Александр Быченин - Черный археолог. По ту сторону тайны
– И рад бы, да некуда… Шеф чего-то телится, никак до наших не докричится. Вроде бы эти олухи что-то повредили в аппаратуре.
– Думаешь, блипли?
– Не, Пьер обещал починить. А он ничего не обещает, если не уверен. В общем, будь спок, Пауль! – Гюнтер с размаху отоварил меня ладонью по плечу, так что я дернул головой и зашипел от боли в многострадальном обонятельном органе. – Прорвемся.
– Хотелось бы берить… – хмыкнул я, не особо обнадеженный заявлением соратника. – А с ней что?
– Без понятия. Очень похоже, что кома, но Денисов заверил, что это у нее такая реакция организма на серьезную угрозу. Сказал, в спокойной обстановке очнется. Попросил только основные показатели проконтролировать.
– И как?
– Нормально все, – снова дернул плечом Гюнтер. – Пульс редкий, дыхание слабое, но организм в норме. Если не считать потери сознания. Такое, знаешь, ощущение, что она в анабиозе. Только не замороженная. Ага, сам в шоке.
Н-да. А я еще Тарасова и свою помощницу странными считал. А тут на двух человек и одного кота столько несуразиц приходится, что поневоле начинаешь задумываться о собственном психическом здоровье. Особенно зверюга эта рыжая!..
Котяра, каким-то сверхъестественным образом уловив мою мысль, прервал свое занятие, повернул лобастую башку и ожег меня презрительным взглядом, дескать, куда тебе, жалкий раб, до нас, со всех сторон уникальных и удивительных! Я отвел глаза, мысленно чертыхнувшись, – вот именно за это я кошек и не люблю. Все время почему-то кажется, что каждый из их племени по отдельности и все они вместе вынашивают коварный план по установлению мирового господства. Опасаюсь я их, короче. Хоть и никому и никогда в том не признаюсь. Хватит мне уже и документально зафиксированных фобий.
– Гюнтер, поди сюда! – донесся из кухни раздраженный рык Тарасова, разом прогнавший странную одурь, вновь нахлынувшую на меня под гипнотизирующим кошачьим взором.
Встряхнувшись, я недоуменно уставился на соратника – ты-то зачем им понадобился? Вдвоем с одним пленником не справляются? Гюнтер скроил задумчивую рожу, дернув плечами, но решил не гадать, а пойти и посмотреть, чего от него хотят. Я несколько секунд потоптался в нерешительности, борясь с огромным желанием рухнуть на койку рядом с рыжей девицей, причем отнюдь не с игривыми намерениями, потом все же протопал к дверному проему и подпер косяк, держа в поле зрения тройку «дознатчиков» и по-прежнему пребывающий в отключке объект допроса, привязанный к стулу. Навалилась усталость, подспудно копившаяся последние двое суток, но, как ни парадоксально, спать совершенно не хотелось. Видимо, сказывалось нервное напряжение. Удивительно, что приступа до сих пор нет. Хотя это все же объяснимо – хороший выброс адреналина я получил, когда будущего пленника оприходовал со всем прилежанием.
Именно это и засвидетельствовал озабоченно склонившийся над не подающим признаков жизни телом Гюнтер:
– Черт, неужели аккуратней нельзя было? Он, похоже, в коме…
– А за это спасибо Паше, – незамедлительно сдал меня майор. – Чего делать-то будем?
– Могу стимулятор ему вколоть, – предложил наш незадачливый эскулап. – Правда, вряд ли поможет. Разве что для очистки совести…
– Лучше пусть ему ваш друг еще раз врежет, – не остался в стороне и Денисов. – Клин, как говорится, клином вышибают.
Шутники, м-мать!.. Лично я никаких угрызений совести не испытывал – на меня напали, я ответил, причем довольно мягко, мог бы и пристрелить. Пусть радуются, что у меня рефлексы не под стрелковку заточены. Хотя и понять их тоже можно – мандражируют соратники, зуб даю. Пьер опять же долго возится…
– Коли уже! – не выдержал Тарасов, легонько похлопав пленного по щекам. Тот вполне ожидаемо не отреагировал, равно как и на инъекцию, весьма ловко поставленную Гюнтером. – Черт! Ну, Паша!..
– Бот сам бы и лобил, рейнджер хреноб! – огрызнулся я, отлипнув от дверного косяка. – На пол его положите и ботинки снимите. И бообще излишки амуниции.
– Может, совсем раздеть? – хмыкнул Гюнтер. – Водой его решил облить, что ли?
– Собсем не надо, – не принял я его шутливый тон. Нервы нервами, но настолько расслабляться не следует. – По пояс хбатит. Чтобы на грудь не дабило. И обубь бон.
