"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Геммел Дэвид

— Это верно. Дренаи стали в узком месте перевала тремя рядами. Круглые щиты блестели на утреннем солнце, белые плюмажи развевались на ветру.

— Много ли среди них ветеранов? — спросил Друсс.

— Около половины. Я поставил их впереди.

— Сколько времени нужно всаднику, чтобы доехать до Пенрака?

— Я уже отправил гонца. Армия сможет вернуться сюда дней через десять.

— Думаешь, эти десять дней у нас есть?

— Нет, не думаю. Но ты верно сказал: выбирать нам не из чего. Что, по-твоему, предпримет Горбен?

— Сначала он будет говорить. Предложит тебе сдаться. Советую тебе попросить несколько часов на размышление. Потом он пошлет на нас пантиан. Дисциплины у них никакой, но дерутся они как черти. От них мы, думаю, отобьемся. Их плетеные щиты и тонкие копья дренайской стали и доспехам не страшны. После этого он перепробует на нас все свои войска...

— А Бессмертные?

— Их он прибережет под конец, когда мы устанем и падем духом.

— Довольно мрачная картина. — Куда уж мрачнее.

— Ты останешься с нами, воин?

— Ты думал, я пущусь наутек?

— Почему бы и нет? — усмехнулся Дельнар. — Я сам охотно удрал бы.

Диагорас, стоящий в первой шеренге, вложил меч в ножны и вытер потную ладонь о красный плащ.

— Многовато их что-то.

— Мягко говоря, — кивнул Сертак. — Они растопчут нас и даже не заметят.

— Наверное, придется сдаться? — прошептал Орасис сзади, смаргивая пот с глаз.

— Вряд ли это произойдет, как я думаю, — ответил Сертак, — хотя мысль, безусловно, хорошая.

Всадник на вороном жеребце пересек ручей и поскакал к дренайским рядам. Дельнар прошел вперед вместе с Друссом и остановился в ожидании.

На всаднике были черные с серебром доспехи командира Бессмертных. Он осадил коня перед двумя дренаями и оперся на луку седла.

— Друсс? — сказал он. — Это ты? Друсс вгляделся в худое лицо, обрамленное заплетенными в две косы поседевшими волосами, и ответил:

— Добро пожаловать в Скельн, Бодасен.

— Мне жаль видеть тебя здесь. Я хотел поехать к тебе в Скодию, как только мы возьмем Дренан. Здорова ли Ровена?

— Да. А ты?

— Как видишь, в полном здравии. Ты тоже?

— Не жалуюсь.

— А что Зибен?

— Спит в палатке.

— Он всегда умел улизнуть от боя, — с натянутой улыбкой сказал Бодасен. — А бой, похоже, будет, если, конечно, не восторжествует здравый смысл. Вы здесь командуете? — спросил он Дельнара.

— Я. Что вам поручено мне передать?

— Сейчас скажу. Завтра мой император проедет через этот перевал. Он сочтет за любезность, если вы уберете своих людей с его пути.

— Мы подумаем, — сказал Дельнар.

— Советую вам подумать как следует. — Бодасен повернул коня. — До свидания, Друсс. Береги себя!

— Ты тоже.

Бодасен пришпорил жеребца и поскакал обратно через ручей и ряды пантиан. Друсс отозвал Дельнара в сторону.

— Нет смысла стоять тут весь день и пялить на них глаза. Вели им оставить позицию и пошли половину в лагерь за топливом и одеялами.

— Думаешь, они сегодня не станут атаковать?

— Нет. Зачем им это? Они знают, что ночью мы подкрепления не получим. Дело вполне терпит до завтра.

Друсс вернулся в лагерь и зашел к Зибену. Поэт спал. Друсс сел, глядя на его постаревшее лицо, и вдруг непривычным для себя движением погладил лысеющую голову. Зибен открыл глаза.

— А, это ты. Что там за шум?

— Вентрийцы надули нас и теперь стоят по ту сторону горы. Зибен выругался, и Друсс хмыкнул.

— Ты знай лежи, поэт, — я расскажу тебе обо всем, когда мы погоним их прочь.

— Бессмертные тоже тут?

— Само собой.

— Превосходно. Как раз та приятная маленькая прогулка, которую ты мне обещал. Несколько речей, говорил ты. А на деле что? Опять война.

— Я видел Бодасена. Вид у него бодрый.

