Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга
Легкие обжег глоток вкуснейшего воздуха. Мик блаженно расслабился, чувствуя, как разжимает зубы впившаяся в икру боль. Обида прошла — что взять со взбалмошной девчонки? Это не первый и наверняка не последний раз. Мик давно уже научился прощать Алане куда более дикие выходки — творческий человек, талант, тонко чувствующая натура… Зато теперь она будет считать себя виноватой и… Мик даже улыбнулся — отдых будет прекрасным.
Первоматерь! Ланка перевернулась спиной вверх, уже понимая, что слишком поздно, — лицо, грудь, живот горели огнем. Теперь дня три ходить красной, как вареный рак, а потом еще и кожа облезет лохмотьями. И пятна будут. Ну, спасибо, Мика, отдохнули!
Где-то в глубине мозга слабо трепыхнулась противная мысль, что винить в своей глупости некого — знала же, что нельзя спать на солнце! Ланка отмахнулась от непрошеной гостьи и, повернув голову, сердито уставилась на парня. Мик безмятежно дрых. Смуглый, гад, — хоть весь день на самом солнцепеке проваляется, и только хорошеет! Ланка хотела ткнуть мерзавца в бок, чтобы проснулся и осознал свою вину, но отвлеклась — прямо над головой раздалась чистая звонкая трель.
Ослепительные лучи били сквозь сетку листвы прямо в глаза, и разглядеть голосистую птаху никак не удавалось. Ланка приподнялась, охнула, когда обожженная кожа отозвалась болью, и приставила ладонь козырьком ко лбу. Ага! Вот она! Ничего себе, здоровая!
До сих пор Ланка полагала, что красиво петь умеют лишь маленькие невзрачные птички типа соловья или малиновки… Ну в общем, крохотульки. А это чудо природы было похоже, скорее, на раскормленную ворону. Иссиня-черные перья, крупная голова с клювом весьма неприятного вида, мощные лапы легко обхватывают толстую ветку.
— Эй, птичка! — Ланка взмахнула рукой. — Привет!
Рядом заворочался Мик. Но не проснулся. Птица наклонила круглую черную голову и с интересом уставилась на девушку. Удовлетворившись результатами осмотра, потеряла интерес к своей единственной слушательнице и, отвернувшись, вновь принялась издавать мелодичные трели, широко разевая клюв, в котором без труда могла бы поместиться Ланкина рука.
Ланке быстро наскучило наблюдать за живой природой. Она бросила неуверенный взгляд в сторону воды — стоит искупаться или от этого станет хуже? Вроде, уже и не так жарко… Она вздохнула и начала подниматься… Громкий треск за спиной заставил ее резко обернуться.
На той же самой березе сидело уже не меньше десятка птиц. И еще столько же кружились над деревом. Те, что расположились на ветках, — уже слегка пригнувшихся под тяжестью крупных тушек, — не пели, а молча смотрели на людей.
Ланка вдруг ощутила легкое беспокойство. Антрацитовые бусины птичьих глаз нервировали, как глазки камер видеонаблюдения.
— Мик… Мика!
Парень недовольно застонал сквозь сон и, не открывая глаз, спросил:
— Ну что еще, Лан? Опять ты?..
— Мик! — Ланка сильно потрясла его за плечо. — Мика, смотри!
— Что?! Вечный Отец, Лана, может, хватит на сегодня приколов… — он осекся, увидев ее встревоженное лицо. — Что случилось?
— Смотри, — Ланка указала на березу.
— Ну? Птички. И что? В чем проблема, Лан? Они тебе мешают, что ли? Спиной к ним повернись!
Ланка смущенно огрызнулась:
— Тебе зато ничего не мешает! Я тут в угли превратилась, а он дрыхнет спокойненько! Кавалер называется!
— Приве-е-ет… — протянул Мик. — А что я должен — охранять твой сон? Переворачивать тебя, как жаркое в духовке, чтобы не подгорела? Я, вообще-то, тоже отдыхаю, если ты не заметила.
Он демонстративно вздохнул и встал.
— Кыш! А ну кыш! — крикнул он без особого энтузиазма, лениво размахивая руками. — Ланк, они не хотят улетать.
— Да ладно, пусть сидят, — великодушно разрешила Ланка.
— А, то есть тебе просто стало обидно, что я лежу без дела? — Мик засмеялся и повалил ее на покрывало.
— Ай! Осторожнее! Я же сгорела, дурак!
— Я буду очень осторожен, — ласково пообещал Мик, закрывая ей рот поцелуем.
Хлопанье крыльев, порыв ветра и что-то вцепилось ему в волосы.
— А! Что за… Кыш! Кыш, проклятая!
Мик вскочил и заметался по берегу, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя одну из странных птиц. Ланка хотела броситься на помощь, но в этот момент к ней спланировали сразу две твари и принялись кружить возле самого лица, явно целясь в глаза.
— А-а-а… Мика! Помоги, Мик! Да сделай же что-нибудь! — завопила Ланка, прикрывая лицо и отчаянно мотая головой.
