Кристофер Кубасик - Идеальная война
– Он... он считает листья на кусте. На мгновение лицо Чика выразило недоумение. Потом оно озарилось улыбкой понимания:
– Считает! То-то я дивился, что за чертовщиной он занимался последние пять недель.
– Что?
– Я видел, как он бормотал сам с собой, на протяжении более чем месяца. Иногда он просто глядел на своего робота и бормотал. Иногда за обедом смотрел на свои овощи и бормотал. Я подозреваю" что он все это время считал. Считал, считал, считал. Считал болты в своем роботе, считал зернышки кукурузы на своей тарелке. «Слово Блейка» досчиталось.
Он взглянул вверх, на возвышающихся вокруг них роботов:
– Я ненавижу этих парней.
– Сержант...
– Разжалуйте меня, сэр, если хотите. Но вы же не один из них. Вы тоже видите это, разве не так? Вы знаете, что все это является ничего не стоящей фабрикой по производству трупов. Я видел это на вашем лице ранее. Вижу сейчас, рыцарь Внутренней Сферы. Я прав?
– Да.
– Хорошо. Что вы хотите делать с телами?
– Поискать... как минимум поискать оставшихся в живых. Мы вернемся.– Он поглядел вокруг.– При дневном свете мы соберем останки. А до тех пор ничего сделать нельзя.
– Что делать с Жестянщиком? Мастерс оглянулся на Спинарда:
– Я присмотрю за ним. Загружайтесь в свое судно. Через минуту мы двинемся.
Он вернулся к Спинарду, который к этому времени перешел к другому кусту:
– Мы собираемся отправляться.
– Ладно.– После этого Спинард повернулся и двинулся к своему «Топорнику». Мастерс пошел следом, испытывая некоторое удивление. Он ожидал, что будет вынужден использовать какие-то сочувственные уговоры, чтобы заставить Жестянщика отказаться от своего ненормального занятия. Однако Спинард четким, размеренным шагом вернулся к своему роботу и начал взбираться наверх.
Последовавшие за этим дни были заполнены такой же деятельностью, хотя потери личного состава уже не достигали того уровня. Пачки денег графини Дистар с легкостью обеспечивали замену убитым солдатам, и у Мастерса было странное ощущение, что если даже он не просил бы замены, они, готовые к отправке в густые желтые леса, прибывали бы с четкостью механизма.
Когда подстреливали нескольких логовцев, лицо капитана Ибн Сауда сияло удовольствием. Каждую ночь по возвращении патрулей он обычно вытаскивал толстый гроссбух и записывал прибыль и потери живой силы.
– Та ночь была очень плохой,– обычно говорил он, потряхивая головой,– мы должны будем поскорей возместить потери.
По мере того как проходили дни, радость его уменьшалась, и Ибн Сауд становился все более и более зацикленным на том, что потери, понесенные в первую ночь при Мастерсе, не будут полностью компенсированы до конца месяца, когда наставник Мартиал Риан составлял таблицу результатов деятельности каждого аванпоста.
Тем временем Мастерс проводил день за днем, пытаясь пробиться к Риану, чтобы потребовать отмены ночных вылазок типа «искать и уничтожать». Он также хотел освободить Спинарда от исполнения обязанностей. Спинард пристрастился проводить все больше и больше времени в своем роботе. Он спал там, покидая его только для принятия пищи или когда получал приказания. Когда Мастерс поделился своими соображениями с Ибн Саудом, капитан только рассмеялся и сказал:
– Не беспокойся. Он окончательно сломается без своей машины. Я видел такое миллион раз.
Когда Риан в конце концов вышел на связь с Мастерсом, то был взбешен. Взбешен, потому что ставился вопрос о способностях Спинарда, тогда как этот человек имел один из самых лучших показателей по уничтожению живой силы в «Слове Блейка». Взбешен, потому что Мастерс раздражал его предложениями по отказу от хорошо-продуманной-до-конца стратегии. И, как догадывался Мастерс, взбешен тем, что ему навязали возмутителя спокойствия, от которого было нелегко отделаться.
Они беседовали по телефону, проспорив целых сорок минут, пока Мастерс не согласился отложить в сторону вопрос о способностях Спинарда на то время, на которое Риан позволил Мастерсу прекратить ночные выходы «искать и уничтожать». Потом Мастерс затаил дыхание и попросил роту лоялистов Гибсона. Риан захотел узнать, на кой черт они ему нужны, и Мастерс объяснил, что он хочет отправиться в леса, чтобы добиться победы над ЛОГ.
