Андрей Левицкий - Джагер
Вик остановился на полпути к навесам, недалеко от трехосного сендера рядом с шатром. Жрецы Ордена пустынникам везде ходить позволяют. Стража знает: причинишь им вред – несчастье с тобой случится. Хорошо если только ногу сломаешь или руку, а можешь и погибнуть из-за какой-то глупости.
Надо укрыться возле шатра, поближе к трубе дымохода. Там и теплее, и склон видно, Петра не проглядит.
Он направился к сендеру. Когда проходил мимо стражников, те коснулись пальцами лбов и кивнули. Глупцы, подумал Вик, а если еще кто допрет под пустынника вырядиться? Так ведь не только покушение на поддельного Владыку устроить можно, а и отравы какой в пищу подсыпать или еще чего хуже придумать – бомбу подложить в обоз, чтобы ящики с боеприпасами рванули… Другое дело, что выживших после земляной лихорадки единицы. В Ордене пустынников наперечет, и Гест лично их к каравану присоединил, а воля Владыки – закон.
Вик подошел к шатру, поставив котелок на землю, уселся возле косо торчащей трубы. Посох бросил рядом. Приложил ладони к ржавому железу и сразу отдернул – горячо. Подоткнув под себя полы халата, он сгорбился, натянул рукава на запястья, прижал подбородок к груди и уставился на склон холма.
Хлопнула дверца сендера. Из фургона выпрыгнул высокий жрец, даже в темноте Вик признал в нем Рута, того самого громилу, который допрашивал Оглоблю во дворе Октагона и примкнул к каравану на выезде из Москвы.
Придерживая кобуру на поясе, жрец быстро зашагал к холму.
Вик выругался про себя. Ведь мгновенье назад он мог столкнуться с Рутом.
Вокруг шатра бродили два стражника. Завидев Вика, они тоже коснулись пальцами лбов, потом дотронулись до распятий. Один пошел дальше, а другой задержался. Присел и зашептал:
– Слышь, пустынник. – Стражник с опаской глянул в спину поднявшегося на холм Рута. – Ты можешь тут погреться, но недолго. Не серчай, служба у нас такая. Сам знаешь, Преподобного Геста взрывом изуродовало. Гнать тебя не вправе, но Дюк повелел всякого на штык, кто к шатру без спросу сунется.
Шмыгнув носом, он продолжал:
– А Босх нас на Стене Погибели вместо мутантов повесит, если прознает, что кто-то без его ведома тут был.
Вик кивнул. Стражник коснулся лба, распятья, выпрямился и поспешил за напарником.
Разъешь вас всех некроз! И тут покоя нет… Он хотел уже подняться, наплевав на осторожность, идти к повозке, где остались Стод и Эван, но услышал за стенкой из натянутых на шесты шкур приглушенные голоса. Один принадлежал переговорщику Дюку, другой, судя по резкому выговору, седобородому начальнику стражи. Вик прикрыл глаза, вслушиваясь. В трубе гудело, голоса доносились едва-едва, но постепенно он стал различать отдельные слова, а после и целые фразы.
– Воля Преподобного – закон.
– Закон, – согласился Дюк. – Босх, ты знаешь, что за вещь, которую везем, я в ответе. А Преподобный без сознания пребывает. Раны тяжелые, крови много потерял. Коли дух испустит…
– Молчи! – почти крикнул начальник стражи. – Язык прикуси!
– Я старший в походе. Куда нам сейчас, при чем тут воля хозяина и закон? Надо поворачивать. Без живого Владыки мы не выполним миссию. А раз так, то и груз наш…
– Что за груз? – повысил голос собеседник. – Что за вещь это? Я знаю, что ради нее все затеяно, но не знаю, что это! Не ведаю, кто враг, кто свой, откуда ждать еще удара, кому доверять в Пустоши, кому нет, понимаешь ты это?
В шатре повисла тишина. Вик кинул взгляд по сторонам – стражники не показывались – и опять приник к шкурам.
– …узнать хочешь? – говорил Дюк. – Ничего это тебе не даст.
– Почему так думаешь? Может, и даст, если…
– Если что? Если поймешь, что в шкатулке? Не поймешь. И вот почему.
Раздалось какое-то шебуршание, тихий стук. Тишина. Потом седобородый сказал:
– Ну?
– Что – «ну»? Это внутри шкатулки заперто. Видишь, стенки стальные? Ключ у Владыки. Попросишь его, чтоб отомкнул?
– Владыка в беспамятстве, ты знаешь. Да и не станет он…
– Верно.
Они вновь замолчали. Вик сидел неподвижно, затаив дыхание, напрягая слух.
– Ну а ты-то догадываешься, что там? – спросил седобородый неуверенно. – Шкатулка мала, что внутри поместится? Сам посуди, такое дело Храм затеял! Большой поход в глубину Пустоши, сколько людей поднял, машин… Ради этого?
– Выходит, что ради этого. Что-то важное там очень. А что – не знаю, только Гест ведает.
