Александр Марков - Локальный конфликт
В дальней стене подвала зиял небольшой круглый лаз. Пролезть в него можно было только на четвереньках. С равной вероятностью лаз этот мог вывести в параллельный мир или в подвал соседнего дома. Может, использовали его для тайных свиданий, когда муж соседки отлучался по делам и она оставалась совсем одна в пустом и страшном доме. Надо же ее как-то успокоить, сказать, чтобы она не боялась, а соседи, если увидят, поймут все не так и мужу, когда тот вернется, обо всем наябедничают…
— Бригада грузчиков с задачей справилась бы лучшее, — сказал Голубев, — дэнэг за работу давай. Да?
— Грузчики не подойдут. Груз — хрупкий. Неаккуратно поставил, задел за что-нибудь и все — сломал, — возразил Луцкий.
— Наоборот. У нас такой груз, что он восстановиться может. А если дверцу покарябаешь у шкафа или ножку у стула сломаешь — все, кранты. Как раньше уже не сделаешь.
— Разговаривать позже будешь. Теперь ты опытный — марш в подвал, сказал Кондратьев.
— И за что мне такое наказание, Господи, чем я тебя прогневил?
— Эк ты меня. Голубев — в уме ли ты? Какой я тебе Господи. Глаза протри. А наказал я тебя за то, что рот не закрываешь. Молчание — золото.
— Я не хочу золота, я хочу в отпуск.
Голубев, спускаясь по ступенькам, погружался в подвал, точно тонул, точно его засасывало. Вот пол скрыл его ноги, добрался до груди, до горла и, наконец, накрыл с головой. На сколько у него хватит дыхания?
— Все предусмотрели, — удивился Голубев, — про биотуалеты только забыли. По малой и большой нужде на улицу через лаз, наверное, ходили, влажные стены подвала немного искажали его голос.
Следом за ним в подвал нырнул Евсеев. Собачка подбадривала их повизгиванием.
— С этими-то что делать. Может, разбудить? — кричал Голубев из подвала. — Тащить тогда не надо будет. Сами доковыляют.
— Не проснутся они. Даже если на ухо орать будешь, что вставать пора, петушок давно пропел, все равно не проснутся, — сказал Луцкий.
— М-да? А если потормошить хорошенько?
— Ага, ущипнуть, еще скажи, — съязвил Кондратьев.
— Горячий утюг на животик?
— Ого. Где ты горячий утюг здесь возьмешь?
— Найду.
— Откуда у тебя познания такие, следопыт? Рэкетирством, что ли, раньше промышлял?
— Фильмы нужные смотрел.
— Тогда все понятно. Не отвлекайся. Спящих мы потом заберем. Лаз осматривай.
— Понял.
Голубев привел в боевое состояние собственную лазерную дубинку и стал сражаться с темнотой, пробуя изгнать ее из лаза. Бесполезно. Прогонишь ее из одного места, а она тут же появится в другом.
Кряхтя, он опустился на коленки, заглянул в лаз, втянув голову в плечи, будто из лаза кто-то мог ударить его по макушке и он, уже предчувствуя этот удар, стал отбиваться, фехтуя лазерной дубинкой. На него пахнуло сыростью и холодом. На стенках лаза скопилась влага. Луч фонаря метров через пять уперся в полукруглую стену, в которую, были вживлены металлические скобы.
— Здесь запасной выход на поверхность, — громко сказал Голубев. — В этом подвале и бомбежку пересидеть можно. Если дом рухнет, завалит люк, то через этот ход выберешься. Можно проверить?
— Проверь, — согласился капитан, — только аккуратно. Может, там подарки для нас приготовили.
Полз Голубев, опираясь на колени и левую руку, а в правой держал автомат, старясь не задеть им за стену, так что теперь он походил на хромую, с трудом ковыляющую собаку. Фонарик он зажал в зубах. Изо рта у него теперь, точно у дракона, изливался огонь, освещая лаз. Хромой дракон. Брюки на коленках мгновенно промокли. Ткань неприятно облепила кожу. Холод от камней стал передаваться телу гораздо быстрее. Голубев почувствовал, что начинает коченеть, и старался согреться, усиленно работая руками и ногами.
Он уперся рукой в железную скобу, обхватил ее ладонью, подергал, проверяя, насколько крепко засела в стене, а потом, когда понял, что не сможет ее расшевелить, с удовольствием разогнулся в полный рост, перебирая ладонями по скобам, как пальцами по клавишам. Между скобами было сантиметров по тридцать пять.
Сверху лаз закрывал металлический люк, который используют в канализационных или водопроводных коллекторах. Видимо, позаимствовали его на складе, где хранилось оборудование коммунальных служб, или просто утащили с улицы.
