Андрей Лазарчук - 78. Параграф (журнальный вариант)
Но я узнаю. Наверное, уже очень скоро.
– А в чём вообще проблема? - спросил Пай. - Ну, подорвались бы… легко и быстро.
– Они разобрали и переделали систему подрыва, - сказал я. - И мне не очень понятно, чем они при этом руководствовались. Не могу исключить, что система переделана так, чтобы вся станция превратилась в огромную бактериологическую бомбу. Док сказал, что в мёртвых телах вирус может жить долго… а тут будут не только наши тела, но и тонны мёртвых крыс. Компренэ?
– Компренэ… - сказал Пай. - То есть нужно не столько взорвать, сколько выжечь?
– Да.
– Не самая приятная процедура…
– И я о том же.
90.
В кармашках дока почти ничего интересного не нашлось: пистолет и запасная обойма к нему, стандартная аптечка и перевязочный пакет, блистер с зелёными таблетками, несколько ячеек пустые (как я понял, это обезболивающее, аспирин с добавками), спички, трубка и кожаный кисетик с хорошим дорогим табаком (вообще-то я в этом ни черта не понимаю, но пах табак приятно) и, наконец, что-то вроде пластикового портсигара с десятком шприц-тюбиков. На шприцах чёрным маркером выведено было «78». Сложенная вчетверо, лежала записка. Я развернул.
«Извини, сам не смог, не успел. Этот яд безболезнен, действует через полчаса, как уснёшь. Прощай».
***
Здравствуйте, здравствуйте, дорогие зрители! Вас приветствует Большое ТВ, программа «А вот и не подерётесь!» и я, её ведущий Марат-просто-Марат. Сегодня в красном углу нашего ринга член-корреспондент Российской академии наук профессор Игорь Олегович Гусейников! Поприветствуем его! Громче, громче, я не слышу! Да!!! Отлично!.. А в синем углу нашего ринга - иеромонах Азраил, пресс-секретарь Апостольской православной церкви, поприветствуем его! Громче, громче, я не вижу ваших ладоней, а-а! Громче, сукины дети!!! Тема нашего сегодняшнего боя - генетически-модифицированные люди! Люди ли они! Или дьяволово семя! Гонг!!!
– Скажу сразу: речь не идёт о генетической модификации людей, речь идёт об очистке генома от генетического мусора, так на нашем жаргоне называются неработающие гены или вредоносные гены, вызывающие разного рода отклонения или болезни. Генетический код человека засорён более чем на четверть - тогда как код наших ближайших родственников - приматов, шимпанзе и горилл засорён, соответственно, на шесть процентов и на четыре с половиной процента. Если мы приблизимся хотя бы к этому уровню чистоты, мы приобретём следующее: продолжительность жизни до ста двадцати лет без мучительной старости, снижение детской смертности в три раза, снижение распространения разного рода аллергий в десять - двадцать раз, снижение распространения раковых опухолей в пять-семь раз и так далее…
– Мой оппонент начал с прельщения. Совершенно очевидно, кто глаголит его устами, не правда ли? Нам выдают блистающий результат, но умалчивают, через что надо пройти для его достижения. А я скажу, через что. Семя, и мужское, и женское, должны быть извлечены из утроб, обработаны, соединены и только после этого возвращены в женскую утробу. То есть что же получается? Зачатие через рукоблудие? Сатана ликует в своём аду! Но и это не главное. А главное, что никто не знает и долго не узнает, что и в какую сторону в семени изменено было. И допустим даже - не верю, но допустим! - что помыслы изменяющих самые чистые и намерены они в благом направлении; а ну как подтолкнёт бес под локоток? Кто застрахован от ошибок, тем более в России? Кто? Никто, отвечу я вам, никто! И представьте, получим мы поколение зачатых в непрощаемом грехе тварей с клыками и крыльями…
– Именно поэтому мы принципиально против внесения изменений в геном. Всё остаётся как есть, убирается только то, что приводит к болезням и преждевременной смерти. Принцип «не навреди» остаётся определяющим. Хочу заметить ещё вот что: можно ничего не делать, тогда через сто лет на Земле людей не останется. Можно развивать всяческие способы лечения и протезирования, на макро-, микро- и наноуровнях, что и делается сейчас - в развитых странах три четверти всего населения, включая грудных детей, используют различные протезы и импланты. Но и этот путь, как мне кажется, заводит нас в тупик: так мы рано или поздно превратимся в металлопластиковых роботов с силиконовыми мозгами. То, что предлагаем мы…
– Церковь не менее вашего озабочена проблемой выживания человека в нашем сложном, меняющемся мире. Но мы считаем, что на первом плане должны стоять этические нормы. Нам заповедано жить в этом теле; примем это за константу. Следовательно, давайте решать возникающие проблемы применительно к данной константе…
– Гонг! Первый раунд окончен!.. А теперь самое интересное и долгожданное: реклама на нашем канале!!!
