами решайте.
— Упрямый. Хочешь сказать, что все одно своего добьешься?
— Хочу. Но только, добром все будет.
— Ну, а как будет, так чего упрямиться, — задумчиво произнесла Даска. — Дочку-то береги.
— Я так понимаю, Бедрич уж сдался?
— А куда он денется, — вздохнула женщина.
— Да не переживай ты так. Там и впрямь все спокойно, только и того, что пинская территория.
— Дай-то Бог.
ГЛАВА 5
Ничем не примечательный домишко, на окраине рабочего поселка. А и то, чего ему быть особенным, когда там жила вдова, покойного Власека, с детьми. Мужа-то завалило в шахте уже три года как, вот и вдовствует, перебиваясь с хлеба на воду, да чем соседи помогут. Старшему только одиннадцать, такого на работу никто не возьмет.
Хозяин шахты он конечно кровопийца известный, но детишек младше двенадцати на работу не берет. Работенка не из легких, поди поработай кайлом, а потом еще и вытащи выработанный уголь из штольни. Но использовать детей на шахтах выгодно. Оплата у них много меньше чем у взрослого. А выработка при этом только чуть меньше. Опять же, в множестве карманов и ответвлений тонких пластов, маленькие углекопы справляются куда лучше и не нужно бить штольню нормального размера, где большая часть будет просто пустой породой, а ведь ее нужно не только отколоть, но еще и на поверхность вытащить, да еще и сделать это так, чтобы уголь шел без пустой породы.
Словом востребован детский труд на угольных копях, хотя оно вроде и не по людски но ведь и силком никто никого не тянет. Там где есть взрослый работник, и не помышляют отдавать детей на шахту, все же чем раньше там окажешься, тем быстрее потеряешь здоровье. Но шахтеры гибли довольно часто — то газ прорвется, то взрыв случится, а то и обвал. Вот и шли дети и женщины в забои, чтобы не помереть с голоду.
Но вдова Рада сама отправиться в забой не могла. А ну как завалит, на кого детей оставишь? Хозяин, тот хотя и выгоду свою не упустит, но больно уж не лютует, понимает, что людей можно довести до греха, опять же, вырастут детки и в забой направятся. Для таких владелец шахты то же занятие находил, правда как работа не обременительная и не связанная с опасностью, так и оплата мизерная, только чтобы с голоду ноги не протянуть.
Поэтому, когда месяц назад к ней на постой попросился какой-то мужчина, она долго не думала. А и то, чего думать, коли плату за постой он сам назначил, да такую щедрую, что считай работник в доме появился? Странный постоялец и гости постоянно в доме бывают, но то не беда, на продукты он отдельно деньги выделял, да так, что хватало и на гостей и на нее с тремя детками.
Перво-наперво постоялец пошел по поселку здороваясь с каждым встречным мужчиной и заводя с ним разговоры о житье бытье. Рустинцы народ приветливый, общительный, а потому в разговоры вступали охотно. Они без утайки рассказывали чужаку о своих делах, не без гордости похвалялись тем, что зарабатывают большие деньги. И в том не было бахвальства, они и впрямь зарабатывали до двадцати крон, а бывало и больше, все от артели зависит. Такую плату не всякий рабочий получал на заводах, если только мастер хороший, что и норму перекрывал и брака почти не делал.
Ну да оно и по праву. У рабочих на заводе если и случится беда, то все больше по своему же недогляду, да и то, хотя и покалеченным, но почти всегда живым останется. В шахте опасности куда больше и порой от человека ничего не зависит. Как попал под обвал или случился выброс газа, то только и остается, что отпевать. Если взрыв, так тут и говорить не о чем, потому как достаться может не только тем, кто в том забое был.
Чужак тоже охотно рассказывал о себе. О том, что прибыл он из Новой Рустинии куда попал еще мальцом из других мест, то-то все без труда замечают, что рустинский не родной ему язык. Говорил, что жизнь в Новом Свете куда как интереснее и привольнее чем здесь. Описывал красоты нового края. И все эдак с придыханием, мол вы тут света белого не видите, а он необъятен.