Осмотрев люк, Голубев убедился, что тот не зацементирован. Радистка в «Семнадцати мгновениях весны» могла открыть такой люк головой. У нее была очень сильная шея. Ну да — советские времена. Железные люди. Нынешнее племя — не то. Голубев, упершись спиной в стену лаза, а руками — в люк, долго пыхтел, мышцы напрягал, прежде чем сумел немного сдвинуть крышку.
Сквозь щель в лаз посыпались комья снега и потоки света, а от свежего воздуха закружилась голова. Снег припорошил форму, еще больше ее намочив. Свет ожег глаза. Голубев несколько секунд усиленно моргал, пока засвеченный мир не стал принимать прежних очертаний.
Не дай Бог, скоба не выдержит и проломится. Падать — не высоко, но кому понравится перспектива пересчитать зубами и ребрами оставшиеся скобы и проверить, насколько пол жесткий.
Дальше дело пошло побыстрее. Снег слетел с люка, и тот стал гораздо легче. Голубев приноровился к нему и теперь, как штангист, вкладывал все силы в короткие, но эффективные рывки. Полностью люк егерь так и не отодвинул, но уже мог протиснуться в образовавшийся проход, не опасаясь, что застрянет в нем.
Как он и предполагал, лаз выходил на поверхность в саду.
Отряхнувшись от снега (к счастью, лаз был чистым и грязь почти не налипла на форму), Голубев пошел в дом. То-то будут удивлены остальные егеря, когда увидят, что он входит в дверь. Подумают еще, что он, как Копперфильд, может перемещаться в пространстве и выбираться из закрытого ящика или шкафа, а как только выдастся свободная минута, станут упрашивать его продемонстрировать свои чудесные способности. Надо что-то придумать, чтобы не разочаровывать их.
В дверях он столкнулся с Евсеевым и Луцким, которые деловито волокли очередного окольцованного боевика, прижался боком к стене, словно на него надвигался паровоз.
— Халявщик ты, Леня, — бросил Евсеев.
— Я не Леня, а Саша, и не халявщик я, а партнер, — сориентировался Голубев, процитировав крепко засевший в памяти рекламный слоган своего «близкофамильца», который несколько лет назад был так популярен, что не сходил с телевизионных экранов.
Но земная слава быстротечна. Вскоре, появись он на улице, не позаботившись хоть немного изменить внешность, разгневанные телезрители отметелили бы его, не тратя времени на преамбулу к драке в виде банальной ссоры, плавно переходящей во взаимные оскорбления.
— Может, хочешь меня заменить? — спросил Луцкий, остановившись и переведя дух.
— Лучше я тебя морально поддержу. Кстати, вы на браслетах пометки оставили? А то очнется, убежит и найдут его где-нибудь в Африке. Как же тогда местным зоологам определить — откуда он прибыл?
— Не доедет он до Африки. А если и убежит, то недалеко. Там и без пометок на браслетах поймут, что за птица.
— Утешил. Благодарю. Ну, Бог в помощь.
Остро ощущалась нехватка рабочих рук.
Голубев все-таки налетел на ведро, случайно поддев его ногой, и оно, завертевшись, повалилось, гулко покатилось по полу, постукивая по доскам изогнутой дугой ручкой. Толстый носок ботинка самортизировал этот удар, и пальцы его почти не почувствовали. Голубев испытал даже некоторое удовольствие, точно футболист, долго не выходивший на поле из-за травмы или по другой какой-то причине, но наконец-то надел бутсы и ударил по мячу.
Этот звук перекрыл звуки выстрелов. Они раздавались где-то на другой оконечности села, доходили до егерей совсем обессиленными, а разобрать их удалось только тогда, когда ведро затихло.
— Под ноги смотри. Да? — последнее слово прозвучало с кавказским акцентом.
— Проверено. Мин нет.
— Противопехотных, а на слонов — не знаю. Что там?
— Стреляют. Откуда я знаю, что там.
Егеря прислушались. Два «калашника» очередями опоражнивали свои рожки. Это продолжалось еще несколько секунд, потом все затихло, видимо рожки опустели. «Калаш», если непрерывно жать на курок, отличается звериным аппетитом и патроны щелкает быстрее, чем белочка орешки.
Стрельба не возобновлялась, хотя прошло уже так много времени, что заменить использованный рожок смог бы и школьник, который впервые увидел, придя на урок НВП, и теперь, под неусыпным оком отставного офицера среднего звена, изучает конструкцию автомата.
— Чует мое сердце, что у кого-то не выдержали нервы и он препоручил боевика заботам похоронной команды. Без труповозки не обойтись, — сказал Голубев.
— Откуда знаешь? — спросил Кондратьев.
