Александр Тихонов - Кровавый янтарь
Упал ещё один военный сталкер, и вместе с этим ещё одним свидетелем в мою защиту стало меньше.
Мне на мгновение показалось, что никто не ответит загадочному снайперу, но в это время застрекотали «калаши» и «ВАЛы» в руках пришедших в себя бойцов, накрывая кусты свинцовым шквалом.
— Вон он! — Рявкнул кто-то неподалёку, и я увидел бегущего между деревьев человека, облачённого в комбез военсталкера.
Стрелок преодолел полсотни метров и снова залёг в траве, скрываясь от пуль. Сделано это было так быстро, что никто не различил истиной цели маневра. Даже я понял всё слишком поздно, когда наступательная граната без осколочной рубашки взмыла над поляной.
Она рванула сзади, причём довольно далеко от меня, но всё же волна горячего воздуха не оставляла шансов остаться на ногах. Я упал в траву, осыпаемый комьями земли.
Опять…
В который раз я выживаю, когда, казалось бы, выжить нельзя. В который раз…
А может смерть по ошибке вычеркнула меня из своего списка, посчитала давно почившим? Может…
Я опустил руку в траву рядом с собой, где должен был лежать «винторез», но оружия не было.
Я перевернулся на бок, прополз несколько метров по-пластунски, выудил свое оружие из-под окровавленного покойника и выстрелил в сторону ели, из-за которой не так давно удачно застрелил двух мародеров.
«G-36» ответила с противоположной грани лощины, срезая одного из последних бойцов Заречного.
Я поискал глазами выживших. Таковых было трое — израненный Кир, укрывшийся за телами боец «ВС» и Серый.
Сталкер неотрывно смотрел на меня, знаками показывая позицию снайпера. Да я и сам понял, откуда велся огонь.
Перекатившись в сторону, так, чтобы оказаться за бруствером тел, я вновь вскинул винторез. Два выстрела прозвучали одновременно.
Сначала я увидел, как выпущенная мной пуля врезается в ствол дерева за плечом Стекольщика, а потом услышал свист ответного залпа и ощутил жар пролетающей в сантиметре от головы пули.
Но я не удивлялся. Я начинал привыкать к такому положению дел.
Всё что произошло потом, заняло лишь несколько секунд — мы со снайпером одновременно вскочили на ноги и потянулись к пистолетам.
Снова раздались выстрелы, но, как и в прошлый раз, результата это не принесло.
Мы вновь залегли в укрытие, перезаряжая оружие.
Как будто и не было всего, что произошло до этого. Словно поединок странного снайпера и изгоя-одиночки начался на пустой поляне. Словно не было смертей, а два стрелка просто дурачились, не причиняя друг другу вреда.
— Кто же ты?! — Выкрикнул я, не в силах молчать.
Снайпер слегка приподнялся из-за своего укрытия, сорвал маску и прокричал:
— А мы знакомы, товарищ Вестов.
Я тоже приподнялся, чтобы видеть противника и оцепенел, глядя на довольно ухмыляющегося Стекольщика.
— Живучий ты, парень. — Наёмник аккуратно, чтобы я не заметил, достал из кармана запасной рожок для винтовки, перезарядил «G-36» и передёрнул затвор. — Но мне даже весело. Я как будто второй раз Артура убиваю.
Мозг окатила ярость. Я, не обращая внимания на крики выживших, поднялся во весь рост, и шагнул к противнику.
Мгновение растянулось, превращаясь в вечность. Я метнулся вперёд, вскидывая «винторез», но винтовка Стекольщика вознеслась над травой немного раньше. А потом я услышал его смех — смех охотника, заставившего зверя покинуть укрытие.
— Ты такой же, как твой наставник. Ты такой же. — Стекольщик усмехнулся и нажал на курок.
Громыхнул выстрел, но вместо ярко белой вспышки на меня наваливалось что-то тяжелое, и уже потом долетел крик:
— Сп-а-а-м!
Это был Серый. Он кинулся ко мне, не вняв предупреждением, и упал, накрывая меня собственным телом. Застучали пули по бронепластине его костюма, и в лицо мне ударила струйка горячей крови.
— Он про…сил те…бя спас…ти… — Прошептал сталкер, сдавливая мою руку.
— Кто просил? Кто просил меня спасти?
— Ар…тур… — Выпалил Серый, прежде чем в спину ему врезалась очередная пуля.
Сталкер выгнулся дугой, закричал, и, шагнув вправо, упал, держась за прострелянную поясницу…
Что такое обстоятельства? Это когда человек оказывается в определенных условиях, в которых он вынужден поступить так, как не поступил бы в других случаях.
Обстоятельства сейчас работали против меня. Я снова лежал в окружении трупов, лишенный всяческого шанса на спасение. «Винторез», который мгновение назад был у меня в руках, снова лежал далеко, на простреливаемой площадке.
