Андрей Левицкий - Я - сталкер. Рождение Зоны
– Пришла, – шепнула она, зашуршала одеялом.
Тьма стояла беспросветная, я едва видел очертания предметов.
– Не прогоняй меня, – попросила девушка.
– Мать моя Зона! – я провел рукой по лицу, немного потоптался на месте, затем нащупал кровать, сел на край. Апрелия попыталась обнять, но я отодвинулся. – Вылезай из постели.
Она снова зашуршала, шлепнули о пол босые ноги. Ну-ну, так мы еще и голые… Воображение тут же заработало вовсю. «Семнадцать лет – не пятнадцать, по местным меркам это взрослая женщина», – подумал я, невольно отвечая на ее поцелуй. У губ девушки был привкус древесной коры, а сама она пахла лесом – смолянистой хвоей, примятой травой. Проклиная себя за мягкотелость, я обнял ее, уложил обратно. Жаль, что нет света, хотелось бы увидеть ее сейчас…
Всхрапнул Пригоршня, я напрягся… Да нет, спит, как убитый. Не помешает. Апрелия обвила меня руками и притянула к себе.
Глава 5
Выходили ранним морозным утром: иней одел кромки листьев в игольчатую бахрому, дыхание вырывалось изо рта облачками пара, под ногами сухо похрустывало. Утомленная гуляниями деревня спала. Пригоршня зевал, едва челюсть не выворачивал, и подтягивал лямки рюкзака, будто от этого груз мог стать легче. Ночь, проведенная в объятьях красотки, взбодрила меня. Искра и Май – так и вовсе лучились энтузиазмом. У них были заплечные мешки, похожие на старые советские рюкзаки формата «муравей тащит яйцо», дорожные посохи и оружие, гаусс-пистолеты на поясах.
Апрелия не путалась под ногами, наблюдала за сборами издали – я то и дело ловил на себе ее восторженный взгляд.
На проводниках старейшины сэкономили и дали Маю карту – он уверял, что хорошо ориентируется, и мы не заблудимся.
Молча, чтобы не нарушить безмятежную послепраздничную тишину, мы пошли к стене из хищных растений – в сторону, противоположную той, откуда вчера атаковали манипуляторы. При утреннем свете заметно было, что деревня не очень велика, даже учитывая расстояния между домами-деревьями. Нелегко людям выживать в суровом климате.
Апрелия, провожавшая нас до изгороди, тронула меня за рукав, я остановился, притянул ее к себе и поцеловал. Чувство вины кольнуло в сердце: как она тут будет, кто ее защитит? Но я отогнал угрызения совести, погладил девушку по щеке и прошептал:
– Пожелай мне удачи, она очень пригодится.
– Удачи, – шепнула она, улыбнулась вовсе не обиженно и зашагала прочь.
Брожение по лесу надоело адски, я с удовольствием побыл бы еще пару дней в деревне, понежился бы в объятьях красавицы, но нас ждали важные дела: чем раньше доберемся до города, тем скорее кончатся наши злоключения. То и дело посещали мысли, что горожане нас обманут, но я гнал их прочь.
У веревочной лестницы, ведущей на мост – ветку дерева, – нас ждал старейшина Головня и его жена, Мила. Старики смотрели ласково, как на любимых детей.
– Хорошие здесь люди, – заметил Никита, – правильно, что мы им помогли.
Я мысленно с ним согласился, но промолчал.
– Химик, Пригоршня! – торжественно обратился к нам Головня. Мила держала в руках какой-то сверток. – Сегодня я говорил с Небесным городом и удостоверился, что горожане окажут вам достойный героев прием. Но путь долог и небезопасен. Май знает Великую топь, Искра – тоже, но лишь настолько, насколько может человеческий разум объять необъятное.
Он перевел дыхание, собираясь выдать очередной зубодробительный период, но Мила опередила мужа, сказав просто:
– Мальчики… Там зверья полно. Неизвестного и опасного. Зверье, излучение, гнилые места с черной водой. Стрелять придется, а вы все на нас истратили. Возьмите оружие.
С этими словами она сунула мне сверток. Я развернул: в чистой тряпице лежали два гаусс-пистолета.
– Умеете обращаться? – спросил Головня.
– Не-э, – протянул Никита, как зачарованный пялясь на незнакомое оружие, – откуда нам?
Головня крякнул от досады.
– Я объясню! – сунулся было вперед Май, но старейшина остановил его.
– Я сам объясню. Под мою же ответственность.
Следующие несколько минут были посвящены обучению. Обращаться с гаусс-пистолетом оказалось не сложнее, чем с родным «Глоком»: тот же принцип наведения и прицеливания, та же техника безопасности, даже спусковой крючок присутствует. Из плюсов: не нужно взводить, не нужно передергивать, досылать патрон, таскать с собой лишний груз. И отдача слабая, что значительно облегчает попадание. А вот разрушительной мощности у оружия жителей леса было поболее, чем в огнестрельном короткостволе – на дистанции в пятьдесят метров оно с легким треском прожигало ветку дерева приличной толщины. Правда, выстрел Головня продемонстрировал только один раз, пояснив: чем дольше держишь спусковой крючок, тем дольше длится воздействие.
– Берет панцирь фибии за секунду, – прокомментировал старейшина. – Но заряд надо беречь. Здесь – на тысячу импульсных выстрелов. Дольше пяти секунд подряд держать спуск не рекомендую – перегреется. После тысячи нужна подзарядка, да и на последней сотне, а то и двух, мощность станет меньше… Подзарядить можно только в Небесном городе.
– Спасибо! – от души поблагодарил Никита, прилаживая новый пистолет в бедренную кобуру, – может, вы нам жизнь спасли!
– А вы спасли жизни нам. Ступайте.
Мила шагнула вперед, коротко обняла меня и поцеловала в щеку, привстав на цыпочки. Май уже махал ей рукой с ветки-моста.
Путешествие к Великой топи началось.
* * *Через полчаса ординарного пути через лес Пригоршня потребовал остановиться и извел зарядов пятьдесят, паля по деревьям – не мог он так, только похолостив, освоить оружие. Я же счел, что ничего сложного в гаусс-пистолете нет, а заряды стоит беречь – у нас катастрофически мало боеприпасов: осталось по магазину к винтовкам, одна коробка патронов для дробовика да по два магазина для пистолетов плюс одна граната. Много с этим не навоюешь, а с ножами против местной фауны идти – это надо быть психом.
После тренировки Никита милостиво позволил нам продолжить движение, но все равно периодически тянулся к пистолету, оглаживая рукоятку.
С каждым шагом рюкзак становился все тяжелее, а корни деревьев – все злонамереннее. Искра с Маем шли легко: такие переходы им не в новинку. После вчерашней битвы, похоже, разбежалось все зверье, и лес замер, поэтому, несмотря на неудобства, двигались мы быстро.
Увлеченный битвой между корнями и собственными ногами, я не сразу заметил, что лес изменился. Мы были в пути уже несколько часов, а судя по заявлениям живота – так и вовсе дело шло к обеду.