Влад Силин - Монополия на чудеса
– Ладно. – Я поднялся, взял куртку. – Приятно было пообщаться. Поправляйся, солнце!
Я прикрыл дверь. Послышались сдавленные рыдания. Пожалуй, ее стоит оставить одну – пока больницу в клочья не разнесла.
Но все вышло не совсем так, как я рассчитывал. Когда я прошел несколько шагов, за спиной послышалось:
– Реш, стой!
Я обернулся. В темном пустом коридоре светилось единственное пятно дверного проема. Света стояла, окутанная этим свечением, придерживая халатик на груди.
– Прости меня… пожалуйста…
Откуда-то вынырнул Иварох:
– Господин, вам надлежит уйти! Больной необходим покой!
В крохотных очочках и зеленой бандане этот удивительный великан выглядел особенно трогательным и беззащитным. Особенно умиляли «надлежит» и канцелярская правильность речи. Девушка махнула рукой:
– Засохни. Брысь!
Иварох поперхнулся и убежал. Краем уха я услышал звук льющейся воды. Санитар пил из графина – жадно, давясь и пофыркивая.
– Реш, слушай. – Дзайана схватила меня за руки. – Ты меня сильно обидел. Да, да!.. Просто… Меня в жизни никто так не обижал, понимаешь?!
– Ну еще бы!
– Не издевайся! Я тебя ненавижу!! Я тебе завтра все скажу, хорошо?.. – В голосе звучала мольба.
– Хорошо, – покорно согласился я. – Скажешь завтра.
– Ты не сердишься? Ты дождешься?
Ну вот ребенок!.. Я потянулся к ней и поцеловал в мокрую от слез щеку.
– Конечно, солнце. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи… А теперь убирайся!
Я улыбнулся и двинулся к выходу. Воздух за моей спиной потрескивал от ненависти и смертоносных чар.
Мне вдруг стало удивительно легко – будто от меня разом отсекли прошлое и будущее, оставив лишь здесь и сейчас.
Когда я выходил из больницы, меня настиг звонок.
– Алло, Игорь, ты? – затрещал в трубке до боли знакомый голос.
– Я. Семен, что случилось?
– Дело нешуточное! Ты где?
– Возле первой городской больницы.
Слышно было, как Винченцо оторвался от трубки, чтобы отдать кому-то приказания. Через четверть минуты трубка вновь ожила:
– Сейчас за тобой подъедут. Никуда не уходи! Пойдем, Гертруда, соберем друзей.
Коротко и ясно. Словарик Винченцо я более-менее знаю. Если бы он задумывал пакость, последняя фраза звучала бы иначе. Например, «Гертруда, пусть за принцем последят». А так – Семену понадобилась моя помощь.
Вот и славно. Я с наслаждением вдохнул вечерний воздух. В разлившемся над городом спокойствии отчетливо было видно, что мне нужно туда съездить и выслушать все, что Винченцо сочтет нужным рассказать.
Так что я вышел из больничных ворот и принялся жать. Скоро подъехала милицейская легковушка. За рулем сидел щекастый лейтенантик – тот, что не хотел пускать меня в управление.
Увидев меня, он едва не потерял дар речи:
– Вы?!
– Здравствуйте еще раз. – Я протянул руку. – Видите, как все меняется?
– Простите… – Время шло к вечеру, но даже в тусклом свете фонарей было видно, как он покраснел. – Я не знал! Честно!
– Забудем обиды. – Я уселся в машину. – Кстати, может, вы объясните, что произошло?
– Произошло убийство. Погиб дзайан.
…Со вчерашнего дня в доме, где жил Марченко, ничего не изменилось. Я говорю «жил», потому что хозяин квартиры лежал на полу кухни, задрав к потолку острый кадык. Если смотреть в лицо, могло показаться, будто маг спит. Но стоило перевести взгляд ниже…
– Грудная клетка разворочена. – Люся рассказывала, одновременно очищая ватным тампоном лицо дзайана. Воск для посмертной маски побулькивал на спиртовке. – Повреждена артерия бедра, кисти рук оторваны. Порезы произведены с хирургической точностью. Такие повреждения мог оставить скальпель или остро отточенный кинжал. Нападавший отдавал себе отчет, что перед ним сильный маг. Первым делом он постарался лишить противника рук – чтобы не дать возможности плести заклинания. Затем, оглушив жертву, утащил на кухню и там начал пытать.
– Хотел что-то выяснить?
– Возможно.
Кухня провоняла полевым госпиталем. Если раньше здесь было просто не убрано и грязно, то теперь квартира превратилась в филиал скотобойни. Винченцо бестолково мотался по комнатам, что-то записывая в блокнот, заглядывая под столы и тумбочки.
– Не понимаю. Ничего не понимаю… – бормотал он. Впрочем, это его обычное состояние.
– Кто нашел труп? – поинтересовался я.
