Алекс Орлов - Сокровища наместника
А сзади топает охотник. Слишком громко топает, потому что устал ждать. Мартин слышал его шаги, хотя тот и старался ступать тише. Вскоре нашлось подходящее место – двор с двумя дровяными сараями. Все что нужно для быстрой завязки.
Замедлив шаг, чтобы дать преследователю возможность спрятаться, Мартин стал оглядываться, показывая, что осторожен, и прошел во двор, где быстро юркнул в один из сараев.
Как он и планировал, преследователь заметил его маневр и стал медленно подбираться к сараю, старательно перешагивая через черепки от битых горшков.
Где-то залаяла собака, Мартин подумал, что сейчас она примчится сюда и все испортит, но собака перестала лаять и стали слышны только звуки с большой улицы да стук кастрюль где-то в доме неподалеку.
Мартин встал к стене у входа в сарай и, сняв котомку, отложил ее в сторону. Потом выглянул в узкую щель и увидел силуэт охотника, который уже держал кинжал, прикрывая его рукавом, и крался вдоль стены.
Вон он встал в проходе, прикидывая, где может скрываться жертва, сделал шаг в темноту, и его плечо попало в зажим стальных пальцев Мартина. О сопротивлении не могло быть и речи, Мартин мог поломать Циркачу кости.
– Ай! Ой-ей! – взвыл горе-охотник, роняя кинжал. Потом упал на заваленный щепками пол и отполз в угол.
А Мартин как будто сразу потерял к Циркачу интерес и снова встал к стене, прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам.
– Ты был один?
– Ч… что? – не понял Циркач, все еще морщась от боли и растирая плечо. Ему казалось странным, что этот человек заговорил с ним. В таких случаях с охотником разбирались быстро – без затей.
– Ты пришел один?
– Да, один.
– За тобой не следили?
Циркач задумался. Да, пару раз ему казалось, что вроде был хвост, но навскидку он никого не заметил.
– Я не знаю, – простонал он. – Я ничего не знаю.
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать, ведь вор не должен плакать.
– Ну ладно, – сказал Мартин и шагнул в проем, а потом резко присел. Пролетевший над ним кинжал с треском вошел в дощатую стену, затем послышался топот убегающего человека и снова лай собаки.
– У тебя был напарник, ты знал? – спросил Мартин и выдернул из стены кинжал.
– Нет, – покачал головой Циркач и, подтянув ноги, сел. Боль в плече все не унималась.
– Чей инструмент, знаешь?
– Нет, такого инструмента ни разу не видел.
– Значит, не доверяли тебе, послали тайного помощника.
Мартин подобрал кинжал Циркача и улыбнулся. Когда-то он носил похожий. Узкий клинок, длинная рукоятка. Для боя не подойдет, а на один удар сгодится.
– Первый раз на мокруху подписался?
– Да, – вздохнул Циркач.
– Как кличут?
– Циркачом.
– За что такое погоняло?
– По малолетству по бельевым веревкам в окна забирался.
– Понятно. А лет сколько?
– Скоро двадцать будет.
– Скоро – это когда?
– Через два года. Чего ты все расспрашиваешь, думаешь, я не знаю, что дальше будет?
Циркач хотел это произнести твердо, но его голос сорвался. О том, чтобы выскочить из сарая, не могло быть и речи, руки у этого Мартина были стальными. А говорили – вор! Какой он вор – он хуже стоппера!
– Что дальше с тобой будет, зависит только от тебя…
– Я… я никого не сдам, – глухо произнес Циркач.
– А мне никто и не нужен. Из всех, кто меня знал, уцелел только Харпер, но ему до меня теперь нет дела, мы с ним рассчитались. А тебя могли послать лишь те, кого оскорбило мое участие в захвате шайки в порту.
– Ну, а зачем ты это сделал? Ты же вор, про тебя до сих пор легенды рассказывают.
– Я был вором, но это в прошлом. И чтобы мои мозги прочистились, потребовалось двадцать лет в Угле. Ты хочешь поумнеть за такую цену?
– Я тебя не понимаю, Счастливчик.
– Зови меня Мартином.
– Ладно, Мартин.
Циркач пошевелил рукой и снова сморщился.
– Ох и пальцы у тебя, страшное дело. Неужели в тюряге так хорошо кормили? Вон и зубы целые.
– Потом как-нибудь расскажу. А теперь о деле. Ты прокололся, и я имею право удавить тебя здесь и отправиться восвояси.
Циркач вздохнул.
– Но я даю тебе шанс. Завтра мне предлагают работу, как бывшему вору, но работа честная. Скорее всего, там будет не все так просто, поэтому помощник мне не помешает.
– А что скажут воры?
– Если ты перестанешь быть вором, тебе будет все равно, что скажут воры. Ведь тебе же не интересно, что говорят о тебе пекари, валяльщики или кузнецы?
– Но ведь ты знаешь порядки, Мартин, за такое могут и подрезать. Уйти просто так нельзя.
– Знаю. Поэтому мы поедем по деловой надобности, а сюда можем больше не возвращаться, попытаем счастья в других местах.
– А если я… сбегу от тебя?
– Зачем сбегать? Я сделал тебе предложение, если ты не согласен – путь свободен, иди, я тебе даже железку верну.
И Мартин подбросил к Циркачу его кинжал.
– И что, вот так прямо отпустишь? – недоверчиво спросил Циркач и медленно потянулся к кинжалу, подозревая какую-то ловушку.
– Конечно, отпущу. Марать руки об тебя не стану.
Циркач схватил кинжал и быстро сунул в кармашек в штанине, потом поднялся и сделал несколько разминочных движений, не спуская глаз с Мартина.
– Все? Я пойду?
– Конечно, иди, – Мартин посторонился и взял узелок, показывая, что тоже собирается уходить.
– Это кто там, в сарае, – выходи! – послышался строгий женский голос.
– Мы сдаемся, убирай собак! – шутливо откликнулся Мартин и вышел первым.
Караулившая его пожилая женщина отскочила в сторону, подняв над головой полено.
– Дрова воруете?!
– Извини, бабка, не успели, – ответил ей Циркач, выходя следом.
Тем временем Мартин ускорил шаг и вышел со двора в переулок. Оглядевшись, на случай, если где-то еще прятался метатель кинжалов, он выбрал направление и пошел дальше.
40
Сказать, что Мартин сразу выкинул из головы этого паренька-вора, было бы неправильно. Мартин чувствовал некоторую досаду оттого, что не получилось убедить Циркача. Он знал, что разговаривать дальше бесполезно, ведь и его когда-то пытались переубедить хорошие люди, однако он был юным удачливым вором, ему ли было думать о совести, о правильном пути?
– Эй, Мартин! Постой!..
Мартин остановился, Циркач бежал за ним. Подбежав, он одернул куртку, поправил шапку и еще раз спросил:
– Объясни, почему ты меня отпустил? Я чувствую, что ты понимаешь что-то, что мне пока непонятно. И я не хочу просидеть двадцать лет в Угле, чтобы понять это.
– Это в лучшем случае, Циркач. После того, как ты вернешься к своим, они спросят тебя: как получилось, что ты выжил, после того, как угодил в ловушку Счастливчика.
– Я могу рассказать им все, как есть, братва мне поверит.
