Андрей Посняков - Крестоносец
– Да мы не разбойники, не воры, не тати, – улыбка у незнакомца казалась вполне дружелюбной, чем-то приятной даже. – Выходи, мил человек.
– Не тати, говорите? – Ратников все же решился выйти – держал в уме тех, с рогатинами. От них-то куда денешься? – А что же весла мои украли?
– Ну, извини, брат, – остановившись шагах в пяти от вышедшего навстречу беглеца, мужик смущенно развел руками. – Мы тут становьем встали, лодейку чинить. Так у нас неведомо кто всю снасть схитил!
– Лучше надо за своими вещами приглядывать, – напряженно пошутил Михаил. – Тогда их никто хитить не будет.
– Да мы вроде смотрели… – незнакомец выглядел таким бесхитростным и даже простоватым, что Ратников не выдержал, рассмеялся.
– Ага, вижу я, как вы смотрели… Так думаете, я это?
– Что-ты, что-ты, мил человек, – мужик перекрестился. – Не похож ты на шпыня ненадобного.
– Тогда весла верните.
– А и вернем… Меня Игнатом зовут.
– Михаил, – Ратников краем глаза наблюдал за теми… с рогатинами.
Ага, вот и они подошли, безмолвно взглянули на Игната. Тот, как видно, и был у них за старшего.
– Извиняй, Михайло, – еще раз произнес Игнат. – А за то, что обидели тебя, прошу, не отказать – откушай с нами. Ушица знатная, налимья, есть и из белорыбицы.
– А весла…
Старшой обернулся к своим, цыкнул:
– Да положите вы ему весла в лодку!
– Уже положили.
– Слыхал? Ну, пошли ушицу хлебать.
Гости из Дорогобужа – именно так представил всю свою компанию Игнат – расположились лагерем метрах в трехстах от приметного камня. Устроили шалаши, даже шатер разбили… И – старшой не соврал – с дюжину молодцев усердно конопатили вытащенное на берег судно – не такую уж и большую ладейку. Работали ладно: с шутками, прибаутками, с перекличем.
Увидев подходившего к горевшему у самого берега костру незнакомца – Ратникова, – ничуть не удивились и дело свое не прервали. Может, потому, что рядом с ним, широко улыбаясь, шагал Игнат. Дорогобужский гость… Он-то, может, и дорогобужский, а вот эти парни… Миша не зря прислушивался: «цто, зацем, цевой-то» – ну, явно новгородский говор, то же еще – «дорогобужцы»!
Ох, не прост этот зачем-то прикидывающийся добродушным простофилей Игнат! Далеко не прост. Однако ушица и в правду знатная. Она у «купцов» была в трех видах, в трех котлах. В одном – налимья, в другом – белорыбица, в третьем, кажется, из форели. Все, как положено, в те времена рыбу в ухе не смешивали. Налимья уха, так в ней одни налимы, форелевая – так, вестимо, форель, а не какой-нибудь там паршивенький окунь.
– Хороша ушица! – похлебав, искренне поблагодарил Михаил. – Вкусная.
– То-то, что вкусная, – старшой ухмыльнулся в усы. – Так ты, Мисаиле, откель будешь?
– Известно, откель – с Плескова!
– И как вам там, под немцами?
Ага! А то ты не знаешь, дорогобужец?! Коли ваш князь Ярослав тевтонов и привел… за себя воевать подначил, за трон псковский… а братьев рыцарей ведь уговаривать не долго.
– А по-разному, – честно отозвался Ратников. – Кому хорошо, кому – не особо. Да при любой власти так.
– А веру латынскую немцы как… не навязывают?
– Да не так чтобы уж очень, – Михаил ухмыльнулся. – Церкви латинской – так, почитай, и поныне нет! А ведь у нас в Плескове не одни орденцы – и рижские купцы, и цесарские, и даны – из Равеля, немцев хватает. А храма у них общего нет. Дело это, по справедливости молви, Игнат?
– Не дело, – Игнат согласно кивнул. – А ты-то сам как с Орденом? Уживаешься?
Миша сплюнул:
– Уживался, так сюда бы не подался! Тут-то, считай, свобода – охоться себе, рыбку лови, никому ничего не должен!
– Так ты что ж… один?
– Да не один. С ватагою. Только ватажка моя припоздала что-то. Боюсь, теперь до снега и не пожалует, придется тут одному куковать. Ну, да ничего, я привычный, – Ратников расхохотался и протянул опустевшую миску. – Еще ушицы не нальешь ли, хозяин?
– А? Кушай, кушай, гостюшка. Плесковский, значит? Это хорошо, что мы тебя встретили! Ну, ты трапезничай… а я пока своих молодцов проверю, в нашем деле ведь, сам знаешь, глаз да глаз.
– То, Игнат, верно!
Сидя на бревнышке у костра, хлебал себе Миша налимью ушицу, а сам все вокруг примечал. И речь – говорок новгородский – и орудие: мечи – вона, у молодого дубка сложены, копья-рогатины, луки-стрелы в саадаках, всего с дюжину, а еще и боевые топоры, и шестоперы… Куда мирным купцам столько?