Риан поинтересовался, по какой чертовой причине для очистки лесов не годятся роботы. Мастерс объяснил, что боевые машины, возможно, и неуязвимы для огня партизан, но они не могут действовать в лесу так же эффективно, как пехота. Боевые роботы были медлительны сами по себе, но передвижение среди деревьев еще более снижало их скорость. Партизаны, несомненно, могли услышать их приближение за несколько минут до появления и в результате скрыться задолго до момента, когда робот становился угрозой. Риан зашипел что-то о подавляющей огневой мощи, о превосходстве технологии, и Мастерс позволил ему выговориться. Но когда Риан сделал паузу для вдоха, он тут же вклинился:
– Но все это не срабатывает. Я уверен, что капитан-генерал разделит мою точку зрения.
В конце концов Риан смягчился, сказав, что направит войска на аванпост через некоторое время. Капитан Ибн Сауд, который также находился в комнате, смотрел на Мастерса с неприкрытым ужасом. Когда Мастерс повесил трубку, капитан спросил пронзительным голосом:
– Что ты делаешь? Зачем тебе лоялисты?
– Вести войну, капитан. Вести войну. В конкретных обстоятельствах нужно использовать соответствующие средства. Сейчас мы дергаемся вокруг да около. Мы неэффективно используем наши войска. Они не дозор, в котором им было бы разрешено маскироваться. Они не годны для ведения боя с противником, потому что мы не отправляем их соединениями, достаточно сильными, чтобы победить. Мы забрасываем их как приманку. Достаточно – значит, достаточно.
– Но ведь боевые роботы неуязвимы.
– Да, но они не делают погоды. Я пробыл здесь всего лишь неделю и считаю, что это очевидно. Боевые роботы не выигрывают войну. Пока мы добираемся, чтобы собрать; куски наших солдат, партизаны, вероятно, успевают посмеяться до потери сознания, что наши металлические гиганты не могут добраться до них.
– Ты... ты же воин – водитель боевого робота. Как ты можешь говорить такое?
– Потому что я водитель боевого робота. Именно из-за этого. Боевой робот – не гребень для вычесывания блох. У него совершенно иные функции, и гонять такую махину за каждым партизаном – глупо.
– Нам надо добиваться, чтобы прислали сюда войска, мы их обучим должным образом и выловим логовцев по частям.
Этой ночью Мастерс измучился, пытаясь уснуть. Когда он заснул, ему приснились мужчины и женщины, начиненные бомбами. Но это была не война. Все эти люди ходили по городу, занимаясь своими делами, как в Портенте, хорошо одетые и целеустремленные. И никто из них не догадывался, что внутри себя они носят бомбы. Но Мастерс знал. Знал только он. Он брел по городу, и люди смотрели на него пристально, с удивлением, потому что он смотрел на них с ужасом, но у него так получалось потому, что он мог видеть провода и кабели, проходящие сквозь их тела. Он понял, что все они были маленькими боевыми роботами, одетыми в человеческую плоть. Но никто не управлял маленькими роботами. Каждый думал: «Я выгляжу как личность, я не нуждаюсь в управлении». Поэтому они гуляли повсюду, не замечая, что все они перегрелись, потому что всем им недоставало водителей.
Регулярно кто-нибудь из них – выглядевший совершенно нормальным – внезапно выстреливал из своего оружия, поражая вокруг себя всех без разбора. Они разносили любого вокруг себя на куски. Люди близ места насилия, ставшие свидетелями и уцелевшие, трясли головами. Это происходило снова и снова и, казалось, длилось часами. Люди продолжали гулять по улицам, палили из лазеров и пулеметов или сами получали смертельный удар от кого-нибудь, перегревшегося и ставшего безумным.
Мастерс подбежал к женщине, к прекрасной женщине – Мейд Крис, как сообразил он, коснувшись ее,– и сказал:
– Остановитесь! У вас внутри бомба. Она засмеялась и сказала:
– Сию же минуту перестаньте! – после чего превратилась в графиню Дистар. Графиня вытянула руки и коснулась щеки Мастерса. Ее касание обожгло, оно было столь горячим, что он почувствовал, как тает его кожа. Но это тоже показалось замечательным.
Внезапно он оказался у дерева, на ветви которого были нанизаны наемники. Графиня была с ним, и ему очень захотелось ничего не чувствовать при виде людей, висящих на дереве, кровавых подтеков на их лицах, внутренностей, свисающих словно лианы.
– Я могу это тебе дать,– сказала графиня.– Я могу сделать так, чтобы ты все забыл. Я могу сделать, чтобы ты ничего не чувствовал.– Ее прикосновение стало еще более горячим, она провела кончиками пальцев вдоль его груди и живота. Он взглянул вниз и увидел, как в его теле мускулы превратились в миомерные узлы, а кожа – в металл.– Ты хочешь этого? – спросила она.– Все, что тебе нужно – быть счастливым, всегда довольным и провести остаток своей жизни, старательно отвлекая себя...