Догадливый Тарасов выдернул из ножен клинок и в два движения перерезал шнурки на берцах пленника. Денисов последовал его примеру, разве что расправился с веревкой, опутывавшей тело. Потом они, не особо деликатничая, сорвали с него камуфляжный китель, освободили от стандартнейшей хэбэшной футболки и подхватили под руки, намереваясь стащить со стула.
– Ни фига себе! – присвистнул Денисов, мельком глянув на спину пленного. – Да тут целая картинная галерея!
– Ну-ка… – Я заинтересованно вытянул шею, силясь рассмотреть татуировки, но ожидаемо ничего не вышло, так что пришлось обойти стул с тыла. – Н-да… поздрабляю, господа, это якудза.
– Думаешь? – вздернул бровь Егерь.
– Уберен, – кивнул я. – Как специалист гоборю. Очень характерная манера, да и тематика тоже. Дракон на бсю спину – какие еще доказательстба нужны? Ну-ка, руки его покажите.
– На левом мизинце нет верхней фаланги, – буквально через секунду сообщил Тарасов. – Похоже, ты, Паша, прав.
– Угу, – угрюмо согласился я. – Только этого еще и не хбатало… Ладно, балите его на пол и задирайте ноги под дебяносто градусоб. Тряхну стариной.
Провозился я довольно долго – сначала обработал точку на верхней губе под носом, потом переключился на грудину и в заключение занялся ступнями. Ботинки с изуродованными шнурками, как я разглядел, были местными, то есть до крайности примитивными, хоть и изготовленными из натуральных материалов, а вот носки очень даже ничего, туристические, из специальной термоткани, так что ноги, как выразился Тарасов, «гаврика» не вспотели. Это не только избавило нас от вони (хотя мне, с моим расквашенным носом, это вообще было до лампочки), но и не создало мне дополнительных трудностей – пальцы по коже не скользили, и я быстро нащупал нужные точки. Поколдовал немного, периодически прислушиваясь к организму, и скомандовал добровольным помощникам:
– Бсе, бросайте. Если не подейстбует, то тогда его проще пристрелить, чтоб не мучился.
– Силен, Паша! – покачал головой Тарасов, но договорить не успел – пленник вдруг дернулся и в следующее мгновение попытался дотянуться до майора правой рукой, приподняв торс. Целился, как я понял, в висок, но желаемого не достиг – бывший штурмовик легко перехватил его предплечье и коротко рубанул ребром ладони сбоку по челюсти. «Гаврик» снова обмяк. – Лежи спокойно!.. И где только такому научился. Это ведь чжэнь-цзю?
Я лишь отмахнулся, мол, долго объяснять. К тому же взгляд мой сейчас был прикован еще к одной татуировке, украшавшей запястье пленника, – характерных очертаний нож-танто и три весьма знакомых иероглифа.
– Сюрприз, однако…
– Что у вас там? – прорезался в наушнике недовольный голос Пьера.
– Патрон, похоже, у нас тут старые знакомые. Люди небезызбестного бам господина Симадзу.
– Чего гундо… – завел было старую песню шеф, но сразу осекся. – Так! С чего решил?
– Танто на запястье.
– Он допрос выдержит?!
– Должен. Тарасоб его бырубил, но деликатно…
– Без меня не начинайте! Сейчас буду. И осмотрите трупы!..
– Гюнтер, у тебя «болшебный пузырек» с собой? – поинтересовался я, окинув пленника оценивающим взглядом. Вроде дышит да и вообще признаки жизни проявляет, на кому не похоже. Молодец Тарасов, качественно сработал.
– А слабо опять этим своим шиацу? – подколол меня тот.
Видимо, профессиональное самолюбие взыграло.
– Это не шиацу!..
– Да по фиг! На, держи.
Я поймал склянку с чудодейственным препаратом, но пускать в ход покуда не стал – раз Пьер велел его ждать, значит, на то есть причины.
– Ладно вам собачиться, – добродушно хмыкнул Тарасов. – Олег, пошли почивших в бозе глянем…
– Угу. Павел, да? Слушай, а ты… Гальку мою можешь так же?..
– Могу, – пожал я плечами, перехватив странно просящий взгляд Егеря. Вроде весь из себя такой брутальный парень, а как о девушке речь заходит, так сразу вся твердость куда-то испаряется… видать, и впрямь любит. – Только результата не гарантирую.
– Олег, не время, – покачал головой майор. – Пусть отдыхает, мороки меньше. Она хоть и боевая девчонка, но все равно…
– Ладно, пойдем.
Денисов упруго вскочил на ноги и решительно шагнул к шлюзу, не оглядываясь на Тарасова. Впрочем, тот долго себя ждать не заставил, и вскоре мы с Гюнтером остались в гордом одиночестве, которое и нарушил дражайший шеф минут через пять.
– Показывай! – бросил он, едва перешагнув порог.
– Бот, патрон.
Я приподнял безвольную конечность, украшенную незамысловатым рисунком, и Виньерон принялся ее внимательнейшим образом изучать, едва ли не уткнувшись носом.
