Дмитрий Дашко - Стажер
Из коротких разговоров я понял, что Тыква и Кот раньше служили во внутренних войсках и охраняли один из рудников. Парням не повезло: ка-излучение застало их на боевом посту, и они, прекрасно сознавая мрачные перспективы на будущее, дружно дезертировали, пока собственные товарищи не выдали их на расправу людям в белых халатах.
Большинство мутантов, сохранивших в себе хоть что-то человеческое, примыкало к клану Будды, но приятели проявили себя столь выдающимся образом, что изгои предпочли с ними распрощаться. В результате парочка нашла пристанище в лагере Туза.
Чугунок раньше был зэком. За грабеж, разбойные нападения и убийства, совершенные с особой жестокостью, огреб пожизненное и угодил в АТРИ. Он был тертым калачом и дал деру в тайгу, пока работа на урановом руднике не успела подорвать его здоровье. Несколько лет побыл в вольных бродягах, но впечатляющих результатов при поисках цацек не добился. Потом его приметил кто-то из местных князьков, взял в телохранители, и все бы ничего, но ка-излучение – штука коварная, подстерегает, где его не ждешь. Вот Чугунок на него и нарвался.
Босс тут же прогнал профнепригодного работника. Чугунок перекинулся к диким и явно не жалел об этом.
Мне всегда казалось, что урки изъясняются исключительно по фене, но за долгое время я практически не слышал от него блатных словечек. Чугунок был исключением.
И к двум бывшим «вованам» он относился вполне терпимо. Традиционной ненависти к тем, кто стерег его когда-то в зоне, не испытывал. Наверное, потому, что атрийские зэки видели в солдатах внутренних войск точно таких же заключенных, разве что с погонами.
Внешне эти дикие выглядели как обычные люди. Никаких признаков мутаций. Возможные уродства прятались под одеждой, необычные способности тщательно скрывались.
В принципе, наличие мутаций достаточно легко определялось лабораторными тестами, но я понятия не имел, как это делается, да и не собирался окунаться в эти дела с головой. Пусть уж она болит у тех, кто за это деньги получает.
Все трое были ярко выраженными славянами, то есть в их облике имелась широкая палитра генотипов – от татарского до скандинавского. К примеру, Чугунок был высоким рыжим блондином, место которому на рекламном плакате «Шведская семья: третий не лишний», если бы не кривые ноги и узкие глаза.
Специфический говор легко выдавал в Тыкве уроженца Южной России, черные как смола волосы и густые брови, сросшиеся на переносице, подтверждали этот вывод.
Налегавший на «а» Кот был типичным представителем сообщества «мацквичей», иногда в его манере общения мелькало столичное превосходство над провинциальными лохами. Тыква в такие моменты задорно над ним потешался и передразнивал.
Перед выходом Жрец обновил всем «прививки», чтобы его пространственный пузырь позволил нам выйти. Я опасался, что Туз не отпустит бывшего ученого, но, видимо, ценность батарейки превышала все возможные риски.
Троица сопровождения была в какой-то степени универсальной командой. То есть стрелять, взрывать и драться парни умели. У Чугунка было богатое прошлое вольного бродяги, и в аномалиях он разбирался не хуже Гидроперита.
Кстати, о последнем. Я до сих пор на него злился. Обида засела глубоко в сердце и заставляла скрежетать зубами. Я понимал, что после драки кулаками не машут, но не мог ничего с собой поделать: давился выступавшими от гнева и тоски слезами и мечтал хоть как-то отомстить. Такое не прощается, даже если обстоятельства были против нас.
А больше всего было обидно за Дэна. Я искренне считал его другом.
Болото протянулось в бесконечность. Мы двигались черепашьими темпами. Чугунок вел нас через опасную топь, внимательно осматривал чуть ли не каждую кочку, тревожно заглядывал за чахлые березы и постоянно принюхивался, как ищейка. Он полагался исключительно на себя и свои органы чувств, обходясь даже без бинокля. Самым технологичным оборудованием, которое он использовал, был автономный, то есть не встроенный в КИП, тепловой сканер. Штука бесполезная, если придется столкнуться с кем-нибудь вроде хуги.
Мы продолжали продвигаться в глубь смертельно опасной территории. Чугунок порой задирал голову и пытался разглядеть сквозь завесу туч летающие объекты. Но вертолеты барражировали в других местах. Небо оставалось чистым.
Жрец тщательно скрывал от всех информацию о том, где находится конечная точка маршрута и сколько до нее нужно идти. Я догадывался, что он не говорит нам всей правды, мне это не нравилось, но свое мнение приходилось держать при себе. Лишь бы со мной игра велась честно. Первую партию мы по взаимной договоренности решили разыграть по плану Туза. Дальнейшее зависело от результата.