– И ради того, чтобы мы шкатулку эту до места не довезли, Преподобного убить решили?
– Покушение явно Киев устроил. А ты у мыловара на шее динамит проглядел. Лекаря из Канториума велел не брать, как Владыку лечить?
– На что намекаешь? – повысил голос Босх. – Говори прямо, не темни!
– Я темнить не привык. Потому и говорю: может, ты и есть тот соглядатай, что затесался в Храм, да…
– Разрази тебя небо! Убью за такое! – Из шатра донеслись тяжелые шаги.
Хлопнула печная заслонка. Труба вздрогнула.
– Положь кочергу! – приказал Дюк.
В спину больно кольнуло, похолодевший Вик оглянулся. Стражник, ранее говоривший с ним, взмахнул штыком и велел:
– Уйди, пустынник! Уйди от греха подальше!
Монах, верно, решил, что Вика разморило в тепле, идущем от трубы, и он закемарил, припав щекой к шатру. Хорошо, что не понял, чем Вик на самом деле занимался…
В шатре не произнесли больше ни слова – скорее всего, Босх и переговорщик услышали часового. Теперь надо сваливать.
На склоне показался Петр.
Вик схватил посох, вскочил с неподобающей пустыннику прыткостью. Вспомнил о котелке с ужином, подобрал – каша уже остыла.
Петр тоже его заметил, повернул к шатру, и Вик поспешил навстречу. Дальше шли молча, только у телеги он спросил:
– Где Гест?
Почуяв запах съестного, Стод с Эваном тут же проснулись. Стод, свесив с борта ноги, принял у Вика котелок и тихо сказал:
– Отошел он.
– Куда?
– А туда, за холм.
– Что ж вы Владыку самого отпустили?
– Не кричи ты, – сказал Петр. – Услышат в лагере, что мы балакаем, удивятся. Гест велел за ним не ходить.
– Но мне сведения сообщить надо, – перебил Вик. – Важные.
Стод с Эваном переглянулись. Петр пожал плечами:
– Твое дело. Иди, если надо.
Они занялись кашей, а Вик поспешил на холм.
Поднявшись на вершину, он остановился. Москва осталась позади, перед ним в ночной тиши лежала Пустошь: озаренные мягким светом луны пустыри и развалины, древние свалки, леса, долины, возвышенности, брошенные поселки. Далеко впереди мерцал огонек, левее Вик заприметил еще один. Что это? Лагерь старателей, добытчиков нефти? Стоянка кетчеров или бродяг? Или… или, быть может, мутанты, с которыми борется Орден, занимаются там своими странными мутантскими делами?
Он поежился, но не от холодного ветра, дувшего на вершине. Чужие территории, полные опасностей… Где-то там, за дальними землями, лежали Киев, мертвый Минск и покорившийся Цехам оружейников Харьков, на востоке вознесся в небо Вертикальный город, с той стороны на Пустошь наползал некроз, пожирающий все живое, на юге высилась гора Крым, за ней была Донная пустыня, где племена каннибалов кочевали по наносам засохшего ила, оставшимся на месте старого моря… Все это было теперь перед Виком Каспером.
Ждало его.
Снизу донесся сухой шелест. Вик различил в полутьме силуэт Владыки. Гест стоял у подножия холма среди зарослей, достигавших его пояса. Что он там делает? Вик направился к Преподобному, ступая осторожно, чтобы не шмякнуться на крутом косогоре. Преподобный замер спиной к нему, склонив голову, вроде разглядывал что-то у себя на груди.
Когда до зарослей оставалось несколько шагов, Гест стал поворачиваться. Он держал в руке прямоугольный предмет на цепочке, свисавшей с шеи, – раньше эта штука пряталась под лохмотьями, выходит, Владыка отошел подальше от повозки, только чтоб поглядеть на необычный медальон?
Услыхав шаги, он резко обернулся, сунул предмет за пазуху и схватил нож, висящий на поясе.
Вик моргнул – показалось, под лохмотьями переливаются тонкие серебряные змейки. Вместе они составляли плоскость, прямоугольник размером с ладонь, и штука эта висела у Геста на груди.
Вот только сейчас ее прикрывают лохмотья. А пальцы у Вика покалывает – как тогда, возле Октагона и перед взрывом, – и ладони горячие стали. Но в те разы было больно, аж мышцы сводило, а тут терпимо, лишь приятное тепло ощущается. Да что же это такое происходит сегодня?!
– Это ты, – негромко произнес Гест. – Зачем пришел?
Вик зажмурился, приложил ладони к щекам, а когда раскрыл глаза – тепло и покалывание пропали.
– Я доложить хотел. – Он ступил в заросли, те громко зашелестели, и Вик остановился. – Разговор Дюка с Босхом слышал. В шатре они были, я подобрался…
Преподобный покачал головой:
– Плоха, стало быть, охрана у Босха, раз ты подобраться смог.
– Нет, они меня прогнали. Дали только погреться у трубы, которая от печки идет, и турнули оттуда. Но я успел расслышать кое-что.
