Александр Афанасьев - Гнев божий
И вот сейчас, оказавшись вместо великой державы в кровоточащем ее обрубке, эти люди продолжали игру – они уже не мыслили жизни без игры. Только теперь полем незримой схватки стала собственная Родина…
Человек, чье лицо было известно любому россиянину, кто смотрит телевизор, – устало оторвался от экрана установленного в комнате отдыха Sony с большим экраном. На экране показывали бойцов спецназа, под прикрытием бронетранспортера продвигающихся по улице небольшого ставропольского городка, который когда-то носил название Святой Крест.
– Ну? – спросил он стоящего перед ним навытяжку генерала.
– Он требует журналистов. Иностранных журналистов… – обреченно сказал генерал, – он вышел из-под контроля.
– Долбоебы, – тяжело и страшно сказал человек, – только в карман грести, водку жрать и баб трахать умеете.
Генерал молча стоял навытяжку.
– У него есть семья?
– Никак нет. Масхадов подобрал тех, у кого все погибли, мы же сами просили отряд смертников. Их человек сорок, не больше.
– Такой же долбоеб… Что же у нас за армия такая…
– Мы можем поискать рычаги…
– Хватит. Доискались уже. Пока искать будете – башка с плеч полетит. Что еще он хочет?
– Вывод войск из Чечни. Немедленно.
– Пробовали говорить?
– Пробовали. Наших людей он расстрелял. Ублюдок.
– Это вы ублюдки. Сучье племя…
Генерал молчал.
В дверь комнаты отдыха, скромно отделанной карельской березой, постучали. Даже не постучали, поскреблись.
– Кто там?! – заорал хозяин кабинета.
В дверь просунулся старший группы охраны, у него в руке был аппарат транковой связи.
– Срочно…
– Откуда?
Старший прикрепленный показал глазами наверх.
– Думай, что Деду будем докладывать. И что делать с этим.
– У него нет ничего, – сказал генерал, – только слова. Все документы, планы – я сжег.
– Если он заговорит… – сказал хозяин кабинета, недобро усмехнувшись, – я за твою задницу гроша не дам. У Деда – не дураки работают, один рыжий чего стоит. Ты нас всех в дерьмо загнал – ты и думай, как разгребать…
Человек, известный всей России по экрану телевизора, ехал в Кремль, на срочное совещание Совета безопасности. Он сидел на заднем сиденье бронированного «Мерседеса», сзади и спереди ехали такие же машины. Всего – кортеж этого человека насчитывал семь машин.
Плавно поползло вниз стекло, человек раздраженно взглянул на старшего прикрепленного, который был в курсе всего – работал давно уже не на государство, а на своего закрепленного[30]. Хотя… все так перепуталось, что даже прикрепленный, который был в курсе многих, очень многих дел – не понимал, когда его закрепленный действует в своих интересах, а когда – в интересах государства. Вот сейчас – интересно, в чьих интересах сейчас он будет разговаривать с Ингушетией?
– Срочно, по спутнику. Оттуда.
Откуда – было понятно и без слов.
– Переключай.
Стекло, отделяющее в «Мерседесе» задние сиденья от передних, снова поползло вверх, отсекая шефа от водительского отсека с les miserables. До Кремля оставалось ехать не более пары километров, им дали зеленую волну.
– Олег Евгеньевич, это…
– Салам, Джохар… – перебил его человек в «Мерседесе», – как нехорошо ты поступил. Очень нехорошо поступил.
В голосе не было угрозы – но оба собеседника знали, что к чему. На этом уровне не угрожают, на этом уровне приводят приговоры в исполнение. Дудаев, когда соглашался участвовать в игре, сменить генеральскую форму распадающейся, оплеванной, оболганной армии на кресло президента небольшого, никем не признанного, воинственного государства, способного действовать вне рамок международного правового поля – причем как против России, так и в интересах России – это хорошо понимал и осознавал. Прекрасно понимал он и то, для чего понадобилась война – для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране и прийти к власти. Вот только посланные им люди вышли из-под контроля в последний момент. И отвечать за это должен был он – это тебе не перед народом предвыборные обещания исполнять.
– Олег Евгеньевич, Аллахом клянусь, – сидя в Ингушетии в одной из вилл рядом с новой столицей Магасом, закричал в трубку бывший советский генерал, – Аллахом клянусь, это не я ему приказал так сделать! Я ему приказал делать то, что скажут твои люди, чтобы смыть позор кровью!
– Аллахом ты перед своими клянись. Я в Аллаха не верю. Ты должен отдать приказ.
– Олег Евгеньевич, он неуправляем! Он расстрелял человека, которого я к нему послал! Он не слушает приказов!