Но Мику было не до нее. Возле него кружилась целая стая, оглушительно хлопая крыльями. Самым страшным почему-то было то, что, даже атакуя, эти чудовища издавали не хищное карканье, а чарующие музыкальные звуки.
Ланка почувствовала, как обгоревшие щеки защипало от слез, и неожиданно разозлилась. Она вскочила, на лету сбила одну тварь, сбросила с себя другую, успевшую основательно устроиться в волосах, и бросилась на помощь Мику.
— Гады! Сволочи! Вот вам! Вот так! Ага!.. — торжествующе завопила Ланка, отшвыривая ногой сбитую на песок птицу. — Не нравится! А вот так?!
Она схватила короткую сучковатую палку и принялась яростно размахивать ею. Страх ушел, остался только азарт и опьяняющее чувство силы.
— На! И тебе! И ты туда же! Отвалите! Пошли прочь!
Когда на песок упала последняя птица, Ланка не сразу поняла, что все кончено. Она еще некоторое время стояла, выставив перед собой импровизированное оружие и раздувая ноздри. Потом пальцы разжались, дубинка вывалилась из рук, и все мышцы разом взорвались болью — Ланка никогда не утруждала себя особыми физическими нагрузками.
— Мик? Мика…
Она растерянно оглядела пустой пляж, заваленный черными измятыми тушками, втоптанный в песок плед, разбросанные цветы…
— Мик?!
Негромкий звук заставил ее обернуться. В первый момент Ланка подумала, что идет гроза. Черная туча стремительно наползала со стороны озера. Движение ее сопровождалось странным гулом. Ланка застыла в растерянности, глядя на… Стаю! Сотни, тысячи черных птиц быстро приближались к берегу. Сомнений в том, кто именно является их целью, не было.
Ланка вышла, наконец, из ступора, издала хриплый, сорванный крик и бросилась бежать. Не думая, не выбирая дороги — прочь, подальше от ровного шелеста крыльев и нарастающей песни.
Что-то больно ударило ее в плечо. Машина! Джип Мика! Скорее! Она с такой силой дернула за ручку что едва не вырвала кусок пластмассы из гнезда. Но дверь и не подумала открываться. Ланка в отчаянии оглянулась — где этот подлец?!
И, забыв о надвигающейся опасности, повернулась обратно к машине… За тонированным стеклом маячил знакомый силуэт.
— Мик! Ми-и-ик! — Ланка замолотила ладонями по железу, не чувствуя боли. — Открой! Скорее, Мика! Открывай же!
Белеющее за темной пленкой лицо отодвинулось в глубину машины.
— Мик, ты что?.. Мик! Это же я! Мика! Открой…
Ланка уронила руки. Моргнула. Качнула головой и очень медленно сделала шаг назад.
— Мик… — почти прошептала она, понимая, что в закрытой машине ее все равно не слышно. — Что же ты…
Прикусила губу и повернулась спиной к равнодушному автомобилю. Стая была уже в нескольких десятках метров от пляжа. Ланка, не спеша, вернулась на место битвы. Подняла верную палку, поудобнее обхватила неровную поверхность. Прищурилась — именно так, как не любил ее ухажер (бывший ухажер!). И со злой радостью произнесла:
— Ну что ж… Поиграем.
Глава 3
Здесь всегда сумерки. Время, когда тьма еще не взяла окончательно верх над светом, но краски уже потухли, превратились в скучный свинцово-серый, без оттенков и полутонов. Медленное дыхание смрадного ветра, запах гари. Тысячи обветшавших коробок расползаются во все стороны, насколько хватает глаз. Мрачные башни, убогие лачуги, рассыпающиеся мосты, храмы, напоминающие гигантские конусы муравейников, фабричные трубы, изъеденные ржой металлоконструкции, похожие на остовы древних, давно вымерших животных…
Ник был здесь не один. Город кишел непонятной, чуждой жизнью. Тысячи призрачных существ вращались в бессмысленном непрерывном танце. Некоторые из них напоминали людей, другие — полуистлевших покойников, третьи — наскоро и неумело сляпанных химер с зубастыми ухмыляющимися мордами, копытами, когтистыми лапами, крыльями летучих мышей, хвостами скорпионов. И все они бежали, торопились, искали кого-то, нападали и прятались друг от друга, кричали, корчились от боли…
На глазах у Ника две мерзкие твари поймали и разорвали на части какого-то беднягу, забрызгав улицу кровью. Голова откатилась к ногам Ника. Он вскрикнул, отпрыгнул в сторону и столкнулся со стариком, который сидел прямо на асфальте, повторяя одну и ту же заунывную песню. Старик взвыл, замахал руками и затрусил прочь по улице, задевая прохожих, проходя их насквозь и не замечая этого. Молодой мужчина потянулся к Нику, словно хотел схватить, но отчего-то лишь побежал на одном месте с таким рвением, точно намеревался установить мировой рекорд.
