Олег Верещагин - Мир вашему дому!
— Много раз, — мельком ответил Игорь, рассматривая отличное, многократно увеличенное изображение. — Высота у нас какая?
Ревякин сверился с комбрасом, связанным с рубкой.
— Полтора километра.
— Ветер?
— Встречный, несильный.
— Ясно.
Аппарат легко поворачивался на кронштейнах, послушно приближая и показывая то кроны деревьев, то какие-то тропинки в промежутках зелени, то воду лесной речушки… Потом мелькнул всадник — рысью скакал он вдоль ручья, слившись с конем.
— Вперед, МакДафф — и будет проклят тот, кто первым крикнет "хватит, стой!" — произнес Ревякин. Он смотрел в дублирующий аппарат. Игорь поинтересовался:
— Ты английский в школе учишь?
— Да нет, — отозвался кадет. — Я два года назад был на каникулах в международном лагере на Зеленом Шаре, подружился там с одним парнем, Кейтом Линдеем. Он и учил, а потом я сам… Мы с ним долго визитами обменивались, встретиться хотели опять, а год назад… слышал про атаку сторков на Холлидей? — Игорь кивнул. — Кейт там как раз жил… Они школу обороняли, чтобы младшие успели убежать — почти без доспехов, с одними плазмометами против десантных машин… — кадет поморщился. — Я потом видел в новостях, уже когда сторков отбили — как трупы выносили и складывали. Почти все обугленные сильно, а он не очень, только правой руки с плечом нет и лицо справа обожжено, но видно, что Кейт.
Ревякин говорил без особой горечи. Он был хоть и мальчишка, но военный мальчишка, сам не раз видел смерть и убивал и воспринимал ее, как нечто вполне естественное, плату за хорошую жизнь. Вот жил хороший парень, англосакс Кейт Линдей. Сторки напали на его родную планету, Кейт, как и было положено, взялся за оружие и защищал тех, кто слабее. Потом его убили. Жалко. Но ничего необычного и сверхъестественного. И Ревякин был понятен Игорю — разве не погибли на экзаменах его одноклассники, доказывая свое право стать лидерами? Каждый сам выбирает. Сам решает. Сам делает. Сам побеждает или умирает. И некого тут винить, и плакать нечего.
— Ладно, поедем, — Игорь легко подскочил, подтянулся и выметнул себя наверх. — Хорошо место обустроили… Ты там Степку не гони, пусть посмотрит.
— Странный он, — признался Ревякин. — Никогда не летал на дирижаблях — это что, шутка?
— Да вот не доводилось ему. Но, по-моему, понравилось.
— По-моему, тоже…
3.Степка, судя по всему, продолжал торчать в рубке. Остальные дрыхли в гамаках, добирая свое за ночной недосып. Секунду Игорь боролся со вполне идиотским желанием заорать какую-нибудь чушь вроде "подъем!", вздохнул и отказался от соблазнительной мысли.
Ему самому тоже хотелось спать, но не настолько, чтобы просто завалиться и удрыхнуть. Тем более, что Игорь ненавидел гамаки и, если честно, предпочел бы просто спальник на полу. Но за спальником надо было лезть в ячейку — он пристегнут под клапаном рюкзака — и Игорь, покопавшись в дисках, выбрав несколько с микрофильмами книг и влез в гамак.
Странно, но первый диск оказался антологией поэзии, причем самодельной антологией — кто-то просто надергал отовсюду любимые стихи, не позаботившись даже чаше всего указать авторов. Игорь «полистал» его — и наткнулся на одно стихотворение, заставившее его задержаться. Он прочел стихи раз и другой… а потом по своей привычке начал негромко читать вслух…
— Кто посмел тосковать о жизни? (1.)
Забудьте думать о мелком и бренном.
Номер приказа… Слушай, Отчизна…
Всем, всем, всем, чья могила — Вселенная.
Матросы, старшины и офицеры!
В годовщину славных побед наших
Флагман приказывает задраить двери
И залатать пробоины наспех.
Вакуум стылый вселенской пучины
Подкачкой насосов гнать прямиком.
Куртки заштопать — есть причина!
Бляхи драить метеорным песком.
Ровно в полночь, с ударом четвертым
Склянок Флота, мои друзья,
Идти к Земле, равняться побортно —
Парадом командовать буду я.
И, как приказано, — в полночь
Мы поручни трапов молча хватали.
Горели мы молча. Взрывались молча.
И молча сейчас к Земле возвращались…
В просторах Вселенной, запрокинув головы,
Распластав руки, открыв рты,
Мы возвращались из десятипарсековой —
А, может, и более — темноты.
Горнисты вскинули к звездам горны
И затрубили, не видя звезд:
Началась перекличка сквозь солнц чужих волны,
Слова наши солнечный ветер нес.
