Андрей Левицкий - Джагер
Переправа тонула в дыму, сквозь который пробивались лучи полуденного солнца. На другой стороне Разлома от хранилищ вниз стекали огненные реки горящей нефти. Глаза слезились, в воздухе висел едкий запах гари. Шагая по дощатому настилу за Владыкой, Вик озирался, пытаясь понять, что же тут произошло.
Миновав мост, они подошли к цистерне. Гест остановился у смердящего паленой плотью трупа, присел. К нему подошел Оглобля. Эван встал возле железной лесенки, задрал голову. Постучав посохом по перекладине, поставил на нее ногу, проверяя крепость, и начал взбираться.
Вик не стал подходить близко к мертвяку, он и так хорошо видел, что тот весь обгорел. В поселении рокотал двигатель «тевтонца». Между ближними к посту домами мелькнула пара всадников и исчезла в дыму. Конные прочесывали поселок. Караван за мостом по-прежнему не двигался с места, вокруг спорящих Дюка и Копытыча собралась приличная толпа.
– Живой! – воскликнул вдруг Оглобля, вешая винтовку за спину.
Эван, услышав это, остановился, захватив локтем перекладину, и бросил взгляд через плечо.
Гест скинул котомку на землю, порылся в ней, нашел склянку. Сорвав крышку, плеснул мутную жидкость на лицо умирающего. Тот вздрогнул, вцепился в плечо Владыки скрюченными пальцами и замычал от боли.
Оглобля склонился к нему. Вик разобрал:
– Му… тан… ты…
Человек дернулся, судорожно сжав пальцы, и умер.
Владыка молча сложил его руки на груди, коснулся своего лба. Оглобля выпрямился, и тут Эван охнул.
Все вскинули головы. Пустынник скатился вниз с такой прытью, что непонятно было, падает он или скользит, ухватившись за штанги. Что-то темное метнулось следом за ним. Удар – и Эван растянулся на земле. Мутант, спрыгнувший со смотровой площадки, оттолкнулся от перекладины, сбил Оглоблю с ног и оказался перед Владыкой. Ударил его в живот – Гест упал, монстр склонился над ним. Сутулая спина с шишками позвонков в кулак величиной, лысая голова, покатые плечи и толстые, с тугими узлами мышц, руки. Одной мутант схватил Владыку за подбородок, другой замахнулся, растопырив когтистые пальцы…
Откуда-то сбоку выпрыгнул Оглобля. Перехватив руку мутанта, бывший бригадир впечатал в мощную спину монстра ребристую подошву башмака, бросил мордой на землю и врезал коленом по позвоночнику. Оказавшись на мутанте, с маху всадил в его блестящую лысину широкий клинок. Хрустнули кости, голова чудовища уехала в плечи. Оглобля провернул рукоять, навалился, обеими руками вдавливая нож в череп. Мутант не шевелился. Башмачник привстал, вытер локтем пот с лица. Глаза его бешено сверкали. Схватив монстра за руку, развернул к себе и врезал каблуком в подбородок. С громким щелчком сломалась челюсть, морду мутанта перекосило. Оглобля, победно ощерившись, ударил еще раз и повернулся к Владыке.
Раздался стук копыт. Подлетевший на рыжей кобыле Панк едва удержался в седле. Кобыла громко фыркнула, увидев мертвого мутанта, встала на дыбы, заржала. Башмачник, ругнувшись, осадил животное.
– В поселке трупаки одни, – произнес он.
Лошадь не успокаивалась – била копытами землю, отступая мелкими шажками, крутила головой.
– Да стой ты! Стой! Мертвяка мутантского испугалась!
– Чьи? – спросил Оглобля. Шагнув к всаднику, взял лошадь под уздцы. – Чьи трупаки?
– Старателей. Все мертвы. Почти весь поселок выгорел.
Гест, стоя на четвереньках, ухватил лежащий неподалеку посох и подтянул к себе.
– Как так? – удивился Оглобля. – Мутанты не могли его запалить, они ж воевать не умеют.
– Выходит, научились уже.
Кобыла присмирела, Панк снял с пояса флягу, свинтил крышку и запрокинул голову. Кадык на грязной шее запрыгал вверх-вниз.
Вик машинально сглотнул.
Башмачник оторвался от фляжки.
– По-моему, твари наперво хранилища подожгли. Уж потом огонь по трубопроводу к платформе перетек, – Панк сделал еще пару глотков и повесил опустевшую флягу на пояс. – Мутантов убитых на подступах к платформе много. И вонища…
Лошадь дернула головой. Оглобля отпрянул. Панк, залепив по крупу плеткой, поскакал навстречу выехавшим из поселка конным. Следом выкатились мотоциклы. Один развернулся, встал так, чтобы пулеметчик, сидящий в коляске, взял на прицел дорогу в поселок. Другой порулил к обрушенной переправе, но двигатель вдруг зачихал. Водитель выключил скорость, газанул пару раз вхолостую и остановился. Двое мотоциклистов слезли на землю, принялись копаться в моторе, стрелок остался сидеть в коляске. Со стороны поселка донесся рокот приближающегося «тевтонца».