– Тогда молись, Джохар… – сказал человек в «Мерседесе», – молись, чтобы он молчал. Потому что если он заговорит – ты знаешь, что со всеми нами будет. И с тобой, Джохар, это случится в первую очередь. Молись…
Вечер 16 июня 1995 года
Буденновск
– Товарищ генерал, принятыми мерами удалось установить, что в больнице находятся примерно сто пятьдесят боевиков и до пятисот заложников, из них как минимум двести – лежачие. Противник подготовил здание к обороне: у него как минимум два крупнокалиберных пулемета, не менее двадцати снайперов. Весь нижний этаж заминирован, как штатными МВС[31], так и самодельными. Там есть баллоны с кислородом, к ним прикреплены гранаты и заряды ВВ. У противника есть гранатометы, обычные и подствольные. За больницей, примерно в семи сотнях метров, протекает речка, там заросли камыша. Мы предполагаем, что при штурме план отхода будет такой: подрыв всего, что есть, и прорыв к реке, прикрываясь камышами. Не исключен и силовой прорыв при поддержке находящихся в городе сообщников террористов. Оперативный штаб полагает, что при лобовом штурме объекта погибнет до семидесяти процентов заложников и до пятидесяти процентов бойцов штурмовой группы.
– Весь оперативный штаб так полагает?
Генерал недобро смотрел на своих подчиненных.
Никто не осмелился сказать ни да ни нет – вот потому что у нас и армия сейчас такая. Все боятся – своих даже больше, чем чужих. В армии не защищают Родину – в армии делают карьеру.
– Что с милицией?
– РОВД практически не существует, по нему нанесли удар из гранатометов. Потери – до пятидесяти процентов личного состава, люди деморализованы.
– Вертолетчики?
– Проводят облеты города в дневное время, заправлены и находятся в готовности один четыре «крокодила» и два «мишки» с группами спецназа – на случай попытки прорыва оцепления или подхода к городу еще одной банды на деблокирование банды Басаева. Но проблема в том, что, если и произойдет попытка силового деблокирования, она будет ночью. Вертолеты ночью действовать не могут.
– Черт знает что такое! – раздраженно сказал генерал. – Есть вообще какие-то предложения? Или здесь одни интеллектуальные импотенты собрались?
– Взять снайперов… – заговорил сидящий по правую руку от генерала полковник внутренних войск, говорил он равнодушным тоном, будто советуясь сам с собой.
– Что?! Говорите громче!
– Взять снайперов, товарищ генерал, – ваших, моих. Прибыла Альфа, там тоже немало снайперов. Поставить вокруг больницы кольцо, пусть уничтожат.
– Тогда они начнут расстреливать заложников.
– Уже расстреливают! Кстати – кого именно они расстреляли?! Кто-то из наших проникал туда? Кого они расстреляли?
– Сведений нет, товарищ генерал, – наконец сказал кто-то.
– Черт знает что…
В кабинет, превращенный в оперативный штаб, сунулся адъютант:
– Товарищ генерал-лейтенант, Москва.
Генерал встал со своего места – толстый, осанистый, – недобрым взглядом осмотрел всех собравшихся и вышел.
Все молчали… а что тут говорить…
Ночь на 17 июня 1995 года
Буденновск, больница
– Мы нехорошо сделали, Шамиль, – мрачно сказал Адам, – Арсанкаевы узнают и будут мстить. У них сильный род, много мужчин.
– Арсанкаевы… – Басаев пнул расстрелянный и уже воняющий мочой труп, – это бараны. Они идут за пастухом, куда бы он их ни вел. Им наплевать, куда он их ведет – на бойню или на поле. А сам Арсанкаев – национал-предатель и агент ФСБ!
– Но он пришел…
В душной и страшной темноте подвала отчетливо щелкнул предохранитель «стечкина».
– Вахид Арсанкаев – национал-предатель и агент ФСБ, который пришел к нам и предложил сдаться. Его послал не Дудаев, а русисты, которые давно завербовали его. Именно из-за таких шакалов, как Арсанкаев, шакалов, проникших в ряды воинов Аллаха, мы оставили Город и теперь бегаем по горам, как дикие звери. Арсанкаев предал Ичкерию, предал свой народ в пользу Русни, ты меня понял?
Ответить Адам не успел – сверху, на втором этаже больницы, басисто застучал ДШК, горохом сыпанули автоматы.
– Штурм! Русисты идут!
– Готовь тут все к подрыву! Пусть этого расстрелянного шакала русских засыплет здесь! – Басаев побежал наверх.
– Аллах Акбар!
