Дмитрий Григорьев - Кровь, или 72 часа
Так они впервые в жизни увидели, как выглядит суп, в котором одна картошина гоняется за другой. Но лежа в больнице, Ника была бы рада и такому супу. Но их кураторша была непреклонна:
— Нечего продукты переводить! В больнице и так трехразовое питание!
Но Денис нашел выход. Те деньги, что Рэйчел выдавала ему на дорогу до больницы и обратно, он стал тратить на еду для любимой. Благо общественный транспорт здесь был дорогой и цена одной поездки равнялась гамбургеру с пакетиком жареной картошки.
Ночевать, правда, теперь приходилось в клинике. О больничной гостинице не могло быть и речи, и он облюбовал себе топчан перед входом в отделение. Но нет худа без добра. На третью ночь его растолкал дежурный пульмонолог.
— Ты муж больной из России?
— Что с ней случилось?! — тут же вскочил Денис.
— Ничего не случилось, успокойся! Как тебя зовут?
— Дэнис.
— А меня — Томас. Пойдем в ординаторскую, у меня там кофе варится.
Пульмонолог оказался родом из Голландии, и они полночи проболтали о футболе, который здесь считался сугубо женским видом спорта. Когда врача вызвали на отделение, он оставил Дениса спать в ординаторской на мягком диване. Однако на этом его везение не закончилось. Когда Томас сменился, он привел ночного собеседника к себе в лабораторию.
— У меня есть ставка лаборанта, — начал он, — деньги небольшие, народ долго не задерживается, но, — он выразительно поднял палец вверх, — под такую непопулярную должность можно получить рабочую визу на пять лет! Я сам так начинал.
Денис сидел и не мог вымолвить ни слова.
— Я не тороплю, — Томас не так понял его молчание.
— Спасибо огромное! — наконец вымолвил Денис.
— «Спасибо, да», или «спасибо, нет»?
— Конечно, да!
— Если хочешь, можешь спать в лаборатории. Здесь ночью никого нет. Только я никак не пойму, почему куратор не снял вам номер в нашей гостинице при больнице?
Слушая рассказ Дениса об их мытарствах, Томас только качал головой.
— Пойдем-ка, я отведу тебя к нашему социальному работнику. То, что ты рассказываешь, ни в какие ворота не лезет! Насколько я знаю, больные благотворительного фонда ни в чем не нуждаются.
В социальном отделе больницы удивились не меньше:
— По договору с кураторской фирмой, они обязаны предоставить вам жилье на три месяца и еженедельное денежное довольствие на тот же срок! Вот распечатка договора! Покажите ее вашему куратору. Если возникнут проблемы, сразу же дайте нам знать.
В коридоре Томас достал кошелек.
— Оформление рабочей визы и трудоустройство займут около месяца. Вот возьми в счет будущей зарплаты, — он протянул несколько купюр.
— Да я сейчас из нашей кураторши выбью! — Денис потряс распечаткой договора.
— А в автобусе ты тоже распечаткой расплачиваться будешь? — улыбнулся Томас.
Первым делом Денис накормил жену.
— Жуй-жуй, глотай! — Они сидели на подоконнике и наворачивали гамбургеры. — Ты сейчас на процедуры, а я на разборку с «колобком»!
— «Бублик! Бублик!» — кричали дети! — веселилась Ника с набитым ртом. — Детворе было невдомек, что колобок смертельно ранен!
— Надеюсь, до этого не дойдет! — он поцеловал жену и спрыгнул с подоконника.
Дверь их квартиры долго не открывали.
«Ушла что ли? Надо не забыть потребовать у нее ключи!» — он с досады саданул по двери кулаком.
Открылась соседняя дверь.
— Покоя нет ни днем, ни ночью! — проворчала седенькая старушка. — Надо жаловаться управляющему!
— Закройся, старая вешалка! — на пороге появилась растрепанная кураторша. — А ты что гремишь ни свет ни заря! Вылететь отсюда захотел?!
— У людей уже обед! — Денис отодвинул хозяйку с дороги. — А вылетите сейчас отсюда вы!
Дверь в их комнату приоткрылась, и показалась заспанная физиономия Мойши.
— А что вы там делаете? — не понял Денис.
— Так это, — он почесал сквозь семейные трусы задницу, — Рашель к себе не пускает, говорит, храплю я.
В прокуренной гостиной на диване кто-то заворочался.
— Пока мы здесь, чтобы в нашей комнате никого не было!
— Это моя квартира! — уперла руки в боки кураторша. — Еще всякая сопля будет указывать, что мне делать в собственном доме!
— Замечательно! Тогда вам придется снять нам номер в больничной гостинице! Я так понимаю, вы по ведомостям провели эту комнату как гостиничный номер?!
