Сергей Вольнов - Вечный поход
Голубоглазый ниндзя…
Не знаю, может быть, кому-то на моём месте было бы равнобедренно, но меня это обстоятельство почему-то вывело из равновесия. Сразу же вспомнился Димка Севидов по кличке Кураж, мой дружок, сгинувший без вести под Багдадом. Его голубые глаза, их молчаливый немигающий укор, преследовавший меня по ночам все эти годы. С тех пор я невзлюбил цветные сны — они не давали выспаться моей совести. А невыспавшаяся совесть — подруга стервозная, покруче ревнивой жены с тёщей впридачу. Я кричал каждый раз: «Димка! Мы искали тебя двое суток, наплевав на смерть… Димка… » Но увы… Совесть глядела голубыми глазами, не веря ни единому словечку. И только чёрно-белые сны, где все глаза были одного сероватого оттенка, приносили покой.
Как ни стыдно в том признаться — мне до ломоты в затылке захотелось вернуться и сорвать тот чёрный капюшон. А вдруг?!
Вдруг это… ведь в этой невозможной реальности ничего невозможного, похоже, не…
Я вернулся.
«Правый» по-прежнему лежал недвижимо возле кряжистого дерева. На спине. В неловкой позе, сразу же отгонявшей прочь мысли о том, что он спит. Кисть правой руки судорожно сжимала охапку прелой листвы. Левая — неестественно подломлено — лежала поверх короткого чёрного лука.
Осмотревшись и выждав, я осторожно приблизился к телу. Застывшие удивлённые глаза моей совести глядели в небо. Чуток прищуренные, но от того не менее узнаваемые.
«Димка!»
Я не мог ошибиться, хоть с той поры миновало шесть лет. Именно эти глаза преследовали меня по ночам.
«Димка, куда ж ты тогда канул?! Будто под землю провалился, или в небо испарился… И как тебя угораздило нарядиться в этот нелепый наряд? Ну какой из тебя, к чёрту, ниндзя?!»
В висках запульсировало. Изморозью взялась спина. Я посмотрел на свои окровавленные руки. На нож. И еле сдержался, чтобы не заорать на весь мир: «Не-е-е-ет!!! Не может быть!.. Выходит, я… своими руками… своего друга… »
Ну что, убедился, в ЭТОМ мире ничего невозможного не…
А мой мир начал крениться, валиться вниз. Мои руки судорожно цеплялись за какие-то кочки. За выбоины. За траву. Цеплялись за стволы деревьев. За воздух. За чёрный ненавистный капюшон. За…
Я падал! И ничто не могло меня удержать или хотя бы на миг остановить падение… Пальцы соскальзывали с кочек. Трава выдиралась пучками с корнем. Стволы переламывались, как спички. Капюшон — и тот пополз, не в силах сопротивляться. Пополз, да так и остался в моей руке, обнажая голову убитого. И вдруг я замер… Сердце ухнуло в пропасть.
Но, зависнув, постепенно поднялось, вернулось из живота назад, вверх.
На меня глядело незнакомое омертвевшее лицо…
Чужое!
Глаза не прищуренные, а от природы раскосые! Выпирающие скулы. Ярко выраженный восточный тип внешности… А что касается голубого цвета, то скорее всего — это всё-таки небо пробилось сквозь листву и успело наполнить их собою. Наполнить эти две прощальные чаши глаз своей поминальной голубой влагой…
«Уф-ф, пронесло-о… К чёрту! — Я отпрянул, метнулся назад, пытаясь догнать своё убегающее время и выйти на прерванный маршрут. — Да-а-а… Ну и стерва же ты, совесть! Какие же ещё штучки у тебя в запасе? По-твоему, я ещё по-прежнему виноват? По-твоему…»
Между тем, обстановка существенно изменилась. И наверняка — к худшему. «Левый» исчез с моего чувственного экрана. Я его больше не «видел»! Вообще.
А вот «средний», по-прежнему, находился в своей точке, разве что со смещением в пару метров. Должно быть, он просто не понимал, что вокруг него происходит. Судя по всему, он так и не нащупал меня, к тому же потерял своего ведущего «левого» и больше не ощущал погибшего «правого». Он ещё не знал, что совсем скоро он перестанет ощущать даже себя. И вот именно это я и собирался ему растолковать, показать всеми доступными жестами, что в избытке имелись в моём боевом арсенале.
Я опять наблюдал замедленное кино. Практически зайдя ему в «хвост», смотрел, как «средний» неспешно озирается по сторонам. Вот эти кажущиеся неспешность и беспомощность чуть было и не сгубили мою головушку… Он был неважным стратегом и давно запутался — какая пешка и куда передвигается по этой зеленой доске, — но вот тактиком он оказался великолепнейшим! Не знаю, когда он почувствовал моё присутствие. Может — уловил чуть различимый хруст, может — тень движения… Но в тот самый миг, когда я уже готовился к броску, он резко развернулся. И тут же молниеносно, одним длинным круговым движением по касательной, сорвал один сюрикен из закреплённой на груди обоймы, пронеся его по дуге и отпуская в полёт.
