Юрий Корчевский - Сторожевой полк. Княжий суд
Я хоть и служилый князь, да не при московском дворе, чего бы ему сюда ехать без особой надобности? А может, Федор опять замыслил чего, да желает привлечь меня к решению дел московского двора? Я по характеру не интриган, при дворе мне служить было бы тяжело – не мое это.
А меж тем приближение осени чувствовалось во всем. Низко над землей, едва не касаясь верхушек деревьев, плыли тяжелые свинцовые тучи. Мужики ежились от пронизывающих порывов холодного ветра и, покормив скотину, старались поскорее со двора зашмыгнуть в теплые сени, взъерошенные воробьи жались поближе к жилью – к теплым трубам, конюшням, сараям для фуража. Через неделю дожди зарядили, начала желтеть и опадать листва.
Плотники торопились подвести под крышу постройки, заканчивая укладывать берестяную кровлю. Каждую построенную избу венчали резной конек – охлупень и кровля крыльца над красными сенями, резные причелины и полотенца украшали фронтон, наличники окошек радовали глаз. Постарались мастеровые люди на славу! И тын крепкий успели до дождей поставить, окружив Охлопково. При взгляде с вышки забор охватывал поместье овалом неправильной формы.
Строящийся каменный дом оставался пока за периметром. Я не беспокоился по этому поводу – грабить в доме нечего, у него еще второго этажа и крыши нет. А как готов будет, я каменный забор вокруг поставлю, да с башенками по углам. И глазу приятно, а коли время суровое настанет – первым ворогов встретит и лихих людей. Вот тогда поместье мое не острогом будет, а небольшой княжеской крепостью. Пушка будет нужна, и лучше – если не одна.
С дождями осенними жизнь в поместье почти замерла. Урожай убран – и здесь, в Охлопкове, и в трех соседних моих деревнях. Там, конечно, все куда скромнее вышло, потому как запущены хозяйства оказались. Но Андрей распределил зерно по дворам – до следующего урожая хватит.
Вот и стройка встала. Плотники, получив заработанное, ушли в город. Если куда-либо и надо было ехать, то лишь в случае крайней необходимости – дороги развезло. Только на реке еще продолжалась жизнь – суда сновали вверх и вниз по Оке. Купцы торопились завезти товар, чтобы было чем торговать в период распутицы. Через месяц, а то и менее, покроется Ока льдом, тогда и судоходство встанет. Сообщение между городами и деревнями прекратится. И только когда выпадет снег да морозы превратят грязь в твердь, потянутся санные обозы. А затем по окрепшему льду санные обозы по замерзшим рекам, как по дорогам, двинутся. На Руси все деревни и города на реках стояли. И самый удобный да быстрый путь – по льду рек. Никаких тебе кочек, и заблудиться невозможно – река сама ведет. Единственная опасность – полыньи. Ну, так не зевай, купец, гляди вперед – не парит ли где промоина?
Управляющий Андрей пришел – в Вологду отпрашиваться.
– Князь! Я и так на все лето остался, осень уже. Все работы на полях закончены. Дозволь домой в Смоляниново съездить, с семьей пообщаться, подумать, что дальше делать будем.
– Спасибо за помощь, Андрей. Даже не знаю, что бы я без тебя делал. Много трудов ты приложил и смекалки проявил. За рвение сверх жалованья еще три рубля серебром даю. Конечно, можешь ехать. Только вот как? Дороги развезло.
– Э, князь! Суда-то еще ходят. Пойду на причал, подожду, подберет какое-нибудь попутное судно до Коломны, – вона сколько их плывет ноне! А там, через Москву, и до Вологды доберусь, с обозом каким.
– Тогда удачи тебе и легкой дороги. Надумаешь если в Охлопково переехать, нанимай сани и всем семейством сюда – добро пожаловать. Деньги на подъем семье твоей дам. Но только тогда и на Вологодчине хозяйство в надежные руки передай.
– Решусь переехать – сыну Павлуше передам хозяйство, он уже опыта набрался.
Я отсчитал жалованье и надбавку, и Андрей ушел. Жаль, если не надумает переехать, непросто мне будет найти здесь ему замену.
Ратники в избах между караулами-дежурствами балагурили, играли в кости, спали. Пить вино я запретил, да и Федор с Макаром сами за этим следили строго. Выгонять сейчас людей на улицу на учения – было бы слишком. В эдакую слякоть хороший хозяин собаку на двор не выгонит.
Вот в такую погоду к нам в Охлопково и забрели двое бродяг.
Ко мне прибежал, укрываясь плащом, ратник из дежурной смены, что сидел в привратной сторожке.
– Князь, там приблудились двое, просят пустить их – обогреться.
– Кто такие, не сказывали?
– Не знаю. Один в рясе, другой по виду – бродяжка. Кто их разберет, все в промокшей одежде.
