Константин Якименко-Сегедский - Последняя мировая. История одного снайпера
Так мы прошли ещё несколько кварталов, после чего полковник первым снял противогаз, некоторое время подышал окружающим воздухом, на себе проверяя его безопасность, и только после этого разрешил снять их нам.
Мы живо стянули противогазы, жадно глотая полной грудью свежий воздух, словно рыбы, вытащенные из воды. Немного отдышавшись, мы постепенно начали приходить в себя.
— А что же с теми людьми? Мы вернёмся за ними? — вдруг спросил один из гражданских, подойдя к полковнику с Сергеем так, что это услышали все.
— Забудьте. Мы уже ничего для них не сделаем и возвращаться туда не будем. А их тела, будем надеяться, скроет снег, — ответил полковник, оглянувшись на оставшихся людей.
— Но как же продукты? Ведь ради них мы затеяли весь этот поход. Разве мы не должны вернуться хотя бы за ними? — спросила одна женщина.
— Боюсь, в этом нет смысла. Возможно, они уже отравлены, как, вероятно, и наша одежда. Ведь, как я уже сказал, я не знаю, что это за газ и каковы его свойства. А потому будем исходить из худших предположений, что он может оседать на одежде и при попадании внутрь организма отравляет его. Поэтому я бы рекомендовал вообще сжечь нашу одежду, во избежание чего, — задумчиво обвёл он нас взглядом. — Но за неимением другой, пожалуй, нам придётся её просто очистить. Я хочу, чтобы все вы разбились на пары и снегом тщательно обтёрли руки, шеи и одежду друг друга. Снег мокрый, он отлично впитает все инородные осадки. Наденьте противогазы — нельзя, чтобы грязный снег попал в организм! И используйте всегда чистый снег, благо его вокруг хватает. Ополченцы! — обратился он к нам, военным. — Сбрасываем маскхалаты! Придётся нам сшить новые.
Подчиняясь его словам, я безприкословно стал снимать свой белый комбинезон, вспоминая, сколько усилий было потрачено на его пошив, но в то же время понимая всю серьёзность возможного отравления токсинами, которые могли в неё впитаться. Пришлось оставить лишь шапку, снятую и спрятанную до того, как я надел противогаз и скрытую под ней маску, которые не подверглись контакту с газовой средой. Затем я вывернул маскхалат наизнанку и чистой стороной тщательно обтёр им Юлю. После чего мы сняли противогазы и чистым снегом обтёрли ещё и их. При этом территория, использованная всеми нами, оказалась практически во весь двор.
После этого я обтёр снегом выступающие части винтовки, снял и закопал в снегу обматывавшие её бинты вместе с маскхалатом.
Когда мы закончили с этим, уже начало скрываться за горизонтом солнце. А ещё следовало пройти не один километр, чтобы вернуться обратно в бомбоубежище. Таким образом, мы добрались бы туда не раньше семи — восьми часов вечера и это при довольно быстром темпе ходьбы. Но возвращаться с пустыми руками было вовсе не с руки.
Мы вышли на улицу: объятое тучами небо темнело с каждой минутой.
Следовало принимать решение, причём быстро.
Полковник вышел вперёд:
— Возвращаться обратно в бункер бессмысленно: мы будем там только поздно вечером, а завтра нам вновь придётся проделать тот же путь, ведь там практически не осталось запасов провизии. Только следует учесть, что завтра этот путь уже будет куда опаснее — мы оставили много следов и весьма вероятно, что на этом пути противник выставит засады. Поэтому я предлагаю вернуться на склад, переночевать там, пускай и не в лучших условиях, но нам не привыкать, а уже утром по другой дороге вернуться в бомбоубежище. На мой взгляд, это лучший вариант, — он выждал некоторое время, затем добавил. — Если нет возражений, прошу следовать за мной. И наденьте противогазы — отныне мы всегда будем передвигаться в них: повсюду разбросаны отравляющие грузы, которые могут испускать смертельный газ в самых непредсказуемых местах. Как вы видели, газ этот бесцветный, отчего его опасность усиливается многократно.
С этими словами он надел противогаз и, без промедлений, направился в сторону складов. Следом за ним пошёл Сергей, а уже за ним начали выдвигаться и все остальные, молча надевая противогазы.
Мы с Юлей переглянулись.
— Ну что, пойдём? — спросил я.
— Пойдём, — кивнула она. — Куда один, туда и другой, ведь так?
— С тобой я готов пойти куда угодно, — ответил я. — Надеваем маски? — потянулся я к противогазу.
— Одеваем, — тяжко вздохнула она и тоже надела его.