– Никто. Он сам обнаружился, – ответила Люся. И пояснила в ответ на мой удивленный взгляд: – В Болотносельское отделение инквизиции поступил сигнал. Нападение нечистой силы. Ближе всех к месту происшествия оказался отец Иштван.
– Иштван? Любопытно.
– Вы знакомы?
– Да, некоторым образом…
– Знакомы! – отозвался из соседней комнаты Винченцо. – Не просто знакомы! Как преступление, так он поблизости… Возникает вопрос: Офелия, вы порядочная девушка? Не удивлюсь, если он причастен ко всей этой дэвовщине!
Я покачал головой. Аснатар, который требует за убийство чудовищ деньги, с тем чтобы тут же отдать их на спасение чужого человека? У него должны быть особые причины для этого.
– Квартира была закрыта изнутри. На задвижку. Иштвану пришлось разбить обе двери голыми руками. Ну, ты сам видел…
Я действительно видел. Первая дверь – обычная фанера, над ней измывались мальчишки. Но вот вторая… Вторая-то бронированная! Иштван оставил в ней дыру с оплавленными краями, напоминающую человеческий силуэт. Не хотелось бы мне когда-нибудь встретиться с аснатарами в бою.
– К тому времени Алексей Петрович уже умер. Иштван вызвал нас, а сам удалился с отчетом к патриарху. Вот сижу, снимаю маску. Надо успеть до восьми вечера, а то инквизиторы за телом вернутся.
– Когда же произошло убийство?
– Часа в два. За стенкой живет молодая пара – наркоманы, не наркоманы… Соседи говорят, к ним как раз «Скорая» приезжала. Девчонка повесилась или что-то вроде того. А к ней любовник ходил – такой с хвостиком – и ее из петли спас. Ну, это так, сплетни…
Больше всего на свете я обожаю сплетни. Порой хорошая сплетня может распутать все дело, хотя чаще бывает наоборот.
– Марченко был к тому времени еще жив?
– Как я, – подал голос Винченцо. – Совершенно как я! Он с этим любовником даже парой слов перекинулся. А за спиной у того висел автомат в чехле.
Люся устало улыбнулась: вот они, свидетели… Врут как дышат и не поперхнутся.
Я задумался. Хвостатый любовник с автоматом зацепил мое любопытство за жабры:
– Постойте, а кто его видел?
– Видели. Даже описание есть. Но вряд ли оно что-то даст. «Автоматчик» – обычный человек. А Марченко погиб – классика жанра – в закрытой комнате. Окна задраены, дверь ты сам видел – бронированная, защелкнута изнутри. Это мог сделать либо сильный дзайан, либо дэв, либо друджвант.
– Надо поговорить с Иштваном.
– А что Иштван?.. Талдычит: друдж, друдж, место нечисто! Он инквизитор, у него работа такая.
Действительно, такая работа… Я присел на корточки, любуясь Люсиной маской. Воск вперемешку с гипсовой пылью ложился блестящим слоем, наполняя лицо мертвеца благородством и красотой.
– Жрать хочется, – пожаловалась Люся, накладывая последний мазок. – С утра ни крошки во рту не было…
Я заглянул в сумку:
– Ты оливки любишь? Еще мед где-то завалялся…
– Оливки? Точно! У меня же где-то печенье есть! с утра купила. – Она сбегала в соседнюю комнату и принесла пакетик с аппетитными «слезами Ивиннира». – Только… – она посмотрела на свою талию, и энтузиазм в ее голосе приугас, – я не буду. Оно сладкое…
– А сыр? Хочешь, в магазин схожу?
– Нет, – сообщила она. – Сыр соленый. Соленого тоже не буду. Знаешь что?! Я мясо хочу.
– Колбасы? Ветчинки?
– Ага. Макароны с томатным соусом. Точно!
…В результате мы поужинали чипсами и маринованными огурцами. Я включился в привычное дело: ползал с Винченцо в поисках улик, помогал Люсе расставлять авторамки для поиска дэвовщины, допрашивал соседей. В общем, начались обычные сыскарские будни.
Я словно бежал от чего-то, что открылось мне в последние часы… Тем более что старые версии кончились, а новых пока что не возникло.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
ИНТЕРЛЮДИЯ
(Понедельник, 18.30,
рассказывает Алексей Озерский)
Приносить счастье оказалось легко. Я носился по городу, благодетельствуя всех и вся. Щенок, гоняющийся за своим хвостом, не натворит столько безобразий, сколько я. Напоследок, порядком вымотавшись, я свернул к первой городской больнице. Матрик говорил, будто сюда положили Лизу. Интересно, почему не на Пароходную?.. На Пароходной же дурка! Хотя нет, самоубийц в психушку не кладут. Им даже диагноз выписывают нейтральный: гастрит, бронхит – чтобы жизнь не ломать. Мало ли чего человек в петлю полез.
В самом радужном настроении я двинулся в регистратуру. Там тетка, похожая на старого заматерелого бульдога, ворошила карточки.