Лишь к вечеру нам удалось выбраться на сухое место. Сразу за болотом начинался покрытый осенней позолотой лес.
– Ночуем здесь, – сказал Чугунок.
Он устало опустил обтянутый суконными штанами тощий зад на упавшее дерево.
Тыква и Кот разом повеселели и стали разбивать лагерь.
Вскоре мы мы с комфортом расположились вокруг весело потрескивавшего костра. В походном котле забулькала каша из горохового концентрата. Мы вдыхали вкуснейшие ароматы, мы блаженно щурились. Разве что Фишка хмуро косился то на меня, то на Жука, давая понять, что мы у него на примете.
Ночью на открытом воздухе в АТРИ страшновато, но голод и усталость заставили забыть об опасностях. Никто не спешил атаковать нас под пологом ночи, разве что мелкий гнус, для спасения от которого Жрец опрыскал всех репеллентом. Только Фишка отрицательно помотал головой. Его тело насекомых не привлекало.
Каша сварилась, каждый набрал себе по котелку. Водичка хоть и была взята недалеко от болота, но ничем не отдавала. Видимо, я настолько оголодал, что не чувствовал даже привкус обеззараживающих таблеток.
Фишка наблюдал за нами с брезгливостью. Его организм не нуждался в еде. Энергию мутант добывал другим, неведомым мне способом.
На десерт было солдатское пирожное – хлеб из вакуумных упаковок, щедро обсыпанный сахарным песком. На полный желудок хотелось только одного – спать.
Никому не требовалось напоминать об осторожности. Ночь – это ночь. Какой бы тихой и мирной она ни казалась. Надо только позаботиться о дежурстве, но мы слишком устали.
Взгляды всех остановились на неутомимом Фишке, он правильно их истолковал и во всеуслышание объявил, что будет охранять наш покой до утра. При всей моей ненависти к нему в тот момент я испытал нечто вроде благодарности.
А потом был сон, короткий и тревожный.
Тревожный, потому что снилась всякая дрянь: восставшие мертвецы, ухающие филином призраки и прочая мистическая чепуха, а вот короткими объятия Морфея случились по одной простой причине: на нас напали.
Атрийская ночь оправдала свою дурную репутацию. Со всех сторон послышался треск – слева, справа, спереди, сзади: кто-то ломился в нашем направлении.
К счастью, Фишка не собирался исполнять устав караульной службы. Дикий поступил как любой нормальный человек со здоровой логикой. Не закричал: «Стой, кто идет?» – а сразу полоснул очередью по ближайшему источнику шума. Кто бы там ни был, но намерения рвущихся сюда отнюдь не походили на дружественные. Застучали автоматы и других мутантов. Это Кот и Тыква лупили на звук. Очереди слились в одну. Трассирующие пули оставляли за собой яркий след. Вообще ночной бой представляет собой феерическое зрелище, вот только оценить его красоту по достоинству можно, лишь оставаясь наблюдателем. В эпицентре все смотрится по-другому. Мелькают сумбурные мысли, тело при этом действует на полном автоматизме. Меня этому долго натаскивали.
Не было паники, испуганных воплей и криков. Разбуженные люди схватились за оружие и ответили шквалом огня.
Невидимый противник, однако, не поливал нас свинцовым дождем. Видимо, нападавшие не принадлежали к человеческому роду-племени. Впрочем, напора им было не занимать. Кольцо вокруг нас не распалось.
Я стрелял короткими очередями. Я не видел противника, просто доверялся интуиции и бил туда, где мелькали быстрые тени, где улавливал какое-то движение. Жаль, не было приборов ночного видения, без них я не мог определить, кто пожаловал к нам в гости.
Шестым чувством я ощутил что-то неладное, увидел пикирующую прямо с неба здоровенную тень, размахивающую прозрачными крылышками, сквозь которые было видно звезды. Не пытаясь понять, что это за тварюга, я перенес огонь на нее. Крылатое существо задергалось, как кукла на веревочке. Пули с чавканьем исполосовали летуна, брызнула пахучая до одурения жидкость, щедро оросив все вокруг. Несколько капель попали мне на лицо. Сначала я не оценил степени опасности, но, когда кожу обожгло, будто кто-то хлестнул меня по носу пучком ядреной крапивы, я едва не взвыл от боли. Подбитая тварь бухнулась в отдалении, ломая мелкие деревца, но мне было не до нее. Лицо пылало. Чтобы смыть едкую жидкость, пришлось экстренно сполоснуться водой из походной фляжки. На удивление, помогло.