Мойша с удивлением посмотрел на Рашель и побежал собирать свои вещи. Гостиничный номер, похоже, надо было освобождать!
— Я вернусь вечером. Чтобы все положенные Веронике деньги лежали на этом столе! — Денис хлопнул распечаткой договора по журнальному столику.
Обитатель дивана недовольно хрюкнул и зарылся головой под подушку.
— Да вы вдвоем на ее пособие только хлеб жрать будете! — завелась Рашель. — Сказали бы спасибо, что я от себя отрываю! Твари неблагодарные! Приперлись сюда за чужой счет и еще права качают!
Окончание монолога Денис слушал сквозь шум душа, наслаждаясь свободой от одежды, в которой провел несколько суток.
— Как прошла разборка? — спросила Ника, морщась от болезненной капельницы.
— С музыкальным сопровождением!
— Дай, угадаю! Соло на луженой глотке?
— Точно, под аккомпанемент художественного храпа собутыльников, громкого топота, выразительного хлопанья дверями и звонких этюдов на грязной кухонной посуде!
Не прошло и недели самостоятельного хозяйствования, как они с удивлением заметили, что пособия Ники вполне хватает не только на хлеб, но и на масло с колбасой. А к концу месяца выяснилось, что при нормальном питании у них на руках осталось еще и кое-что на мелкие расходы.
— И это при том, что наша кураторша еще и зарплату получает нехилую! — возмущалась Ника.
— Зато теперь понятно, как она превратилась в «колобка»!
— Точно, а своих подопечных обдирает и превращает в липку!
— Ну, тебя-то липкой теперь трудно назвать! Вон, смотри, щечки появились! — Денис ухватил свою Виню за щечку и нежно потряс.
В это время в палату зашла медсестра:
— Вироника, я тебе подружку нашла!
За медсестрой стояла высокая девушка и широко улыбалась.
— Меня зовут Фира! — почти прокричала она. — Я лежу в ЛОР отделении! Ухи лечу! Польстилась, понимаешь, дура, на высокую зарплату в штамповочном цеху, теперь никаких денег не надо!
Их новая знакомая приехала сюда в прошлом году и устроилась на завод одноразовой посуды. Огромная текучка кадров ее не смутила, зато теперь ее не смущали ни шумные соседи, ни долгие разговоры мужа по телефону, которых она все равно не слышала.
Однажды, во время вечерних прогулок по больничному коридору, она разоткровенничалась.
— Вон у тебя какой муж хороший, а мой от меня уходит! Как выпишусь, пойду на кладбище ворожить! — прошептала она, если, конечно, крик в самое ухо можно назвать шепотом.
— На кладбище?! — заинтересовалась Ника.
— Ага, я достала слова отворота соперницы от мужа, но его надо читать на кладбище возле свежей могилы. Пойдешь со мной, а то одной боязно! Я уже и кладбище присмотрела!
— Можно попробовать! — кивнула Ника, думая о своем. — Но нужно дождаться полной луны!
Ждать пришлось недолго. Ее трехнедельный курс лечения подходил к концу. А на Фиру врачи махнули рукой и, выписав слуховой аппарат, выписали.
В первое же полнолуние они залезли к подруге в машину и отправились на дело, прихватив для храбрости Дениса.
— Сиди в машине и сигналь, если что! — скомандовала Фира.
Время текло мучительно долго. Сквозь лобовое стекло Денис напряженно всматривался в темноту, пытаясь разглядеть происходящее. На душе было неспокойно. Он видел, как две тени исчезли за невысокой кладбищенской стеной, и ожидание стало еще мучительнее.
Девушки тем временем пробирались по кладбищу в поисках свежей могилы. Кресты и надгробные камни вызвали у Ники эффект дежавю.
«Когда-то со мной это уже было! — не то удивилась, не то испугалась она. — Не тогда ли, когда мы ходили на лесное кладбище с ребятами? Нет! Много раньше!»
Нервная дрожь пробежала по спине. Чей-то взгляд сверлил ее между лопаток. Пересилив себя, она медленно обернулась.
Тот самый стражник, которого они когда-то с матушкой до смерти напугали у разрытой могилы, не отрываясь смотрел на нее. Страшный шрам на его щеке давно зажил и теперь бледно-розовой змеей вился по изуродованному лицу. В главные ворота замка въехала повозка с дровами и на время скрыла стражника. Когда повозка проехала, он продолжал неотрывно смотреть на новую помощницу кухарки.
Венди давно узнала его, но не подавала виду. Вот и сейчас она потупила взгляд, как полагается ничтожной служанке, и засеменила к отдельно стоящей кухне. Каждое утро, идя на рынок, она натыкалась на испытующий взгляд этого стражника.