— Превосходно. Быть может, когда он убьет нас, мы выпьем вместе и поболтаем о старых временах.

— Ты все принимаешь слишком близко к сердцу, поэт. Отдохни, а потом я попрошу ребят снести тебя на перевал. Ты ведь не хотел бы пропустить такой случай, а?

— А не могли бы они отнести меня назад в Скодию?

— Это после, — усмехнулся Друсс. — Ну все, мне пора. Он поднялся в гору и сел на камень в устье перевала, пристально глядя на вражеский лагерь.

— О чем ты думаешь? — спросил Дельнар, подойдя к Друссу.

— Мне вспомнились слова одного моего старого друга.

— Что же это за слова?

— Если хочешь победить — наступай!

Бодасен спешился и опустился на колени перед императором, коснувшись лбом земли. Проделав это, он встал. На Расстоянии император казался таким же, как прежде: могучим, чернобородым и зорким, но он не терпел больше, чтобы на него смотрели вблизи. Его волосы и борода отливали нездоровым глянцем темной краски, подмазанное лицо казалось неестественно ярким, а глаза видели измену в каждой тени. Его приближенные, даже такие, как Бодасен, служившие ему несколько десятков лет, знали, что в лицо ему смотреть нельзя, и обращали свои речи к золотому грифону на его панцире. Никому не разрешалось приближаться к нему с оружием, и он уже много лет никому не давал аудиенций. Он всегда носил доспехи — будто бы даже когда спал. Рабы пробовали все его кушанья, и он не снимал перчаток из мягкой кожи, опасаясь, как бы яд не нанесли на его золотые кубки

Бодасен, ожидая разрешения заговорить, бросил быстрый взгляд на лицо императора. Горбен был мрачен.

— Это в самом деле Друсс? — спросил он.

— Да, государь

— Даже он теперь против меня.

— Он дренай, государь.

— Ты возражаешь мне, Бодасен?

— Нет, государь, конечно, нет.

— Это хорошо. Я хочу, чтобы Друсса привели ко мне на суд. Такую измену следует карать без промедления. Ты понял меня?

— Да, государь.

— Дренаи уступят нам дорогу?

— Думаю, что нет, государь. Но расчистить ее будет недолго, даже если Друсс с ними. Может быть, приказать людям разойтись и разбить лагерь?

— Нет. Пусть постоят еще немного в строю. Пусть дренаи видят их силу и мощь.

— Да, государь. — И Бодасен попятился прочь.

— Ты все еще предан мне? — спросил вдруг Горбен.

— Как всегда, государь, — ответил Бодасен. Внезапно у него пересохло в горле.

— Но Друсс был твоим другом.

— Это правда, государь, но я не поколеблюсь привести его к вам в цепях. Если же он будет убит, я представлю вам его голову.

Император кивнул и обратил свой раскрашенный лик к перевалу.

— Я хочу, чтобы в живых не осталось никого, — прошептал он.

Дренаи строились в ряды в холодной предрассветной дымке, каждый с круглым щитом и коротким мечом. Сабель не брали, ибо в тесном строю длинный рубящий клинок столь же опасен для друга, как и для врага В беспокойстве люди то и дело поправляли застежки панцирей или вдруг обнаруживали, что бронзовые поножи затянуты слишком туго или слишком свободно. Плащи снимали и укладывали плотными красными свертками позади строя. И Друсс, и Дельнар знали, что в это время мужество солдата подвергается величайшему испытанию. Горбен может предпринять что угодно. Кости бросает он. Дренаям остается только ждать.

— По-твоему, они атакуют, как только взойдет солнце? — спросил Дельнар.

Друсс покачал головой.

— Нет, едва ли. Он промедлит еще с час, чтобы нагнать на нас страху. Но с ним опять-таки ничего нельзя предсказать заранее.

Двести человек в передней шеренге испытывали сходные чувства, но с разной силой. Гордость за то, что их отличили, и страх, что они умрут первыми. Одни сожалели о том, что не писали домой неделями, другие — что покинули друзей и родных с недобрыми словами. Много о чем думали они в эти минуты.

Друсс занял место в середине шеренги, между Диагорасом и Сертаком.

— Расступитесь немного, — сказал он им. — Мне нужно место для размаха.

Шеренга раздалась, и Друсс расправил плечи, дав волю мускулам рук и спины. Небо светлело, и он выругался. Мало того, что защитники в меньшинстве, так еще солнце будет светить им в глаза.