Сергей Извольский - Дикий мир. Колонисты
– Фига ты рейнджер, – тихо сказал мне Егор.
– А то! – Я широко ухмыльнулся и тут же сморщился – разбитые вчера губы пока не приспособлены так скалиться.
Между тем тон обсуждения все повышался, и уже много голосов говорили одновременно. Я начал рассматривать собратьев по несчастью. Следующей по численности была компания из шести человек, распивавшая вчера водку у вагона. Две женщины и четыре мужика. Не очень они мне понравились, склизкие какие-то, да и лица у всех… У троих с холуйско-холеной печатью, похожи на чиновников средней руки. Подобные зря даже пальцем шевелить не будут – без должного вознаграждения либо без «звонка друга». А у четвертого, плотного телосложения шатена, низкий лоб, близко посаженные глаза, квадратный подбородок. В вороте распахнутого длинного пальто, на красной шее явно видна массивная золотая цепь. Характерный типаж ныне успешных бизнесменов из тех, кто не сел и кого не пристрелили в веселые девяностые.
Остальной люд все кучковался по два-три человека. Кое-кто, как вон, к примеру, пара девчонок в туристической одежде, потихонечку жались к нашей тусовке. Хм, вчера их не видел. Люди между тем все подходили, многие лица были мне незнакомы. Откуда только повылезали? Я наступил одной ногой на бревно и привстал на секунду, охватив взглядом стихийное собрание. Человек пятьдесят тут как минимум, если навскидку. Как ни старался, а того бугая, которого бутылкой приложил, в толпе не увидел.
Вытирая оголенные по локоть руки, к нам подошел доктор с пожилой женщиной, которую я видел, когда она вчера воду носила раненым в вагоне. У обоих вид был донельзя усталый. Чуть позже с удивлением увидел выползшего из вагона Костика. Я вроде дернулся в его сторону, но Егор сориентировался быстрее, подошел к нему и, поддерживая, повел к нам. Девушка – то ли Алина то ли Наташа, до сих пор в них не разобрался, – помогала с другой стороны.
– Так-ну-ка-ти-хо! – вдруг рявкнуло так, что я даже вздрогнул. – Разговоры прекратить, ближе все подтягиваемся! – уже не так оглушительно, но тоже громко опять произнес Толстый. Силен, блин.
Тихо, конечно, не стало, просто громкий гомон толпы перерос в звуковой фон перешептываний и разговоров вполголоса. Народ потихоньку подтянулся ближе, окружив нашу группу неплотным полукругом, оставив метра два пространства. Получилось будто мы на трибуне перед зрительным залом. Я, как обычно, почувствовал себя не очень уютно, находясь сразу в перекрестье многих взглядов. Хотя смотрели больше на Толстого, который оказался в центре внимания. Тот хоть и был квадратным, но росту в нем не больше моих ста семидесяти, поэтому он вышел чуть вперед, бросил себе под ноги колыбаху, забрался на нее и прочистил горло.
– Итак, у меня для вас много плохих новостей, – начал речь Толстый, – и всего одна хорошая. Начну с хорошей: обед сегодня будет. Выдача будет проводиться через, – он глянул на наручные часы, – через примерно три часа. Ужин тоже будет. На выдачу, по возможности, приходить со своей посудой. Теперь остальное. Для внесения в списки на довольствие всем после этого собрания подойти к… – Толстый посмотрел на Леху, тот глаза не отвел, но вздохнул, – к Алексею Николаевичу. Алексей, бери себе в помощь пару человек. Готовить и вести учет. Также нужны люди на заготовку дров, человек пять, назначишь, когда списки будете составлять. Когда будет вестись запись, – обратился Толстый снова ко всем, – Алексею Николаевичу будет необходимо предоставить данные о своей профессией и умениях. Будем всем новые специальности присваивать.