Я еле-еле уклонился от встречи с этой смертоносной «звёздочкой». Она прошелестела в сантиметре от моей головы и, судя по звуку, где-то вонзилась в древесный ствол. Его рука уже пошла на следующий круг и даже ухватила второй сюрикен, но…
Пуля, пробившая ткань комбинезона и тело в левой части торса, отбросила «метателя звёзд» назад. Я был просто вынужден нажать спусковой крючок, уже не помышляя о маскировке. Вот уж поистине: «Увидишь летящую „звёздочку“ — загадай желание… если успеешь!»
Я успел.
Он рухнул навзничь, разметав по сторонам руки.
Результаты выстрела можно было даже не проверять. Я и не собирался. Теперь уже спешить куда-то можно было, если только желать поскорее наткнуться на собственную смерть. Я выдал своё местонахождение. Оставалось лишь ждать. Конечно, предусмотрительно сместившись в сторону. Что я и сделал незамедлительно, приготовившись ко всем неожиданностям. Даже к самым невероятным. Например, к нападению с неба…
Я знал, что «левый» движется ко мне. Но я не чувствовал этого! И объяснений тому было всего лишь два. Либо пресловутые сверхспособности на этот раз решили саботировать мои потуги выжить, желая подвести меня даже не «под монастырь», а конкретно — под могильный камень. Либо — приходилось развести руками — маловероятно, но факт, этот Воин был выше меня на голову, а стало быть, и не по зубам мне.
Не знаю, сколько протекало на внешних часах, сколько на внутренних. Мои мысли не мешали взгляду отрабатывать заросли напротив.
Я перебирал каждый лист.
Мысленно отводил ветку за веткой, заранее рисуя для себя фигуру в чёрном, скрывавшуюся за ними.
Стоп!
Его взгляд ударил меня, как стрела с тупым концом. Неожиданно прилетел из кустов. Причём, заметно правее того места, куда я, посоветовавшись с собой и определившись с чувствами, напряжённо всматривался. Явивший себя «левый» обозначил свою персону именно в тот момент, когда сам захотел этого!
Между нами было не более семи шагов.
Он раздвинул руками ветки и сократил расстояние на шаг. Потом медленно поднял правую руку, пронёс над головой, уводя назад за шею. И застыл в этой позе готовности к удару.
Я выпрямился в полный рост, держа руку с пистолетом сзади за поясом. Мне нужно было всего пару секунд! Для двух движений собственных пальцев. Большого. И указательного.
Большой палец аккуратно и неслышно сдвинул с мёртвой точки рычаг предохранителя. Щелчка не было. Но, должно быть, мой враг был поистине демоном, а не человеком. Нет, он не услышал движение — это невозможно было услышать.
Он знал!
И, зная об этом движении большого пальца, он покачал головой: не стоит…
Под прицелом этого взгляда я медленно вытащил руку из-за спины, направляя пистолет в землю. Где-то посередине между нами. Я помню не только каждую секунду этого противостояния, но и каждое движение. Даже то, что так и не было сделано. Я не сдвинул указательный палец ни на миллиметр. Спусковой крючок остался на месте.
Его взгляд ринулся холодной волной, заливая всё перед собою, ввинчиваясь буравом прямо в мои зрачки. Казалось, ещё миг — и эта леденящая безудержная сила вомнёт их внутрь, расплещет глазные яблоки по глазницам и заморозит вечным холодом. Дрожь. Да что там дрожь — крупная волна пошла вниз по позвоночнику! От этого дьявольского давления закололо в висках.
У него были серые глаза! Глаза крупного хищника. Глаза природного убийцы.
Испокон веков повелось так — схватка двух достойных противников выигрывается победой в поединке взглядов. Тот, кто глазами сумеет убедить противника в его уязвимости, тот и победитель. После этого добить противника мечом — не более, чем простая формальность. Ещё немного, и ниндзя, пожалуй, мог неспешно приступать к исполнению этой формальности.
Но я сумел вырваться из пелены серого смерча. И, восстанавливая защитные свойства взгляда, бегло осмотрел его с ног до головы. Чёрные сапоги. Чёрный комбинезон. Чёрный капюшон. Предметы экипировки, оружие, и те — чёрные! Абсолютно… Единственно эмблема на груди была серого цвета. Серая семиконечная звезда. Она отчётливо выделялась на чёрной ткани, заслоняя собою сердце. Если, конечно, такая абсолютно бесполезная штуковина, как сердце, имелась у этого ниндзя.
Мой взгляд ринулся в его глаза с неменьшим натиском. Ещё немного — и он принялся бы блуждать по выжженным глазницам врага. Но постепенно «Серая звезда» (как я подсознательно принялся называть своего противника) выровнял положение, и наши взгляды уравновесили друг друга. Застыв в воздухе, где-то на половине расстояния между нами. Пауза становилась невыносимо длинной, словно в воздухе столкнулись, сплющив друг о друга наконечники, две стрелы, и теперь заправским стоп-кадром висели в пространстве, и что-то мешало им упасть в траву…