– Ширше, ширше пеньку-от кладите! – командовал у ладейки Игнат. – И смолой, смолой заливайте… От, так!
За работой приглядывал, а сам, нет-нет, да и косил на костерок глазом – как там гость? А гостю что делать? Недалече в кустах еще двух парней заприметил, оружных. Вот и сидел. А куда денешься?
Солнышко уже поднялось высоко, засверкало куда приветливей, нежели утром, разморило, разжарило, кое-кто из парней у ладьи уже и рубахи скинул, работали по пояс голыми… все, как на подбор – мускулисты, поджары… Ой, не купцы это – воины! Не иначе – разведывательный отряд князя Александра! Точнее – один из многих подобных отрядов. А где сейчас сам-то князь новгородский? Копорье громит? Или уже на Псков движется? Да нет, вроде бы рано еще ему на Псков… Как прикидывал Ратников, Александр Грозны Очи – много-много позднее прозванный историками Невским – должен был взять Псков только в самом начале весны следующего, 1242, года. А затем – 5 апреля – знаменитая битва на Чудском озере. Вот, может быть, где-нибудь здесь или чуть южнее. Все правильно – это как раз и есть разведка. Купцы, блин, дорогобужцы!
Одна небольшая ладья… немного. Но и немало – зачем разведывательному отряду много людей? Игнат этот, похоже, человек бывалый, опытный… Одна ладья… Нет! Вон, еще кто-то плывет…
Встав, Михаил посмотрел на озеро, насколько это позволяло слепящее глаза солнце. Смотри-ко, вроде бы осень, а вот, поди ж ты… И лето было сухим, и такая же осень… Хлеба, однако, недород, как бы голод не вышел.
Быстро приближающийся челнок, похоже, заметили. Бросив раздавать ценные указания, Игнат тоже всмотрелся в водную гладь, точно так же, как вот только что Миша, прикрывая глаза ладонью. Затем подозвал двух парней, что-то сказал – послал навстречу… Сам же к ладье не вернулся, зашагал к костру, к гостю…
– Ну, еще ушицы?
Ратников ухмыльнулся:
– А вина что, нету?
– Вина? Да найдем. Посейчас, велю принести… Эй, Славко!
Подбежал какой-то поджарый парень, смуглый, чернявый.
– Вина принеси… взять, знаешь где.
Молча кивнув, парень ушел… вернулся через минуту, с кувшином и тремя кружками…
– Ну, и мы с тобой выпьем… – ухмыльнулся Игнат. – Я и дружок наш, Никифор. Давно уже его здесь ждем. Заждались… Да вон он идет!
Михаил обернулся и непроизвольно вздрогнул: со стороны озера, от только что причалившей лодки, к ним направлялся знакомый светлобородый парень в синем плаще… тот самый… лодочник…
– С кем это ты вино пьянствуешь, Игнате? – увидев Ратникова, лодочник неприязненно скривился – узнал.
– А – этот? – Игнат хохотнул. – Это друг. Плесковский. Все здешние места знает.
Никифор вдруг осклабился и схватился за нож:
– Местный, говоришь? Места знает? Он, между прочим, про все места здешние у Айны расспрашивал, а та девка с немцами знается. Так что зря ты с ним вино пьешь, Игнат. Никакой он не друг – предатель!
– Предатель, так предатель, – поставив кружку наземь, Игнат равнодушно пожал плечами и, обернувшись к своим, скомандовал. – Хватайте его. Предатель, так предатель. Интереснее будет поболтать!
Глава 10
Осень – зима 1241 года. Чудское озеро
Колобок
И спасались бегством все… если не хотели стать жертвами…
Хроники ФруассараНу вот, надо же так глупо попасться! Называется – из огня да в полымя. И ведь сам, сам во всем виноват, внимательней надо было быть, глядеть в оба.
Игнат сразу же провел допрос – говорил уже не так, как прежде, а по-другому, с угрозами и пристальным взглядом. Много чего интересовало этого хваткого мужика: кто в Новгороде предатель? Кто связник, через кого уходит информация в Орден?
То же еще, вопросы – как будто не ясно! Купцы – они в эти времена были главными поставщиками информации, шпионами. А кто из бояр – тут Ратников пожимал плечами – в таких высоких кругах не вращался.
А Игнат – и тот, второй, в синем плаще, Никифор – наседали, вели допрос можно сказать, неотрывочно: есть ли сообщники здесь, на Чудском? Во Пскове? Кто непосредственно связан с ними в Ордене? Почему Михаил плыл именно сюда? Зачем, ведь скоро зима и на озере встанет первый лед – тогда какое-то время с островков вообще никуда не выберешься…
У Миши уже голова разболелась от всех этих расспросов, и даже появился точно такой же соблазн, как при беседе с братом Дитмаром – выдумать всего как можно больше, пускай себе проверяют, ищут, а пока суд да дело, что-нибудь и придумается, может, и побег выгорит… Куда вот только теперь бежать-то? И так крестоносцы ловят, теперь вот, еще и новгородцы будут. А ведь эти люди Мише не чужие, почитай – земляки.