– Так и быть, впусти бедолаг. Непогода на улице, и стемнеет скоро. Пусть обогреются, обсохнут, а завтра идут своей дорогой.
Сказав так, я и забыл о путниках. Мало ли их тут ходит? Если раньше, когда они, бывало, забредали, просились на ночевку в избы холопов, то теперь – тын высокий вокруг поместья, сторожка с охраной у ворот – не проберешься без спросу.
Следующий день выдался хоть и хмурый, но без дождя. Насидевшись за несколько дождливых дней в избах, холопы и ратники высыпали на улицу. Вышел на улицу и я. Глаз мой сразу выхватил две новые фигуры. Я подошел поближе. Один и вправду был в черной рясе, опоясанный веревкой. Другой – в сильно поношенной, но опрятной и чистой одежде. Но что меня удивило – так это то, что они похожи, как две монеты. Не иначе близнецы, кои встречались не часто.
Завидев меня, оба поклонились.
– Благодарствуем за кров, за пристанище, барин. Совсем вчера промокли да обессилели. Бог да воздаст тебе за милость твою.
– Невелика милость, – улыбнулся я. – Кто такие будете?
– Из-под Козельска мы. Я – Василий, а это брат мой, Михаил, расстрига.
– За что же расстрижен-то?
– Не подумай худое, барин, – он хороший человек, нет в нем окаянства. Да вот беда – удержу в выпивке не имеет, как доберется. А откель на нее деньги взять? Ну и не сдержался, видно, бес попутал, – подаяние церковное пропил, вот и осерчал епископ. Даже покаяние не помогло. Инда сам уж не может при церкви состоять – соромно ему за неуемность страсти своей пагубной.
– Куда путь-дорогу держите?
– А куда глаза глядят. Помышляем до Москвы добраться. Ноги есть – дойдем.
– Так где Козельск, а где мое поместье? Москва-то вон там! – махнул я рукой.
– Эдак мы приплутали маленько, барин, уж больно попутчики-купцы попались веселые да добрые. Только они в Рязань отвернули – нам уж совсем не по пути.
– Чем пропитание добываете?
– Добрым людям в нужде их помочь везде случай выпадет: в деревнях у вдовушек али старушек где ограду поправим, где крышу подлатаем, глядишь – и покормят.
– Два здоровых молодца, а у старушек кормитесь! Не стыдно?
– Ты нас, барин, не кори работой на помочь. Любая работа Богу угодна. Мы у тебя ничего не просим. И чужого сроду не брали, нет такого греха на душе. А коли и у тебя работа для нас какая найдется, так мы согласные остаться.
– Работа в имении всегда есть. Сейчас по осени ее меньше, а летом только успевай поворачиваться. В конюшню пойдете?
– Чем платить будешь?
– Крыша над головой, прокорм и полушка в месяц.
– Негусто.
– Так и работа немудрящая, не надорветесь.
– Ну, тогда разве до весны только.
– Согласен. Тит, поди сюда.
Ко мне подбежал мальчишка.
– Вот мой главный конюх. У него и работать будете.
Братья-близнецы переглянулись разочарованно. Под мальчишкой ходить для взрослого мужика зазорно. Однако и до Москвы далеко, а братья босиком и в одежонке легкой. Потому, подумав немного, согласились.
Брал я их временно, а получилось насовсем. Михаил оказался расторопным, но имел извечную русскую привычку, уж если добирался до вина, пил до упаду. А по жизни был веселым, зная много занятных историй, и всегда – заводилой, душой компании. Василий – полная ему противоположность: серьезен и рассудителен не по годам, трудолюбив и бережлив. За полгода, проведенных им у меня в поместье, я присмотрелся к нему и решился – назначил управляющим на место Андрея. Андрея же по прибытии его зимой вместе с семьей в Охлопково сделал тиуном княжеским. Для простого человека должность высокая. Но это я уж вперед забежал.
На Покров Пресвятой Богородицы выпал первый снежок.
Утром я выглянул в заиндевевшее по краям окно. Насколько хватал глаз, повсюду лежало снежное покрывало: на крышах изб и сараев, деревьях, кустах, дороге. Снег розовел в лучах восходящего солнца.
Я оделся и вышел на крыльцо. Хрустальный морозный воздух приятно обжигал грудь, наполняя тело бодростью. Из труб, не рассеиваясь, дым поднимался прямо вверх – к морозам! Давно замечено: Покров – как граница между осенью и зимой. Теперь морозы день ото дня будут крепчать, сковывая землю прочным панцирем. А там и на санях можно будет ездить, ждать всего ничего осталось: по народным приметам от первого снега до санного пути – шесть седмиц. Хорошо, что в Охлопкове успели к зиме подготовиться – избы утеплили, дрова заготовили.
Вскоре и морозы трескучие ударили. Каждый день температура опускалась все ниже и ниже. Земля застыла, на улицу выходить лишний раз не хотелось – ветер и колючие крупинки хлестали по лицу.
