Дмитрий Дашко - Стажер
Адреналин заглушил боль, хотя было ясно, что самое противное начнется после схватки, когда схлынет азарт. Это если мы выживем. Но подыхать никто не собирался.
Еще одного крылана завалили прямо на взлете. Его отбросило метров на двадцать. Больше желающих устроить воздушную атаку не нашлось, а увиденное укрепило меня в мысли, что нападавшие не имеют ни малейшего отношения к людям.
Фишка вдруг взмахнул рукой-плетью. Она вытянулась на несколько метров, превратилась в молнию и ударила в сухую сосну. Дерево вспыхнуло как порох. Никогда бы не подумал, что этот дикий способен на такое. По-моему, он был просто переполнен сюрпризами.
Языки пламени устремились вверх. Нас обдало жаркой волной. Огонь перекинулся на соседнее дерево, не менее высохшее. Вот уж полыхнуло так полыхнуло! До настоящего лесного пожара, бича любой тайги, было, разумеется, далеко, но пламя пылало не на шутку. Огненный круг разросся.
Сразу стало светло как днем. В сумерках послышались душераздирающие крики, от которых кровь стыла в жилах. Запахло жареным. Кого-то, видимо, хорошо прихватило.
Атака прекратилась так же внезапно, как и началась. Нападавшие явно побаивались света, предпочитая орудовать в темноте. В ней же они и исчезли.
– Чугунок, что это было? – недоуменно спросил Тыква.
– А я откуда знаю, – разозлился тот. – Яйцеголовый, ты же вроде биолог, что скажешь?
Плащ на Жуке развевался, превращая силуэт ученого в гигантскую летучую мышь. Напряженно всматриваясь во тьму, он произнес:
– Пока неясно. Хоть бы на трупы посмотреть.
– Еще насмотришься, – буркнул Чугунок.
От него тоже не укрылось сходство биолога с летучей мышью. Дикий ухмыльнулся и спросил:
– Что, Бэтмен, в штанишки не наложил?
– Нет, – с достоинством ответил Жук. – Хочешь, пойдем со мной, взглянем поближе?
– Ну-ну, – сквозь зубы процедил Чугунок. – Любопытный какой!
– Так пойдешь или нет? – вскинулся ученый.
– Щаз, шнурки поглажу, – огрызнулся дикий.
Ветер сменил направление, подул в нашу сторону. Дым начал есть глаза.
– Как бы тайгу не спалить, – с опаской заметил Кот. – Самих же живьем поджарит. Потушить надо бы, да?
Он испуганно оглядел нас. В его глазах читалась такая надежда, как будто каждый держал в карманах как минимум по пожарному шлангу с гидрантом.
– Не боись, обойдется, – сказал Фишка. – Смотри, что сейчас будет. Держитесь, мужики.
Пламя медленно, но верно подбиралось к густому лесному массиву. Вот оно осторожно лизнуло травяной ковер возле него и вдруг… Я так и не понял, что произошло. Вух! Наверное, так работает аэродинамическая труба, испытывающая самолеты. Потоки воздуха, бешено ревя, понеслись вперед, срывая листья, вздымая мох и мелкий мусор. Я моментально оглох, с трудом устоял на месте. Это стоило мне больших усилий. Огонь спрыгнул с деревьев, и полетел, его будто засосало в огромную воронку.
– Барическая аномалия, – пояснил Фишка. – Почти как «Поцелуй Борю в Зад», но гораздо круче. Я ее сразу заприметил.
– А нам чего не сказал? – возмутился Кот.
Фишка нахмурился:
– Я тебе нянька, чтобы задницу подтирать? Если в аномалиях не разбираешься, то это твои проблемы, а не мои.
– А ты знал о ней? – Кот перевел взгляд на Чугунка.
Тот спокойно кивнул:
– Конечно. Не в первый раз замужем.
– Бляха муха, и нам не говорил! – возмутился Кот.
– Можешь не бздеть. Она разрядилась, причем надолго, – заверил Чугунок. – Все, лясы не точим, а дружной толпой идем смотреть, с кем воевали.
Держа автоматы на взводе, мы подобрались к ближайшим трупам. Жук присел возле первого, ногой развернул продолговатое тело, похожее на восьмерку, с непропорционально большой башкой. Оно с хрустом перевернулось на спину. В глаза бросились мощные, почти бульдожьи челюсти, гладкое хитиновое покрытие, длинные усики-антенны.
– Я могу ошибаться, но, по-моему, это насекомые, – сказал Жук.
– Если есть животные-мутанты, почему бы не быть и насекомым. Я слышал о комарах, которые умудряются хоботками просверливать дырки в танковой броне, – произнес Чугунок.
– Все может быть. Я тоже слышал о чем-то подобном. Мы даже экспедицию на поиски снаряжали, но она вернулась ни с чем. А эти… не комары на все сто процентов. Скорее всего муравьи, только гигантского размера. Так, проверим. Коленчатые усики. Это, очевидно, метаплевральная железа. Все как по учебнику. Ну да, муравей, только размерчик необычный. Крыльев у него нет. Значит, это рабочая особь.