Путь назад занял у нас около часа и ещё при свете, мы успели разжечь на бетонном полу склада костёр и, плотно заперев дверь, стали обустраивать временное жилище. Принесли большие коробки, предварительно вытряхнув из них всё содержимое, и выложили из них некое подобие на домики — такие конструкции неплохо сохраняли тепло. Затем из больших пачек салфеток, туалетной бумаги и мочалок выложили постели и, устроившись возле костров, вскрыли консервы с тушёнкой и рыбой, разогревая их на огне. На десерт полакомились кусочками консервированного ананаса с повидлом, после чего, посидев немного у огня, многие отправились спать.
Мы с Юлей остались у огня и, прижавшись друг к другу, молчаливо созерцали как играют языки пламени, поглощая разломанные на куски деревянные поддоны.
Юля потянулась к моей винтовке, лежавшей возле меня:
— Можно посмотреть?
— Конечно, — взял я в руки СВД и, отсоединив магазин, протянул её Юле. — Это довольно опасная штука.
— А можно открыть? — указала она на крышечку объектива на прицеле своей аристократической рукой с не слишком длинными ногтями.
— Вот так, — снял я крышечку. — Теперь можно целиться. Только не смотри через прицел на огонь — это вредно для зрения.
Юля взяла в руки винтовку и примкнула глазом к окуляру.
— Держи приклад плотно к плечу, — наставлял её я. — В темноте можно включить подсветку прицельной сетки, — щёлкнул я переключателем. — Целься верхним угольником. Точка попадания — на его вершине, поняла?
— Поняла, — кивнула она. — Только вот в него практически ничего не видно.
— Ну, этот прицел ведь не предназначен для ночной стрельбы. Тогда следовало бы использовать специальный, ночной прицел. А с этим можно стрелять разве что по подсвеченным целям. Но вообще-то это неплохой прицел.
— Скажи, а тебе приходилось… ну это… в общем, в людей… стрелять? — чересчур как-то осторожно и не решительно спросила Юля, отставив винтовку в сторону и взглянув мне в глаза.
— Нет, не приходилось, — взял я винтовку у неё, — но из винтовки стрелял. И, если понадобится, пущу пулю во врага не задумываясь, — решительно вставил я магазин обратно. — Но лучше бы мне этого не пришлось делать.
— Да, — задумчиво добавила Юля.
— Может, расскажешь что-нибудь о себе, — предложил я, пытаясь сменить эту мрачную тему.
— А что ты хочешь знать? — несколько растерялась она.
— Ну, например, почему ты выбрала именно наш город для обучения, ведь вокруг много других?
— Так получилось, — взглянула на огонь она. — Вообще-то я хотела поступать в наш местный строительный техникум, в Белгороде, но потом мама убедила меня уехать сюда: здесь была перспектива трудоустройства, а там, в глуши, как она считала, я оставаться вообще не должна была. К тому же здесь есть море, тепло. Думаю, она хотела, чтобы я вышла замуж именно здесь.
— Может, так оно и будет, — улыбнулся я.
— Так… — ответно улыбнулась Юля. — Намёк понят.
— Ну что ж, я не против.
— Ты серьёзно? — вмиг посерьёзнела она.
— Я ещё ни с одной девушкой не чувствовал себя так уютно, — честно сказал я. — Ты невероятна, красива и умна. О такой жене, как ты, можно только мечтать.
— Но ведь ты меня почти не знаешь. Может, я вовсе не оправдаю твоих ожиданий?
— Поверь, я знаю достаточно. Правда, и ты меня знаешь не много.
— В общем, мы в одинаковом положении, терять нам тоже нечего. Так почему бы и нет, — сделала вывод она.
— Только вот ЗАГСов не осталось: и расписаться негде.
— А зачем нам ЗАГСы? Мы вполне можем обойтись и без них, — предложила моя «невеста».
— Вполне можем. Тогда, — недолго думая, я встал перед ней на колено, — Юля, станешь ли ты моей женой, будешь ли ты верна мне, пока смерть не разлучит нас? — улыбнувшись, я взял её руку в свою.
Юля же была абсолютно серьёзна:
— Ты говоришь от чистого сердца?
— Да, это от всей души, — посерьёзнел и я. — Я должен тебе сказать… — я немного напрягся, подбирая слова, — я полюбил тебя с первого же взгляда, как только увидел тебя тогда, у бомбоубежища. И я обещаю, что буду любить тебя всю жизнь, что бы ни произошло, я поднёс её руку к губам и нежно поцеловал.
Юля пристально смотрела на меня, словно проверяя, искренен ли я. Но я любил её на самом деле и, думаю, она это почувствовала.
— Тогда и я буду любить тебя вечно, — наконец ответила она. — Я согласна.
Я улыбнулся, взглянув на неё так, словно она была моим самым желанным подарком всей моей жизни. Впрочем, так оно и было.
