Ян Валетов - Школа негодяев
– Говорят, что от самолета мало что осталось. А вы, почему-то, живы. И у вас была машина. Похоже на чудо, правда? Я не верю в чудеса.
Была машина, отметил Сергеев, уже нашли и откатили в новое место. Быстро работают. Он пожал плечами.
– Мы живы и здесь – это главное. Мне нет смысла лгать. На юге упал мой самолет. Мы остались живы при крушении. Кстати, что за корабль среди пустыни? Откуда?
– Океан отступил, – сказал человек с винтовкой после небольшой паузы. Сергеев не мог отделаться от мысли, что негр несколько мгновений размышлял, пристрелить пришельца или все-таки ответить? – Когда-то там было устье реки, и в сильные шторма туда, бывало, загоняло корабли. И они оставались. Иногда – потому, что мы их просили погостить. Иногда – потому, что снять их с мели хозяевам было дороже, чем бросить. Здесь, знаешь, бывают большие шторма…
– Я знаю, – кивнул Сергеев.
– Ты уже бывал здесь? – спросил абориген.
– Да.
– Давно?
– Не так, чтобы очень.
– Тогда ты должен знать, что приходить сюда просто так не рекомендуется. Трое. Три автомата. Патроны. Хорошая одежда. Ботинки.
Он закончил перечислять увиденное, и посмотрел Сергееву в глаза наверняка зная, как его взор действует на людей.
– Ты должен был понимать, русский, здесь люди бедны, а там, где есть бедность – законов нет. Каждый берет то, что может взять и это справедливо.
– Мы умеем постоять за себя.
– Наверное, – сказал негр, склоняя голову к плечу. – Глупо было бы спорить. Но джипа у тебя уже нет. А за вашими спинами сейчас много моих людей. Они не очень хорошо вооружены, но зато голодны и хотят хоть что-то заработать. На твоем месте я бы не стал бахвалиться.
– Я не бахвалюсь, – ответил Умка не отводя глаз. – Я предупреждаю. И я хочу, что бы ты понял: мне ничего не нужно от вас, разве что вы дадите нам возможность наполнить фляги. И еще…
– Ну? – спросил абориген, не скрывая насмешки. – Что еще?
– У тебя же есть рация?
Такая ухмылка может быть только у хозяина положения. Презрительная, едкая ухмылка победителя. Я бы на твоем месте заранее не радовался, подумал Сергеев со злостью, а то, как бы чего не вышло. Ну, сколько у тебя народу? Два десятка? Три? Мысль о том, что в хижинах притаились тридцать головорезов внезапно отрезвила Умку. Если тридцать, то это явный перебор. Да и двадцать очень много. И десять, если честно говорить, тоже чересчур! Но знать об этом собеседнику вовсе не обязательно. Можно даже сказать – совсем не нужно знать.
– Спрашивай дальше, русский…
– Здесь у меня есть знакомый. Хороший знакомый. Я очень хочу его увидеть.
– Вот как? – Сергееву показалось, что собеседник слегка удивился. – Здесь у тебя есть знакомый? И ты хочешь с ним связаться? По рации?
Человек с ружьем обнажил зубы в улыбке. Улыбка не была белоснежной, как на рекламных плакатах. Зубы у человека были порчены, а часть и вовсе заменена на золотые или анодированные протезы.
– И как его зовут?
Хуже, чем чет-нечет, подумал Михаил, стараясь удержать ствол М-16 в поле зрения. Жив ли он? И нет ли между этим высохшим Рэмбо и Аббдулахи личной вражды? На всякий случай надо быть готовым уйти с линии огня. Хотя – какого черта? Если тут вокруг 30 стволов – разнесут на бефстроганов, как ни крутись!
– Его зовут Юсуф Ахмед, – сказал Сергеев. – Ты его знаешь?
Вот тут абориген удивился по-настоящему. И не только он – Сергеев услышал, как в густой тени внутри хижин зашептались, зашуршали те, кто держал их на мушке. 30 не 30, но человек пятнадцать за ними следило.
– Знаю ли я Юсуф Ахмеда? Его тут многие знают. Он слишком стар, чтобы быть твоим другом. И он большой человек – Президент Пунтленда![27] Ты хочешь связаться с ним? И думаешь – он будет говорить с тобой?
– Думаю, что будет.
– Скажи мне – почему?
– Я помог ему когда-то.
Собеседник Сергеева задумался. Причем, задумался настолько, что на некоторое время позабыл о маске невозмутимости, и лицо его, до того похожее на лик резного африканского божка, купленного на рынке дешевых сувениров, ожило. Он лихорадочно искал приемлемую для сложной ситуации линию поведения и, наконец, выбрал ту, что казалась ему лучшей. И маска невозмутимости снова легла на высохшую физиономию.
– Ты предлагаешь мне связаться с Юсуф Ахмедом? Кто он и кто я? Ты, наверное, сошел с ума? Не понимаю, почему я до сих пор не отдал приказ вас убить?
