Максим Хорсун - Темный дом
– Да уж. – Садовников потер виски, а потом встрепенулся: – Зачем, говоришь, пришла?
– Я ведь уже сказала. – Оксанка опустила голову. – Душа за тебя болит. Никому ты не нужен. Загнешься без меня. Страшный, колченогий, нищий. Ни на что не способный. Кто же еще позаботится о тебе, как не я? Все тутоньки моими слезами полито. Сколько рыдала: иди, иди на работу, Гена. Будь человеком! Вот соседи второй этаж, гляжу, за весну пристроили. Мужик у Ирки на двух работах пашет, а на выходных – дома, как пчелка…
Садовников хмыкнул. С одной стороны, с Гаечкой, похоже, он больше не увидится. Подшаманят девку и отправят в Москву, если Филя не соврет. Так что вожделенные мечты о сталкерше останутся лишь мечтами. А жена – вот она, и даже неплохо выглядит. Женщины-то у него очень давно не было. С тех пор как расстались с Оксанкой, так и не было.
С другой стороны, пойти навстречу Оксанке – значит забыть о Зоне. Жена поедом станет есть, если он сунет нос за Периметр. О чем Садовников не успел соскучиться – так это о ежедневных ссорах и уничижительных монологах. Сейчас же вообще горячая пора: над головой сгустились тучи. Очередной блатной заказ от Шимченко, интерес со стороны спецслужб в лице Шевцова, конфликт со Штырем… Не жизнь, а прогулка по минному полю. И втянуть в эту суету Оксанку? Нет-нет, спасибо – не нужно. Возможно, чуть позже, если он вернется из Зоны, разведав подходы к особняку сенатора. После того как он разберется с проблемами и поднимет немного денег.
– Гена! – Оксанка уперла руки в бока. – Будь же, наконец, мужчиной! Что ты как маленький! Я готова дать тебе последний шанс… – Она вдруг зарделась и сказала совершенно искренне: – Я соскучилась.
Садовников медленно покачал головой:
– Нет.
– Что – нет? – с вызовом спросила Оксанка.
– Ты правильно поступила, когда ушла от меня. – Он закурил следующую сигарету. – Я ничуть не изменился. В лучшую сторону – тем более. Мне сейчас, извини за грубость, не до тебя. Я не готов восстанавливать отношения.
– Геночка… – протянула, округлив глаза, Оксанка. – Ну послушай, что ты несешь. Ты ведь не отдаешь себе отчета. Ты же бредишь. Ты же болен. Тебе нужно лечиться. Иди сюда, я обниму, и сразу станет легче.
Садовников покосился на остывающую в сковороде яичницу, пожаренную с колбасой и помидорами.
– Спасибо за угощение. Но я тебе уже все сказал. Семейная жизнь – не для меня. По крайней мере – сейчас.
Оксанка потянулась к Садовникову:
– Мой бедный. Как же ты болен… Все время бормочешь что-то. Ну ничего. Мы поедем в Новосиб, мы найдем хорошего психиатра. Все будет как прежде, вот увидишь…
Садовников понял, что по-хорошему ничего не выходит.
– Не тяни ко мне лапы! – заорал, вскакивая со стола. – Убирайся! Я тебя не звал! – Он пинком отправил лежащий на полу топор в противоположный конец кухни. – Проваливай! К папочке, к мамочке или где ты была последние несколько месяцев! А я – сталкер! Вольный человек! Зона – моя жена!
По раскрасневшемуся, горячему лицу Оксанки потекли слезы.
– Ладно… ладно… – прошептала она, пятясь.
Через миг Садовников остался в одиночестве. Как обычно, пришлось применить насилие, чтоб отстоять точку зрения. А иначе – никак, иначе – хоть лбом об стену бейся, но Оксанка будет стоять на своем.
Хлопнула дверь, на пороге вновь появилась жена. Оксанка потрясла пачкой содранных со стен фотографий Гаечки.
– Вот тебе! – Она принялась рвать и комкать фото, разбрасывая клочья вокруг себя. – Вот тебе, Костыль! Съел, Костыль? Косты-ы-ыль! – с презрением повторила она, глядя зареванными глазами на Садовникова. – Я подаю на развод! Сегодня же! Кранты тебе, Костыль! Суши сухари – сядешь у меня! Надолго! У меня все твои ходки в Зону записаны на подкорке! – Оксанка постучала пальцем по виску. – Не отмажешься! Сядешь и будешь сидеть! Потому что сталкер должен быть за решеткой!
Наконец она ушла. Садовников съел яичницу. Разбросанный по полу салат и клочки фотографий убирать не стал. Потом как-нибудь.
Зал был непривычно пуст и безжизненен без фото Гаечки. Хорошо, что под горячую руку Оксанки не попался Хабардал. Его Садовников нарисовал сам цветными карандашами на альбомном листе, а картинку повесил над монитором.