Так, дальше, – чуть повысил Толстый голос, перебивая усилившийся гомон толпы, – потише! Вопросы потом. Наша медицинская бригада, если кто еще не знает, – кивок в сторону доктора со спутницами, – прошу любить и жаловать. Теперь внимание! Кто после этого момента напрямую подойдет к ним, тому лично зубы выбью. Возможно даже, все передние. Доктора не беспокоим, подходим к Николаю, – Толстый кивнул в сторону дружка доктора и продолжил: – Если у кого есть хоть какие-то медицинские навыки или просто знание основ первой помощи, тоже прошу подойти к Николаю. Если у кого есть аптечки, лекарства, бинты и наборы первой помощи, также прошу передать ему. Много раненых, лекарств и перевязочных средств катастрофически не хватает.
– Молодой человек, а я не понял… – начал было один из так не понравившейся мне компании, но был быстро прерван.
– Понимать не надо, надо слушать и выполнять. Не перебиваем! Для тех кто в танке, еще раз, вопросы после, – мужик после отповеди недовольно скривился с высокомерным выражением на лице, но рисковать не стал. – С медициной закончили, теперь по еде. Если у кого что есть типа круп, макарон, картошки – в общем, подходящее для приготовления супов и прочих похлебок, ну и, соответственно, мясо, курица, особенно скоропортящееся, прошу принести.
Многие при этих словах начали ухмыляться, а Толстый сделал паузу, обвел всех взглядом, видимо запоминая улыбчивых, и продолжил речь, покачав головой:
– Все принесенное будет пущено в общий котел. Всякие шоколадки, чипсы и прочее сгущенное молоко можете оставить себе, но, если кто будет замечен за поеданием тушенок или круп с макаронами, из списка на довольствие будет вычеркнут. По инструментам – несите все что есть. Топоры, ножовки, пилы, плоскогубцы, кусачки, гвозди и прочее. Сегодня будем делать в вагонах отдельные утепленные отсеки. Если этой ночью будет так же холодно, как и сегодня, дело дрянь. Надо утепляться. Теперь о самом фиговом. Помощи пока нет и, скорее всего, в ближайшее время не будет. Мало того что не ловят телефоны, навигаторы также не работают. Где мы оказались, пока неясно, есть предположение, что какой-то мудак нам перевел не туда стрелки, и мы уехали в глубокую пердь. За сутки, что мы здесь, не подъехало ни одного поезда.
– А рельсы-то не ржавые, ездят по ним часто! – раздался звонкий голос из толпы.
– Да, ездят по ним часто – факт, но больше суток нет ни одного поезда – тоже факт. И сидеть кого-то ждать без дела – верный путь ночью околеть, если ничего так и не приедет. Хотя очень надеюсь, что приедет. Не перебиваем больше, я не закончил.
– Парламент не место для дискуссий, – тихо вставил я. Рядом хмыкнули Леха с Егором.
– Теперь про говно. Морщиться не надо, вопрос насущный, простите за каламбур. Давайте определимся: мальчики ходят налево, – Толстый махнул рукой, определяя направления лева, после обозначил право, – девочки туда. Близко нужду не справляем, потому что, если нас отсюда не заберут сегодня, все будет зассано вокруг, а я не хочу желтый снег себе на чай топить. У второго вагона сортир будет через насыпь так же: мальчики налево, девочки направо. Но слишком далеко тоже не уходите. Теперь внимание! Далеко не ходите потому, что сегодня ночью… в общем, выстрелы слышали все, поясняю. Около погибших из двадцатого и двадцать первого вагонов крутились то ли собаки, то ли волки. Мы их спугнули, одну застрелили, но после ее кто-то сожрал, видно все те же шавки. Мертвецы тоже поедены изрядно, поэтому ночью внимательней, в темноте из вагонов не выходить. Зверье крупное, клыки большие. Если кто-то к ним пойдет ужином, который сам пришел, бежать его спасать я не собираюсь. Буду считать такого кандидатом на премию Дарвина. Так что на ночь походы в сортир отменяются. Ну или на свой страх и риск, – Толстый перевел дух, но, как только гомон опять начал набирать обороты, поднял руку. – Последнее, сейчас отправляем двух человек в ту сторону, откуда мы приехали. Будем надеяться, дойдут и сообщат кому надо. Пока все. Давайте по одному: вопросы, жалобы, предложения?