– Потому, что любишь деньги, – сказал Хасан на арабском за спиной Сергеева. – И думаешь, как бы получить что-то большее, чем три ствола, пропотевшую одежду да пыльные ботинки…
Негр вздрогнул, перевел глаза на Аль-Фахри и ответил на том же языке:
– Любая добыча достойна того, чтобы поблагодарить за нее Аллаха.
Он снова посмотрел на Умку и спросил:
– А твой третий спутник не китаец?
– Насколько я знаю – нет.
– Я надеюсь на это. Почему ты так уверен, что я сделаю то, о чём ты просишь?
– Я не уверен. Но думаю, что Юсуф Ахмед будет доволен тобой. А у него хорошая память.
– Да, у него хорошая память, и если он будет недоволен, то я убью тебя. И тебя, – добавил он по-арабски, обращаясь к Хасану. – И этого, – он повел стволом в сторону Базилевича, – который боится, тоже убью.
– Я догадался, – сказал Сергеев. – Ты убьешь всех. Ты уже говорил.
Абориген думал, причем думал так напряженно, что Михаилу слышался гул мыслительных механизмов, притаившихся под черепной крышкой собеседника. Негр пытался сопоставить собственную природную жадность с природной же осторожностью, проистекавшей из богатейшего опыта многолетних гражданских войн. Некто, оказавшийся в нужном месте и в нужное время, мог стать богатым по здешним меркам человеком, а не прочувствовавший ситуацию рисковал превратиться в пищу для стервятников за считанные минуты. Человек с ружьем занимал определенную ступень в здешней иерархии, был полевым командиром, пусть маленького, но собственного отряда. Умка, знавший местные реалии недавних лет, вполне мог предположить, сколько ожерелий из отрезанных ушей должен был собрать его собеседник для того, чтобы забраться на эту ступень в иерархии. И терять, пусть невысокий, но статус, из-за эфемерной возможности получить благодарность от Президента недавно образованной страны, было бы глупо. Но можно и получить дивиденды. Больно уж уверенно вел себя этот, говорящий на плохим французском, русский. С очень убедительными интонациями говорил чужак, едва складывающий слова во фразы. И взгляд пришельца, почему-то, при все своей невыразительности, заставлял организм вырабатывать адреналин: абориген на мгновения пугался, и сам удивлялся своему испугу – ведь устрашить человека, ставшего вожаком стаи, ох, как не просто! И полевой командир Исмаил Моххамед Ахмад, славившийся даже среди своих холодной, расчетливой жестокостью, звериной осторожностью и интуицией, принимавший участие еще в восстании 1978 года,[28] в повстанческой войне 80-х, воевавший с силами ООН в 90-х, и разными племенами и кланами в войне за передел рынков оружия нынешних дней – отчаянный контрабандист и кровожадный пират, решился рискнуть. Он, по-прежнему сохраняя лицо в максимальной неподвижности, встал, и Сергеев понял, что негр на добрых полголовы выше него и весь состоит из мышц и сухожилий да сухого плотного мяса, из которого жаркое африканское солнце вытопило весь жир до капли. Абориген небрежно сунул автоматическую винтовку подмышку (стал слышен шорох множества движений – сидевшие в засаде брали пришельцев на прицел), сунул ладонь куда-то за спину, и в ней появился массивный спутниковый телефон со стоящей углом антенной.
– И что мне ему сказать? – спросил у Умки чернокожий великан, ловко набирая номер на потертой клавиатуре.
– Скажи, что ему передают привет с Плющихи.[29] Человек, который привозил ему передачу из Москвы.
«Передачу» из Москвы тогда привозил не только Сергеев, многие из его коллег так и остались лежать в чужой, красной, как спекшаяся кровь, земле. С Юсуфом тогда общался он и общение получилось доверительное. Именно в тот свой визит Миша невзлюбил африканскую жару, африканских грифов, африканские ливни и саму Африку. Fucking Africa! Again fucking Africa! Не все вернулись обратно и некоторые до сих пор снились ему ночами – вспухшие от жары, с расклеванными до кости лицами.
Но именно поэтому, что сергеевские шефы тогда приняли решение вмешаться в происходящее, сегодня Юсуф Ахмед занимал ключевую позицию на Африканском Роге: через контролируемый им порт шли все грузы отрезанной от моря Эфиопии.[30] Поэтому же он имел шансы, несмотря на преклонный возраст, когда-нибудь стать и Президентом всей As-Sumal.[31] И, хотя тема построения исламской модели социализма была уже лет 10 как не актуальна, но иметь в Африке собственную базу флота, хотела любая держава. А, значит, расчет тех, кто когда-то послал группу Сергеева на выручку бывшему выпускнику академии на Плющихе, был дальновидным и правильным. Геополитика не делается сегодня на сегодня – это блюдо завтрашнего дня.