— Скажи, Санёк. — Пророкотал с холма голос Стекольщика. — А ты когда в последний раз на «большой земле» был?
— Давно. Я оттолкнул тело Серого, высвобождая ноги и откатился к лазу, готовясь скользнуть вниз.
— Как давно?
— Лет пять назад… — Я прыгнул к лазу, но в этот момент передо мной возник Стекольщик.
Спрыгнув с холма, он нанёс удар ногой в лицо, повалил меня на траву и ударил вновь.
— А я, парень, хотел сегодня на «большую землю» выбраться. Нет же. Вместо этого я бегаю за тобой по чертовой Зоне! Я мог сейчас отдыхать в лучшем кабаке Киева, а вместо того я ползаю в грязи!
Он перехватил мою руку.
— Где флешка!? — Стекольщик встряхнул меня вновь. — Говори, где она!
Противник принялся шарить по карманам, но в этот момент на гребне холма хрустнули ломающиеся ветки и кто-то громко проговорил:
— А ну отпусти его, пока мои ребята тебя не зажмурили.
Стекольщик обернулся, глядя на спускающегося к нему человека.
Я не видел идущего к нам незнакомца, но выражение лица у Стекольщика было такое же, как у вороны, которая сказала «кар», и выпустила сыр. Сыром был я, и он меня упустил.
— У тебя две минуты, чтобы свалить отсюда. — Вновь проговорил незримый союзник. — Я жду….
…жду… жду… жду…
Слова незнакомца отразились эхом, и я почувствовал, как погружаюсь в бездну…
Я снова видел темные стены иллюзорного коридора, уходящие к клубящемуся чёрному своду, сотканному не то из дыма, не то из тьмы, какой её представляют верующие. Только теперь произошли небольшие изменения — вместо стоящих вокруг фигур, я видел поблёскивающие, сырые стены. Пронизывающий ветер то и дело проносился по коридору, заставляя меня дрожать от холода.
От холода ли?
Я обернулся, когда очередной порыв ветра принёс с собой запах горелой плоти, но в темноте ничто не подавало признаков жизни. Я шагнул вперёд, и в этот момент ощутил, как пол под ногами начинает вибрировать.
Кошмар был настолько реалистичным, что делая очередной шаг, я всем телом ощутил, колыхание пространства. Казалось, коридор дышал, как сердце огромного мутанта он колыхался, пропуская через себя холодный ветер.
— Что происходит? — Я развернулся, и зашагал в обратном направлении, прикрываясь ладонью, чтобы поток воздуха не хлестал по глазам. — В чём дело?…
— Жду… — Отозвалось эхо под чёрными сводами, и на том месте, где я стоял секундой ранее, разверзлась огненная бездна.
Со стороны это выглядело так, словно участок пола ушел вниз, уступая место яростному пожарищу.
Багровые языки огня тем временем перекинулись на стены, которые вопреки всем законам химии, вспыхнули, словно порох.
Два снопа искр осыпались со стен на пол коридора, и огненная волна рванулась в мою сторону.
Я побежал…
Вы никогда не задумывались, почему, когда мы видим сон, то не запоминаем его в деталях, но помним, что были разбужены на самом интересном месте?
Я думал об этом много раз. Засыпая в Зоне, утро я встречал, получив во сне изрядную долю кошмаров. Иначе просто не могло быть. Мне даже подумалось, что это Зона генерирует кошмары, чтобы сталкеры не расслаблялись…
А способна ли зона на такое?
…Я упал, не добежав до ближайшего ответвления метров десять, поскользнулся и рухнул лицом вниз, ударившись головой о базальтовые плиты, которыми был вымощен пол. Меня накрыл огонь…
Сквозь собственный крик я различал потрескивание горящего костюма, чувствовал, будто это было наяву, запах тлеющего пластика…
— Не дай ему открыть! — Рявкнул в моей голове чей-то голос, перебивая все прочие мысли. — Не дай ему открыть Радар…
А потом меня словно окунули в ледяную воду.
— Эй, парень… — Звучало надо мной. — Ты в порядке?…
— Он жив, Порох?
— Жив. Зона его хранит…
* * *Глаза открылись с трудом, словно створки ракетной шахты, впуская в недра сетчатки мягкий солнечный свет. Я лежал на застеленной пледом тахте, свесив ноги. Обстановка была домашней, и мне даже подумалось, что за мгновение до того, как я открыл глаза, ангелы зашвырнули меня в рай. Не в ад — в аду я прожил несколько лет, а именно в рай — в тот мир, в реальность.
Забавно. Когда-то я считал внешний мир сущим адом. Всё познаётся в сравнении, и вот теперь я готов был поклясться, что именно так выглядит рай. По крайней мере я больше не чувствовал боли в плече.
