Андрей Левицкий - Я - сталкер. Рождение Зоны
– Расскажу, – кивнул я Апрелии и обратился к Пригоршне: – Уходим отсюда ближе к костру, там будем вещать, дым не вдыхай, это наркота.
– Тю, а я подумал, чего так весело стало, – он поднялся и направился к кострищу, встал с той его стороны, откуда дул ветер, рядом со старейшинами. Его тотчас окружила толпа девчонок. Прямо не сталкер, а рок-звезда с поклонницами.
– Апрелия вам передала нашу просьбу? – проговорил Луч.
– Конечно, она так прекрасна, что мы не смогли ей отказать, – ляпнул я и прикусил язык.
Что на меня нашло? Наверное, наркота виновата: что думаю, то и говорю. Надо быть поосторожнее со словами и желаниями, а то еще воспользуюсь девчонкой, она окажется девственницей – придется жениться и забирать ее в свой мир.
Красота, конечно, страшная сила, но брать ответственность за женщину я не готов. Голова продолжала кружиться, отрубленные головы манипуляторов забылись, и я, наконец, расслабился.
Местные обступили нас плотным кольцом и приготовились внимать. Среди них я заметил Мая. Искра же, видимо, отсыпалась после ранения.
– Спрашивайте, – прогудел Пригоршня, снимая рюкзак, ему тотчас протянули шкурку, на которой он уселся.
– У вас есть оружие, – сказал Луч. – С кем вы воюете?
Ответ, что мы воюем с другими людьми, настолько шокировал местных, что они подняли шум и галдели минуты две. Потом я начал рассказывать о наших достижениях – технике, медицине, кибернетике. Затем о традициях. Второй раз местные разгалделись, когда я сказал, что есть страны, где мужчине позволено жить с мужчиной, а женщине – с женщиной.
– Мы таких сразу убиваем, – отрезал Головня.
Н-да, толерантностью новые знакомые не отличаются.
Еще их удивило, что у людей нашего мира бывает черная и желтоватая кожа.
Кто-то из толпы поинтересовался, можно ли к нам переселиться, там ведь хорошо: зима не такая злая, нет отравленной земли.
На минуту я задумался: теоретически, конечно, можно. Найти брошенную деревню, переселить их туда, научить, что врать ментам, но все равно ими заинтересуются, и проведут они остаток жизни в лаборатории.
Пришлось объяснять, что у нас каждый человек посчитан, лишним будут не рады, потому что и так перенаселение.
Между тем, голова приятно кружилась, Пригоршня обнимал за талию ближайшую девчонку – ему, по сути, было все равно, кого обнимать. Мои руки сами тянулись к Апрелии, стоящей чуть позади и правее, но каждый раз приходилось себя останавливать: одно дело – с равной переспать, другое – использовать симпатичного ребенка. Нельзя так.
Местные под действием одурманивающего дыма были веселы и благостны. Большая часть ушла исполнять первобытные танцы под тамтамы, некоторые разбились по парам и уединились. Н-да, видимо, тут не все живут семьями, и нравы довольно свободные. Я покосился на улыбающуюся Апрелию. Родись она в нашем мире, давно украшала бы обложки журналов, ее водили бы по клубам, катали бы на дорогущих авто. Она быстро растеряла бы свою естественную прелесть и приобрела красоту гламурную…
Я потряс головой. Что за забористая трава! Неужели, Химик, ты уже жениться собрался? Ты это брось. Вам надо завтра утром выдвигаться в Небесный город, потом – как-то заинтересовать горожан, чтобы они отправили вас с Пригоршней домой.
Кстати, где напарник? А, вон он, у них с грудастой блондиночкой мир да любовь.
– Пригоршня, – крикнул я. – Расскажи-ка про наши войны.
Рассказчик из Пригоршни не самый лучший, но его история еще держала внимание слушателей, потом же они, одуревшие, разошлись кто куда, предоставив нас самим себе. Я отодвинул в стороны девчонок и шагнул к Никите:
– Пойдем дрыхнуть, что ли. Нам предстоят бессонные сутки.
Поймав себя на мысли, что действую легкомысленно, отыскал в толпе Головню и Луча и велел им разбудить нас, едва рассветет. И дать проводников, а также Мая и Искру. Апрелия увязалась было за мной, но остановилась поодаль – боялась подходить к старейшинам.
Головня, хорошо надышавшийся, закивал и попросил не беспокоиться об этом. Мы направились к ближайшему подвесному мостику. Невзирая на затуманенность рассудка, обратную дорогу я помнил. Апрелия рванула за мной, но я остановил ее, взяв за плечи, и с сожалением посмотрел на прекрасное лицо:
– Сколько тебе лет, девочка?
Думал, ответит, что двадцать, ан нет:
– Семнадцать, – улыбнулась она.
– Фак! – воскликнул Пригоршня и закашлялся, поперхнувшись.
Апрелия часто-пречасто заморгала:
– Что-то не так?
– Иди спать, ребенок. У нас за половую связь с детьми мужчин запирают в клетке и держат там много лет.
Апрелия упрямо тряхнула головой, и персиковые волосы рассыпались по плечам:
– Я не ребенок. Я уже год, как взрослая!
– Иди домой, – я разжал руки и поспешил к Пригоршне, который тоже только отбился от толпы поклонниц.
– Я не педофил, – убеждал он себя, карабкаясь по лесенке. – Пять лет тюрьмы. Пять лет!
– Это ты по максимуму берешь, можно и условным сроком отделаться. К тому же семнадцать лет – не четырнадцать. Где ж еще такой цветник найдешь?
– Да иди ты, – отмахнулся Никита.
Когда мы добрались домой, только начало смеркаться, но поскольку выдвигаться надо было часов в пять утра, следовало хорошенько отдохнуть. Мы тотчас повалились на кровати-выступы, расстелили спальники поверх постелей местных, и Пригоршня тотчас размеренно засопел.
Мне не спалось, захотелось закрыть дверь на замок, но я не обнаружил даже щеколды и лег в постель. Чтобы заснуть, принялся мысленно собирать кубик Рубика, и это, как обычно, сработало.
Снился мертвый Черный город, вампиры, убегающие от огромного змея, я бежал вместе с ними и тащил за собой Энджи. Под ногами, как колобки, катились отрубленные головы манипуляторов, живые и напуганные.
Мы свернули с центральной улицы и спрятались в огромной ржавой бочке. Энджи прижалась ко мне и начала гладить грудь, плечи… Стало тепло, уютно, и сразу забылись все кошмары. Потом она обняла меня, поцеловала, я ответил… и проснулся. И обнаружил, что в постели не один. Вскочил, вспомнив ночного гостя из покинутого города, перепрыгнул через чье-то тело и только тогда понял, что это Апрелия, которая так и не отказалась от своих намерений.
– Ты что тут делаешь?! – выдохнул я. Вопрос был риторический – и так все ясно.
– Пришла, – шепнула она, зашуршала одеялом.
Тьма стояла беспросветная, я едва видел очертания предметов.
– Не прогоняй меня, – попросила девушка.