***
91.
– Пай, - сказал я, - ты самый здравомыслящий между здесь. Или среди тут.
– Устаревшие данные, командир, - сказал Пай. - Мне давно крандец. Ты ведь знаешь, что я колюсь.
– Знаю. Но сейчас типа можно.
– Смотря чем… Да не в этом дело: можно, нельзя… много чего нельзя, а мы делаем. Веру я потерял, командир. Веру.
– После того случая?
– Ну, после, да… но не сразу после, а через время. Когда понял, что можно… - он замолчал и уставился в пол. - Да ладно, командир. Это всё сопли. Розовые сопли.
– Сопли утри, - сказал я. - Даже если они розовые. И слушай меня. Внимательно слушай. Мы все обречены, нам осталось по нескольку часов. В какой последовательности мы будем помирать, я не знаю. Никто не знает… Боюсь, что никто, кроме нас с тобой, не исполнен решимости умереть. А этот вирус херов на первых этапах делает человека зверски умным и хитрым…
– Я уже думал об этом, - сказал Пай. - Поэтому и надо бы - всем сразу.
– Это было бы лучше, - согласился я. - Но на случай, если так не получится, и на случай, если я… если что-то со мной случится: ты устроишь кремацию всем, до кого сможешь дотянуться. Понял? И вообще надо выжечь здесь всё. Но именно выжечь, а не проломить стенку.
Пай подумал.
– Ну… я попробую. Я мало понимаю в минировании…
– Я потому и говорю: жечь. Уж костёр-то ты развести сможешь?
– Всё понял, командир. Костёр - смогу.
92.
Вернулись Спам и Люба: Спам доложил, что в резервуарах хранится шесть тонн сжиженного газа и что он, Спам, подсчитал: если устроить не взрыв, а факел мощностью три килограмма в секунду, то за час температура во всём объёме достигнет трёхсот градусов, может быть, этого хватит для прожарки? Спасибо, Спам, сказал я, надо подумать…
Потом вернулись остальные, грязные й недовольные, не глядя друг друг на дружку
(Вот что у них случилось: проходя мимо запертой комнаты, они услышали странные звуки, вошли - и увидели ту девушку с голубыми волосами, которая пыталась зубами перегрызть электрический шнур. Половина лица у неё уже сгорела, но она пыталась снова и снова. Лиса её застрелила. Потом, когда они сбросили труп в шахту лифта, Скиф спросил:
– Что скажешь?
– Тяжёлая, - сказала Лиса. - Сучка некрупная, но тяжёлая. С большой жопой.
– И это всё, что ты хочешь сказать?
– Насчёт чего?
– Да насчёт всего.
– Насчёт всего не получится. Я, видишь ли, замужем.
– Это я заметил. Кстати, ты не допираешь, какого хера твой муженёк нас сюда приволок?
– Ты очень впечатлительный. Тебя возбудить ничего не стоит.
– Он тебя любит.
– Что?
– Он тебя любит и поэтому бесится.
– Он всегда бесится. Когда любит, когда в ящик пялится, когда жрёт. Знаешь; сколько он жрёт? Так что перебесится.
– А ты когда перебесишься?
Лиса набрала воздуху побольше, чтобы достойно ответить, но её сбил с куража Фест. Он похлопал Лису по крупу и сказал:
– Ребята, кончайте лаяться, а то на поминки не успеем…
И они пошли убирать оставшиеся трупы.).
93.
– Товарищ полковник, разрешите выпить в. вашем присутствии! - Фест выпрямился и щёлкнул каблуками. Они приволокли все наши рюкзаки, побросанные внизу, и Фест извлёк из своего стальную двухлитровую флягу. Во фляге был ром.
Вот ведь при мне же он производил укладку, при мне! Не было фляги. Лиса достала из настенного стеклянного шкафчика несколько градуированных мензурок поставила на стол. Фест разлил.
Я встал, поднял мензурку. И все подняли.
– За нас, ребята, - сказал я.-За самых добрых и самых красивых. И можно не чокаясь.
– Чёрт, - сказала Лиса. - Секунду. Подождите секунду. Я забыла.
Она подбежала к своему РК, порылась, выудила цветастый пластиковый пенал. Из пенала вытряхнула на ладонь две бело-зелёные капсулы, проглотила. Вернулась.
– Их надо натощак, - объяснила Лиса.
– Это что? - спросил Скиф.
– «Стрип-покер», - непонятно объяснила Лиса.
![Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/270148/270148.jpg)
![Лев Константинов - Схватка [Журнальный вариант]](/uploads/posts/books/270165/270165.jpg)