— Корвет "Шквал"? — Разорвало миной…
— Ребята с крейсера "Огненный Лис"?..
— А вы, с эсминца "Орлиный"?
— Мы сгорели… Рейдер-разведчик "Сюрприз"?
— Фрегат "Удалой"? — Не вернулся на базу.
— Фрегат "Заря"? — Три ракеты — в машину…
— А нас лишь двое. И без приказа
Мы смерти своей не откроем причину…
От страха съежились звезды
и в ужасе космос стонал,
Когда на расколотый мостик
Поднялся наш адмирал.
В парадной форме, спокойный
Пришел он — наш командир.
Горят на его погонах
Вега и Альтаир.
За ним адъютанты тяжко
Идут по ранжиру вслед —
Сияют на их фуражках
Эмблемы летящих комет…
Смерть второй шанс не подарит нам.
И нынче — считайте, что в гости.
Нам уж никогда не состариться,
Никогда не мерзнуть в космосе.
Поднявшись над палубной кровлей,
Мы, третье столетье подряд,
У планеты, нашей спасенной кровью,
Проводим привычный парад.
Отбой. Уходим назад мы.
Назад — в бездонные глуби.
Ложимся возле реакторов,
Падаем в башнях орудий.
Но если вам придется с врагом
Сойтись в час решающей мести,
Ждите нас — мы снова придем.
Мы придем с кораблями вместе.
Мы были когда-то. Нас нет.
Мы были…
М Ы — Б У Д Е М.
М Ы — Е С Т Ь.
1. За основу взято стихотворение В. Пикуля "Марш мертвых команд".
…Игорь отложил диск и прерывисто вздохнул. "И папа… тоже на этом параде…" — бессвязно подумал он, почувствовав, как перехватило дыхание. И мальчик поспешно взялся за другие диски. Ему попался трофейный набор — тоже любительский — сторкианского произведения. Три года назад Игорь начал изучать язык сторков из интереса к врагам, увлекся и начал доставать литературу на нем, даже собрал аппарат для чтения распространенных у сторков аналогов земных микрофильмов, которые нельзя было читать с помощью обычной аппаратуры.
Попавшая в руки Игоря повесть тут же начала его страшно смешить. Это была чистой воды пропаганда. Мальчишка уже достаточно хорошо знал сторкианский, чтобы понимать идиомы, обороты речи и жаргонные словечки, без которых читать на иностранных языках не интересно и которые теряются при переводе, даже самом лучшем.
Речь в книге, правда, шла не о русских — главными противниками благородных и отважных героев "из лучших семей Первых Родов Сторкада" были вечно пьющие виски, надменные, трусливые, лживые и невероятно, просто как-то ликующе тупые англосаксы, фамилии и имена которых автор, ничтоже сумняшеся, брал, кажется, из литературной энциклопедии — Байрон, Киплинг, Бэдадостопочтенный (о как, в одно слово — лихо!), Шелли… Своей тупостью книга просто завораживала, от неё невозможно было оторваться. Игорь сдержанно фыркал, раскачиваясь в гамаке и в который уже раз размышлял о том, не кажутся ли Чужим столь же плоскими и глупыми их собственные образы в земной пропаганде? Хотя — вряд ли. В бесчисленных «внутренних» войнах своей истории с равными по изощренности противниками земляне отточили искусство пропаганды и накопили ее колоссальный опыт — тогда как на других планетах нигде не было такого разнобоя стран, а значит — не было и подобного земному накала внутренней борьбы и нужды в столь развитой пропаганде. Отсюда — полная, даже какую-то жалость вызывающая наивность в вопросах информационной войны. Игорь поражался беспомощности подобных произведений. Хотя, конечно, штампы имелись и на Земле. Сторки — злобные, нетерпимые, трусоватые рабовладельцы и консерваторы… Джаго — почти что колдуны, совершенно чуждая нам пара техническая цивилизация… Фоморы…
Игорь резко опустил руку с комбрасом. К черту!
Неожиданно эта вспышка злости вызвала в его памяти образ отца Зигфрида, и мальчишка вспомнил, откуда ему показалась знакомой фамилия фон Брахтер. Точнее — штабс-капитан императорских «пластунов» — Карл фон Брахтер. Тогда, во время войны с фоморами — высадка на почти полностью оккупированную врагами Океаниду и двухмесячный марш по островам, сопровождавшийся восстаниями колонистов, взрывами, налетами, диверсиями, атаками баз и складов… Потеряв всего трех человек, штабс-капитан фон Брахтер заставил фоморов эвакуироваться со взбунтовавшийся планеты раньше, чем прибыли регулярные силы Земли… Отец Зигфрида — герой войны!.. Конечно, ему обидно терпеть поражения от вабиска…
