Алексей Пехов - Ветер и искры (сборник)
Ворох тряпок у ее ног зашевелился, и из него выглянул Юми.
— Вот так, собака?
— Не обращай внимания, дружок, — вздохнула Убийца Сориты, — спи.
Вершина Грох-нер-Тохха пульсировала синим, и в отблесках этого света, смешивающегося с багрянцем кометы, двигались нелепые тени. Нириты танцевали пляску Теней.
Юми по-прежнему внимательно смотрел на Проклятую, похоже не думая возвращаться в свою «нору».
— Знаешь… — помедлив, сказала Тиа. — Хочу тебе кое-что рассказать. Думаю, хоть кто-то должен знать.
— Вот так, собака? — навострил уши вейя.
— Уверена, что ты-то можешь сохранить эту тайну.
— Собака, — с достоинством ответил он ей и уселся поудобнее, собираясь слушать.
— Все считают, будто я подло ударила Сориту в спину. Об этом много говорили, а меня это нисколько не заботило. До этого нара. В тот день… — Она сглотнула комок, вставший в горле. — Все началось слишком быстро. Сорита пыталась прорваться к Лепесткам, чтобы уйти в Долину, привести подмогу. Двоих из нас она убила. Митифа…
Тиф дернула плечом и продолжила:
— Митифе крепко досталось, она была без сознания, Ретару оставалось жить несколько ун, и тогда я вызвала ее на поединок. Лицом к лицу. Среди этих проклятых подснежников. Это был честный бой, кто бы что ни говорил. Запомни это, малыш. А затем наступил бесконечно долгий день… Боюсь, этот будет точно таким же.
— Вот так, собака.
Он сел с ней рядом, прижавшись теплым боком. И вместе с Проклятой стал дожидаться утра.
Глава 19
— Ну что за жизнь? — разочарованно спросил у меня Квакушка. — Уже и повоевать не дают!
— Навоюешься еще, — посулил ему Трехглазый, нюхая пахнущую канифолью тетиву. — Я лично умирать не спешу.
— Мне вчера какой-то умник пытался всучить амулет от магии некромантов.
— И что ты ему ответил?
— Послал в задницу.
— Правильное решение, — сурово сказал Трехглазый. — Я бы еще и морду этому козлу набил, чтобы народ не надувал. Будь у нас такие амулеты, думаешь, мы бы здесь оказались?
— Ага, — опечалился Квакушка. — Жаль, что никаких средств от их мерзкой магии нету.
— Отчего же нету? Есть. Драпать со всех ног, чтобы пятки сверкали.
— Заткнулись, — негромко сказал я. — Услышат рыцари — враз вздернут.
— Тут деревьев нет, — вяло отмахнулся Трехглазый. — Не на чем вешать. Да и не призываю я к дезертирству.
— Поэтому помолчи. Лучше сходи проверь обозы со стрелами. Еще раз скажи раздающим, что они должны делать.
— Я уже ходил. Говорил.
— Сходи еще раз!
Он, ворча, поплелся вверх по склону, где рядом с катапультами и баллистами стояли возы.
— Как у тебя, Серый? — окликнул меня Олот.
— Все в порядке. Стрелки готовы.
Седовласый ветеран кивнул, топая вдоль шеренги сидящих на земле людей.
Квакушка продолжил ворчать:
— По мне, так сюда Ходящих надо б еще хоть десяток.
— Было бы неплохо, — процедил я, представив, что с ними устроила бы Тиф.
Со вчерашнего вечера я ее не видел. Она ложилась спать недалеко от наших позиций, в соседнем лагере, а сейчас Убийца Сориты исчезла. Я уже начал волноваться, что она смылась или, того хуже — переметнулась на другую сторону. С каждой минкой моя тревога росла, а настроение портилось.
— А так всего трое… — разочарованно тянул Квакушка. — Да и то двое из них — Огоньки. Как долго они продержатся против Проклятой?
— Чахотка мертв. Не вижу причин, почему бы не сдохнуть и Митифе.
Рассвело три с лишним нара назад, над землей висел сизый туман, который туманом не был. Впрочем, и дымом назвать эту субстанцию я бы не решился. Какое-то странное дыхание Брагун-Зана, просочившееся из многочисленных трещин в земле и повисшее между нами и армией Кори.
Первые линии наших войск подходили к этой завесе едва ли не вплотную. Мы же, находясь чуть выше по склону, видели лежащую внизу дымку, так похожую на грозовые облака, если на них смотреть с горных вершин.
Плохая видимость мешала битве, и командиры Митифы выжидали, не решаясь отправлять свои войска вперед. Утром йе-арре сказали, что набаторцев не сорок тысяч, а всего лишь тридцать, хотя, если честно, нам было без разницы. На стороне врага все равно было двукратное преимущество в живой силе и тьма знает какое — в магии.
