Сергей Тармашев - Корпорация
— Тринадцатый, вы меня слышите? Майор, отвечайте! Тринадцатый, я — Андрей, приём! — Знакомый голос монотонно повторял одну и ту же фразу уже полчаса, не давая спокойно поспать. Что ещё такое произошло?!! Снова без меня никак? Тринадцатый недовольно поморщился и открыл глаза. Он с удивлением отметил, что привычный потолок спального подуровня пропал. Его заменяло вечернее небо, заляпанное кусками грязи. Постепенно сознание начало возвращаться, восстанавливая в памяти события прошедшего дня. Майор поднял руку и протёр лицевой щиток гермошлема. Куски грязи исчезли с неба, но вечерние сумерки и мутные жёлтые облака остались. Значит, действительно вечер.
— Я — Тринадцатый. Слышу тебя хорошо, — устало ответил майор, прерывая заунывно бубнившего учёного.
— Тринадцатый! Я рад вас слышать! — Монотонный голос Серебрякова-младшего мгновенно вспыхнул жизнерадостными интонациями. — Я знал, что от вас не так просто избавиться! Как вы себя чувствуете? Сможете добраться до Бункера?
— Сейчас и узнаем.
Майор попытался сесть. Это удалось довольно легко. Боли не было, зато в месте раны было такое ощущение, словно туда засунули большой ледяной шар. Почти вся грудь онемела и ничего не чувствовала. Тринадцатый встал. Голова кружилась, тело пошатывало, ноги подгибались. Но идти было вполне возможно. Он попытался рассмотреть рану, но в сумерках ничего не было видно, кроме вымазанных кровью рваных краев дыры в скафандре.
— Идти могу.
Он сделал шаг, второй, и, стараясь не упасть из-за головокружения, нетвёрдым шагом поплёлся к шлюзу.
— Я вас вижу. Постарайтесь дойти, у меня всё готово к лечению, — старался ободрить его учёный. — Я видел, как вы сняли себя с обломка. После такого грех не дойти.
— Голова кружится. А так нормально вроде.
Тринадцатый остановился и постоял на месте пару секунд, пытаясь унять головокружение.
— Это от потери крови, — объяснил Серебряков-младший. — Давайте, майор, осталось совсем немного.
— Может, и от потери, — согласился майор и поковылял дальше. — Хотя снаружи крови нет. А изнутри я ничего не чувствую, всё замерзло, словно морозильное отделение от холодильника проглотил. Что-то холодновато мне.
Наконец он добрался до шлюза и вошёл внутрь.
— Сколько я провалялся там? — Тринадцатый опёрся плечом о стену, пережидая процесс шлюзования. — Что произошло за это время?
— Сначала полчаса, потом, после того, как вы сняли себя с обломка, ещё почти шесть. — Учёный открыл перед майором вторую камеру шлюза. — После атаки корвет сделал несколько кругов и ушёл, видимо, решил, что вы уничтожены. Потом в центр управления пришёл запрос с орбиты. Я немного подкорректировал ответ, и получилось, что в Бункере пусто, всё обесточено, даже дежурное освещение, работают только системы хранения информации в режиме минимального энергопотребления. Вот, собственно, и всё. С тех пор тихо. Мышонок ваш все летал над вами, потом пропал.
Тринадцатый вошёл на платформу лифта, и начался спуск.
— Шесть часов? — Покачал головой майор. — Долго... даже удивительно, что ты за это время не перебудил всех с перепугу.
— Вы ко мне несправедливы, — обиделся Серебряков-младший. — Мы же решили будить остальных только в крайнем случае. А я видел, что он ещё не наступил. — Учёный вздохнул. — Да и что они могут сейчас сделать... на данный момент мы стеснены в средствах.
— Это точно подмечено, насчёт «стеснены». Причем не только в средствах, но и в движениях. — Тринадцатый поморщился. — Андрей, больше я в этот гроб в виде одежды не залезу ни за что. Эта штука словно предназначена для максимального удобства расставания с жизнью. Нам потребуется нормальное снаряжение и оружие. Всем. В любой момент сюда могут прилететь весёлые оранжевые ребята.
— Да, да! Разумеется! — С готовностью откликнулся учёный. — Я доработаю и изготовлю все образцы в ближайшее время. Теперь энергии хватит.
Лифт достиг Бункера, и майор прошёл в дезактивационный сектор.
— И ещё, Андрей. — Автоматические устройства принялись за очистку скафандра. — Надо решить проблему со знанием современного языка. Я его совсем не понимаю.
— Я уже думал об этом, — отозвался Серебряков-младший. — Я поработаю над лингвистической программой.
Первичная обработка завершилась, и Тринадцатый стал вылезать из скафандра.
— Бросайте его тут, автоматика позаботится обо всем, — сказал учёный, и к человеку подкатился автоуборщик. — Проходите сразу в лифт, Вам надо немедленно в медицинскую лабораторию. Я подготовил...
— Очень интересно! — Глубокомысленно изрёк майор. — И что это ты тут делаешь?
После того, как вслед за пробитым скафандром на пол полетела порванная и испачканная в крови форма, взгляду майора предстала неожиданная картина. На пробитой груди, прямо на ране, туго запечатывая её собой, словно пластырь, прилип мышонок.
— И как ты только сюда влез? — Риторически поинтересовался Тринадцатый. — Через дыру в скафандре, надо полагать...
Мышонок, увидев, что на него обратили внимание, моргнул чёрными глазками и пискнул в ответ.
— Феноменально! — Мгновенно возник Серебряков-младший. — Тринадцатый, пройдите в медлабораторию, пока он не отлепился. Похоже, мышь спасла вас от потери крови. Надо срочно провести все необходимые анализы! — В голосе учёного явственно послышались нотки исследователя. — Он мог занести заражение!
Майор подозрительно взглянул в камеру видеонаблюдения.
— Андрей, я надеюсь, ты не собрался препарировать меня во имя науки? — Он вошёл в межуровневый лифт. — Если бы Чебурашка меня чем-нибудь заразил, я бы вряд ли сюда дошёл спустя шесть часов потери сознания.
— Ни в чем нельзя быть уверенным! — Тоном маньяка успокоил его учёный. — Я должен во всём убедиться.
Майор зашёл в лабораторию, улёгся на ложемент биорегенератора и легонько пощекотал мышонка пальцем.
— Ты так и будешь там сидеть? Биорегенератор закроется и заполнится биораствором. Не боишься захлебнуться? — Тринадцатый двумя пальцами легонько попробовал отлепить от себя мышонка.
Чебурашка недовольно пискнул, взлетел к потолку, сделал круг по лаборатории и повис на каком-то приборе.
— Раны нет. — Майор с любопытством разглядывал большое розовое пятно молодой кожи, образовавшееся на месте ранения.
— Удивительно! — Восхитился Серебряков-младший и тут же добавил: — Это ничего не меняет. Я должен провести полное обследование. А вашему летающему лейкопластырю очень бы не помешало научиться пользоваться дезактивационной кабиной. Мне теперь придётся тратить энергию на восстановление стерильности везде, где он побывал после поверхности!
