Уильям Дитц - Телохранитель
— 1001100101111000011110. Мудреное дело. Мне бы не хотелось ошибиться
Саша понимающе кивнула ,будто я только и делал, что ошибался. Впрочем, так оно и было.
— Хочешь потренироваться? Нет проблем. Давай посмотрим.
Мое сердце победно забилось когда она вставила диск и нажала клавишу.
— С чего начнем?
— С начала, — быстро ответил я. И читай вслух. Я так лучше усваиваю.
Кивнув, Саша начала читать:
— Пищевая производственная система «Ньютралайф 4000» предназначена для использования на кораблях IV класса и рассчитана на двадцать человек экипажа и пассажиров. Необходимо снабжать систему достаточным количеством кислорода, воды и питательных веществ. Неисполнение этого требования снизит возможности системы по обеспечению потребителей сбалансированным питанием и аннулирует гарантии «Ньютралайф».
Она остановилась, немного помолчала, хмурясь, потом указала на экран.
— Что это за слово?
Я медленно покачал головой.
— Понятия не имею.
Саша подняла брови.
— Неужели? Ты не знаешь слова «и»?
Кровь бросилась к моим щекам. Я попробовал выкрутиться.
— Конечно, я знаю…
Девочка не дала договорить, остановила меня. Она смотрела так серьезно, как только может смотреть человек с черной повязкой на глазу.
— Признайся, Макс, ты не умеешь читать. Такое бывает при повреждениях мозга.
В ее голосе звучала печаль, будто она наконец приняла то, что знала с самого начала, но до сих пор ухитрялась игнорировать.
— Люди думают, что ты глупый, раз не умеешь читать.
Ее пальцы коснулись моей руки. Я поднял голову. Передо мной снова была милая Саша, та самая Саша, которая целовала мою щеку и бывала иногда такой чуткой.
— Ты далеко не глупый, Макс. С ограниченными возможностями, да, и временами странный, но далеко не глупый.
Комплимент показался мне довольно сомнительным, но я все же решил принять его. И сразу стало тепло, я почувствовал себя любимым и, черт возьми, почти нормальным человеком.
Саша посмотрела на часы.
— У меня есть около сорока пяти минут. Давай работать.
Она читала, я слушал и постепенно начинал понимать. Еще несколько занятий — и через два цикла, как раз перед той сменой, когда Убивец пообещал меня выбросить, я был готов к работе. Точнее, почти готов, так как безбрежное море разной технической информации как в одно ухо вошло, так из другого и вышло.
Но Саша объяснила, что пугаться нечего: к ферме прикреплены как минимум три андроида, и технические подробности — их забота. А моя роль — надзирать и обеспечивать «психоподкрепление», как это названо в диске инструкций, но что часто звучало и как «ласка». Итак, вооруженный новоприобретенными знаниями и исполненный самых лучших намерений, я отправился на ферму. Она располагалась в последней трети корабля и состояла из двух секций.
Первая напомнила мне револьвер. Девять цилиндров вращались вокруг центральной оси, но вместо патронов каждая камера содержала гидропоническую цистерну тридцати футов длиной. Вместо почвы — тяжелой и, следовательно, дорогой — в желобах была вода, смешанная с питательными веществами. Каждая цистерна имела защиту от радиации и собственную оросительную систему, а солнечный свет получала от наружных солнечных коллекторов.
Резервуары вращались, останавливаясь на два часа в каждой из девяти возможных позиций. К камере подъезжала подвижная платформа, чтобы мои помощники-роботы могли открыть патронник и заняться будничной работой, такой, как посев, прореживание и уборка урожая. И что это был за урожай!
Я прибыл на палубу обслуживания как раз в тот момент, когда андроиды снимали последний помидор размером с баскетбольный мяч. Один из роботов, агрегат весьма функционального вида с четырьмя ногами и тремя руками, увидел меня и посеменил навстречу. От датчиков до ножных буртиков он был покрыт разноцветными пятнами — следы работы по обслуживанию фермы и источник прозвища «Пикассо». Как большинство андроидов высшего порядка, Пикассо обладал способностью пополнять свою первоначальную программу через наработанный опыт, что отразилось на его речи.
— Эй, пижон, в чем дело?
— Меня назначили руководить фермой.
— Отлично! Наконец-то капитан послала сюда био. Овощи хороши, а вот живоформы куксятся. Мы болтаем с ними, сгребаем их дерьмо, но толку чуть. Пошли, провожу тебя во вторую секцию.
Я проследовал за роботом мимо открытого модуля. Два других андроида, поменьше — они доставали мне только до пояса — и похожие на пауков, были оснащены всевозможными высокоспециализированными датчиками, резцами и держателями. Пикассо представил:
— Этот, с наклейками по всему туловищу, известен как Декал, а второй предпочитает официальное название Агробот модель XII.
Декал, более дружелюбный, подкатил ко мне.
— Могу ли я иметь честь узнать ваше имя, сэр?
— Можешь звать меня Макс.
— Спасибо, мистер Макс. Ваш предшественник запрограммировал меня на производство большого количества алкоголя. После его смерти скопился излишек. Должен ли я производить еще или ждать, чтобы вы сначала потребили существующие запасы?
Я не смог сдержать улыбки.
— Мне не понадобится столько, сколько нужно было моему предшественнику. Сохрани то, что есть, но больше не производи.
Не знаю, способна ли машина радоваться, но эта казалась обрадованной, когда покатила на свое место. Пока мы шли ко второй секции, Пикассо объяснил:
— Ты устроил ему праздник. Управление перегонным кубом шло вразрез с его основным назначением и снижало эффективность, заложенную в технических условиях. В результате возник внутренний диссонанс, который приходилось разрешать. Да, ничто не беспокоит дроида больше, чем компенсирующие цели, а мы получаем их всю дорогу. Не в обиду будет сказано.
— Никаких обид, — заверил я дроида. — Люди обеспечивают друг друга компенсирующими целями каждый день.
Пятнистый датчик Пикассо повернулся в мою сторону.
— Неужели? Как странно. Ну, я так говорю остальным: «Раз им хватило ума изобрести нас, значит, они знают, что делают».
Я не был в этом уверен, но разубеждать его, естественно, не стал. Люк открылся, и мы вошли во вторую секцию. Хоть я и знал, чего ожидать, действительность удивила меня. В нос ударил резкий сладковатый запах животных испражнений. Я решил, что лучше дышать ртом. Живоформы, увидев нас, замычали, заблеяли, захрюкали и закудахтали. По обеим сторонам коридора стояли клетки, и в каждой находилась одна или несколько биологически сконструированных форм жизни. Первыми оказались коровы.
Как их далекие пра-пра-пра… родичи, коровы имели головы с глазами, ушами и ртами, но на этом сходство и кончалось. Шеи, когда-то длинные, стали короче и соединялись с прямоугольными телами, которые лежали в одинаковых ящиках из нержавеющей стали. Ноги были признаны ненужными и устранены вместе с хвостами и некоторыми внимательно отобранными костями. Все коровы выглядели одинаково, что неудивительно, ведь они были клонами. Живоформы создавались только ради одного: ради мяса. Мычание возросло до отчаянной напряженности. Девятнадцать пар огромных карих глаз уставились мне в лицо, умоляя о ласке.