Набаторской армии пришлось разделиться на несколько частей, лагери заняли всю северную часть долины Мертвого пепла, а за холмами остались обозы и арьергард.
— Пиявка, — позвал я отрядного лекаря.
— Все готово, — тут же отозвался он. — Правда, с перевязочным материалом погано.
— Говорят, там около сотни Сжегших душу. Нас постараются выбить в первую очередь.
— Из Бездны у них стрелы, — Пиявка сплюнул, — наконечники не вытащишь.
— Поэтому я тебе и говорю — подготовься хорошенько. Резать сегодня будешь много.
— Мне бы помощников, — тоскливо протянул он. — Один, боюсь, не справлюсь. Кто будет раненых таскать и держать?
— Обратись к Квелло, — посоветовал я. — Пусть выделит людей. Из своих не могу: каждый лук на счету.
Пиявка отправился искать командира мечников, которые прикрывали моих стрелков.
Квакушка тем временем сходил за кипятком и вернулся с двумя кружками. Одну дал мне. Я сидел, обжигая пальцы о горячий металл, и осторожными глотками пил воду. Ее вкус отдавал пеплом, но я мало обращал внимания на это. Главное, что становилось немного теплее.
Йе-арре рыжими точками нарезали круги в облачном небе, паря над долиной на безопасной высоте, недоступной стрелам Сжегших душу. Летуны были нашими лучшими разведчиками, но сейчас от них мало толку — сизая мерзость скрывала от их взоров поле предстоящей бойни.
Сквозь облака проникал тусклый багровый свет. Комета стала почти такой же яркой, как солнце.
— Если так пойдет и дальше, то она точно рухнет на наши головы, — сказал Квакушка, проследив за моим взглядом. — Эта штука к нам близко, как никогда раньше.
Я вспомнил свой сон, яблоневый сад, тихий вечерний город и удар кометы, а затем пламя, поглотившее весь мир:
— Возможно, уже сегодня тебе не надо будет волноваться об этом.
Он ворчливо согласился с моими словами. Я допил воду, отдал Квакушке кружку и пошел вдоль линии укреплений, разговаривая с солдатами. Все держались молодцами и собирались дорого отдать свои жизни. Я с каким-то странным удивлением понял, что они, как и я, совершенно не боятся будущего. Возможно, потому, что у нас его почти не было…
Кто-то предложил мне поесть, но я отказался. Сизый туман начал медленно и неохотно редеть. На левом фланге, находящемся перед озером с ядовитой водой, возникла какая-то возня, но все довольно быстро стихло. Мы, как ни вглядывались, не могли понять, что там произошло. Гонцы, которых отправил командир нашего крыла, пока не вернулись, и людям приходилось лишь гадать о случившемся.
Я пытался поговорить с Лаэн, чтобы в последний раз убедиться, поступаю ли правильно, рискуя ее жизнью, но совершенно не ощущал присутствия моего солнца, и никто не мог развеять моих сомнений.
У меня почти не было времени подумать о том, что сказала Тиф.
Лаэн — Гинора? Гинора — Лаэн? При здравом размышлении, когда схлынула волна удивления, я понял, что мне это все равно. Я люблю свою женщину, и неважно, кто она или кем была раньше.
Повернув голову, я вдруг увидел идущую вдоль линии обороны Тиа. С души словно камень свалился, и напряжение, преследовавшее меня целое утро, наконец начало отпускать.
— Соскучился? — усмехнулась она, заметив меня и подходя ближе.
Вид у нее был собранный и сосредоточенный.
— Вроде того. Где ты пропадала?
— Была с самыми главными шишками. — Она скривилась. — Господа обсуждали последние приготовления перед боем. Мне досталась почетная обязанность — внимать.
— И как ты только на это согласилась, — с иронией отозвался я.
— Шен попросил об одолжении. Я решила, что ему нет смысла нервничать перед боем, и провела пару «чудесных» наров с закованными в железо тупицами. Могу заключить, что наши жизни в надежных руках.
— Ты, как всегда, полна яда.
— О да. С радостью выплюну его в лицо Митифе. Как тебе моя личная охрана?
Чуть в отдалении от нее стоял десяток тертых жизнью ребят в серьезных доспехах.
— Не думаю, что они тебе так уж нужны.
— Я тоже. Но мое сердце дрогнуло и не выдержало, когда мне предложили такую заботу. Умереть, спасая мою жизнь… Как это благородно!
Она необычайно много паясничала, что для нее вообще-то было не слишком свойственно, и я понял — Проклятая страшно нервничает перед боем. Я сказал ей об этом, но она лишь раздраженно сморщилась:
— Не за себя волнуюсь. За Целителя. Он еще слишком неопытен для таких дел. Да и Рона недалеко от него ушла. Я немного жалею, что не покинула это поле боя и их с собой не прихватила. Теперь придется рисковать их жизнями.