Гест поднялся, глядя в противоположную сторону.
Вик повернулся – и вспомнил про Эвана.
Пустынник лежал на боку, придавив руку. Голова неестественно вывернута – так не может быть у живого человека.
Вик подошел к лесенке, осторожно перекатил Эвана на спину. Покойный уставился в небо стеклянными глазами.
Сзади раздался кашель Геста. Не зная, как поступить, Вик закрыл глаза мертвецу, коснулся своего лба и выпрямился.
Гест стоял, широко расставив ноги, и тер грудь. Оглобля в упор глядел на Вика. А к Разлому ехали всадники, за которыми катилась повозка с Петром и Стодом, сидящими на передке. Караван тронулся с места – командиры таки решили перебраться на южную сторону.
Оглобля вдавил в кожу между бровями указательный палец, тяжело размышляя. Весь поход он ловил на себе косые насмешливые взгляды бывших подчиненных, и, хотя напрямую никто не решался ничего ему сказать, боясь получить по уху, он знал, о чем все думают: вот, был ты, Оглобля, старшим бригадиром, а теперь ты рядовой боец, ровня наша, и приказывать нам не вправе, а туповатый Копытыч может тебя гонять туда-сюда… Это было невыносимо! В башмачниках он больше не хотел оставаться, но что тогда делать? Может, к монахам присоединиться? Сделать карьеру в Храме? Есть же у монахов какие-нибудь бригады, рядовые и начальство…
Или собственный клан создать?
Эта мысль в походе уже не раз посещала его, да только чтоб народ к себе привлечь – монеты нужны, стволы, снаряга, машины… ну хоть один захудалый сендер для начала. Нет, клан вот так из ничего не сколотишь, значит, пока что лучше к монахам прибиться, раз уж больше сейчас не к кому. Оглобля не привык к одиночеству, всегда ощущал себя частью какой-то силы. Ну а Орден покруче клана Архипа Декы будет. Тем паче, Оглобля им уже подсобил, спас пустынника этого, показал силушку. Надо еще к ним притереться поближе, понравиться…
Дым из расселины заволакивал мост. Снизу доносились хлопки и далекий скрежет. Вик подошел к Разлому, встал на краю. Остатки платформы грудой лежали на дне, где текла огненная река, и центральные опоры моста стояли прямо в ней.
Металлические секции протяжно заскрипели, мост вздрогнул. Вик открыл было рот, но вовремя спохватился, вспомнив, что пустынники не разговаривают, и побежал к переправе, размахивая посохом.
– Назад! Всем назад!!! – крикнул у него за спиной Оглобля.
Несколько конных уже въехали на мост. Остальные, услыхав крик башмачника, придержали лошадей. Только повозка с Петром и Стодом продолжала катиться к переправе.
Дыма становилось все больше – повозка и фигуры всадников почти исчезли в нем. Центральные опоры затрещали, хрустнул настил, и средняя часть моста начала проседать.
Вик с Оглоблей подбежали к переправе, ступили на почерневшие от времени доски. И тут же шарахнулись в разные стороны, к деревянным перилам по краям. Выскочившие из дыма всадники чуть не сбили их с ног, двое оглянулись, развернули коней. Остальные поскакали к мотоциклам. На миг в густом едком облаке Вик разглядел очертания телеги, почти развернувшейся поперек моста, – но дым стал плотнее, и она пропала из вида.
Мост проседал в середине. Вибрировали и лопались с громким треском, как дрова в костре, перила ограждения и доски настила. В дыму дико ржала лошадь.
Вик отпрыгнул назад, на землю, в которую упирались почерневшие доски. Рядом встал Оглобля.
Порыв ветра на мгновенье разогнал густую пелену. Задние колеса телеги соскочили с края моста, зависли над пропастью. И тут из дымного облака вывалились Петр и Стод. До Вика с Оглоблей им оставалось шагов пять. Лица в копоти, оба наглотались дыма. Стод едва переставлял ноги, повиснув на плече у Петра, держался за грудь и надсадно кашлял.
Вик дернулся вперед, но башмачник остановил его, больно стиснув локоть.
– Посох! – крикнул он. – Протяни им посох!
С хрустом сломалась одна из опор, настил круто накренился, и повозка с дико ржущей лошадью полетела в пропасть. Мост рушился медленно, нехотя, он будто цеплялся за склоны расселины.
Вик сунул посох Стоду, тот вцепился в него. Потянув изо всех сил, Вик ступил с настила на землю. С громким выдохом Петр прыгнул вперед, Оглобля схватил его за руку.
Пустынника вытащили с моста, когда подломилась вторая опора. Раздался громкий скрежет, и переправа исчезла в расселине.