– Хабардал… хабардал… – повторял сталкер, пожевывая фильтр догорающей сигареты и глядя в белесые глаза существа из Зоны.
Хабардал был безмятежен, как Будда, и это неземное умиротворение постепенно заразило Садовникова. Он внезапно понял, что Зона его ждет, причем – ждет с благосклонностью, даже с симпатией. А то, что происходит с ним сейчас, – лишь сиюминутная рябь на воде. Что бы ни случилось вне Периметра, в мире людей, Зона всегда будет готова принять его.
Вместо того чтобы отправиться на боковую, Садовников решил одолеть очередную главу романа. Не выпуская из зубов курева, он принялся стучать по клавиатуре.
Муляж невестыМай, 1998 г.
– Джек, это к тебе…
У Анны был такой голос, что Женя Туманов чуть не пролил на брюки пиво. Сигаретный дым завис в воздухе многоточием, сделав финал фразы осязаемым.
Нагрянула милиция?
С чего бы это? С Зоной бывший сталкер Туман завязал, срок его условного заключения закончился год назад. Он не стал устраиваться лаборантом в Институт, подобно многим другим легализировавшимся сталкерам, а скромно трудился на фирме двоюродного брата: устанавливал спутниковые антенны. В неприятности не встревал, врагов и конфликтов не имел.
Кто же тогда?
Налоговая? Коллекторы из банка?
Задумчиво почесывая раздобревший живот и резонно не ожидая ничего хорошего, Туманов вышел в коридор.
В дверях стояла Ирина, Туманов сразу узнал ее, хотя на фоне проема был виден лишь силуэт.
Анна преграждала Ирине путь, опасливо переминаясь с ноги на ногу. Туманов мягко положил на плечи жене руки и заставил ее отступить.
Ирина выглядела плохо. Бледная, с лиловыми кругами под глазами. Тонкие губы растрескались и напоминали плохо зарубцевавшуюся рану. Редкие, почти бесцветные волосы растрепались. Выпавшие пряди, словно шерсть линяющей собаки, лежали на ее сером пиджаке.
Туманов моргнул. Насколько он помнил, хоронили Иру в светло-бежевом пиджаке. А сейчас ее одежда выглядела словно фотография, обесцвеченная в фоторедакторе.
Ирина смотрела перед собой, ее глаза напоминали крупные жемчужины. По напряженной позе легко было понять, что она рвется переступить порог, но какая-то невидимая преграда не позволяла покойнице войти в квартиру.
Бывший сталкер выглянул на лестничную клетку: пусто.
– Заходи, – торопливо сказал он, освобождая проход.
Ирина словно этого и ждала.
Она уверенно протиснулась между Тумановым и его женой, потому что хорошо знала это жилище, она вошла в зал и села на кресло перед телевизором, потому что мебель у Туманова стояла на одном и том же месте не первый десяток лет. Ирина подняла пульт от телевизора, потому что Туманов всегда клал его на правый подлокотник, и она знала, где пульт должен быть. Нажала на кнопку, но телевизор не включился, потому что пульт был направлен обратной стороной. Но Ирину это не смутило: уставившись пустым взглядом в темный экран, она откинулась на спинку кресла и стала похожей на поломанный манекен.
– Зачем впустил? – хмуро спросила Анна.
Вообще, ее звали не Анна, а Анну, и была она из телеутов… а может – из японцев или из североамериканских индейцев. Сама Анна ничего определенного о своем происхождении сказать не могла. Родственников у нее не было. Выглядела она экзотично: раскосые глаза, высокие скулы, нос пуговкой и гладкие черные волосы. В свое время эта необычная красота подкупила Туманова. Впрочем, Туманов понимал, что в Искитиме, в краю, некогда принадлежавшем племени телеутов, чужаком был скорее он, чем его черноглазая супруга.
– Зачем?.. А если бы соседи увидели?
Как аргумент – не очень, но это было первое, что пришло в голову бывшему сталкеру.
Анна с опаской шагнула в зал, поглядела на безмолвную Ирину.
– И что теперь делать? Позвоним в Институт?
– Институт? Нет, не нужно. – Туманов покачал головой. – Они разберут ее по косточкам.
– И что с того? – Анна перевела взгляд с Ирины на Туманова. – Что делать, Джек?
– А черт его… – протянул тот.
Он никогда не был официально женат на Ирине, и она погибла по его вине. Туманов добывал хабар в Зоне, а Ирина сбывала артефакты перекупщику. Семейный бизнес, можно сказать. Это сталкер Туман приволок с окраины Рябчинки «битый» «этак». Когда Ирина отправилась продать нехитрую добычу, «этак» неожиданно стал фонить. За несколько минут она получила больше тысячи рад, после чего «этак» отключился. Кто-то из прохожих вызвал «скорую», и потерявшую сознание женщину увезли в областную больницу, где она вскоре скончалась.
Полиция арестовала сталкера Тумана сразу после похорон, он даже не успел снять пиджак.