– А те, что с крыльями? – спросил я.
– Это самцы. Выполняют функции офицеров нижнего и среднего звена. Героям-победителям достается все, включая самку.
Он присел на корточки, потрогал муравья рукой:
– Мда, мандибулы впечатляют.
– Манда что? – вскинулся Чугунок.
– Мандибулы. В смысле, жвала. Такими руку запросто перекусить можно. Вон, полюбуйся, какая хватка.
Он схватился за челюсти, попытался их раздвинуть, но у него ничего не вышло.
– Феноменально. У кого-нибудь фотоаппарат есть? Хочу запечатлеть этот экземпляр для науки.
– Х… с твоей наукой, – ругнулся Чугунок. – Тут таких феноменов тыщи.
– Что верно, то верно, – легко согласился Жук. – И если я хоть что-то смыслю в биологии, поблизости должен находиться муравейник, и там подобных зверюшек туева хуча.
– Уходим отсюда, – приказал Чугунок и перекинул автомат на плечо. – По-быстрому. Не нравится мне тут что-то.
Глава 13
Шедший впереди Кот вдруг остановился. Все тоже замерли, готовясь к худшему. В АТРИ приходится полагаться на все органы чувств. Если что-то внутри даже самым тихим шепотом твердит об опасности, значит, так оно и есть.
– Справа, – еле слышно произнес он.
– Что справа? – не сразу сообразил его напарник.
– Да гуси, целая стая. Вон, видишь… Чешут, заразы, крыльями машут. Скоро над нами будут.
В небе с характерным гоготом летело несколько крупных птиц. Мы завороженно провожали их взглядом.
– Гуменники, – обрадовался Чугунок. – В каждом килограмма три мяса. Сейчас настреляем на ужин. Будет у нас дичь.
Птицы и змеи – то немногое из животного мира, что не подверглось в АТРИ мутациям и годится в пищу обычным людям. Мы оживились. Свежая убоинка была бы кстати. Никакие консервы не заменят нормального мяса.
– Ну, помоги нам Бог! – Чугунок прицелился.
Я тоже сдернул с плеча «сотку».
«Калаши» нельзя назвать идеальным охотничьим оружием, но нам удалось подбить из «сотки» сразу двух птиц, прежде чем стая скрылась за деревьями. Кот вызвался принести их тушки. С виду гуменники мало чем отличались от обычных гусей – довольно упитанные, серо-буроватые, с красными лапами и двухцветным клювом.
– Ощиплем и сварим! – довольно произнес Тыква. – Консервация уже забодала, а тут мяско… свежее. – Он облизнулся.
– Зря шумели, – сказал Жук.
– Это почему?
– Опасно это. Могли привлечь кого не надо.
– Ты жрать хочешь? – спросил его Чугунок.
– Спрашиваешь!
– Так не гундось! Кто не рискует, тот не ест.
Резон в его словах имелся, и ученый замолчал.
– Слушай, расскажи, какие тут еще птицы водятся, – попросил я, чтобы развеять плохое настроение Жука.
Он сразу оживился:
– Да полно всяких. Здесь тебе, конечно, не Мадагаскар и не джунгли, но пернатых хватает, причем самых разнообразных. Кроме гуменников, имеются еще и пискульки. Они, правда, раза в два поменьше, но зато встречаются гораздо чаще. Очень неприхотливые. Гнезда даже в голой тундре вьют. К реке подойдем – увидим турпанов, это такие утки нырковые. У них голос интересный, на воронье карканье похож. Касатки – у этих на голове длинный хохолок и на крыльях будто косицы. В лесу гоголь живет. Гнезда в дуплах устраивает. До двенадцати штук яиц в гнезде доходит. Черныш водится, этот все больше по болотам. Чайки, крачки. Да всего не перечислишь.
– И все это добро можно варить и жарить, – встрял в разговор Кот. – А из яиц гоголя знатную яичницу можно приготовить. Я пробовал: пальчики оближешь.
Его интересы к флоре и фауне лежали исключительно в гастрономической плоскости.
– Ну да, – кивнул Жук.
С ночлегом нам подфартило. Я меньше всего ожидал встретить в таком медвежьем углу человеческое поселение, и тем не менее к вечеру мы вышли к так называемой охотничьей фактории.
Место для нее было выбрано удачно. Пара жилых построек стояла под небольшой сопкой, взобравшись на которую можно было видеть округу как на ладони. Рядом протекал ручей, решавший проблему с питьем. В плане радиации все было чисто. Обеззараживающих таблеток хватало надолго.
Я опустился на колени у ручья, набрал полную пригоршню студеной воды и умыл лицо. Наверное, правы сказочники. Бывает на свете вода мертвая и живая. Этот ручей мог взбодрить даже покойника.
Дверь в бревенчатую избу не была заперта, но сразу заходить мы не решились. Жизнь в Зоне приучила всех, что опасность может подстерегать везде. Не от дикого зверя, так от человека.
