Анна Калинкина - Метро 2033. Хозяин Яузы
Потом – то ли во сне, то ли наяву – померещились Федору шаги. Из глубины туннеля кто-то приближался к ним. «Кто на карауле? – пытался вспомнить он. – Данила? Почему он не поднимает тревогу?».
А шаги все ближе, чьи-то каблуки постукивают по старым доскам. Федор с трудом поднимает голову, всматривается. Из темноты приближается женский силуэт, только странный какой-то. Не хватает чего-то в нем. И вдруг он понял, похолодев, – самого главного не хватает.
Головы.
Застыв, не в силах пошевелиться, смотрит Федор на женщину в старинном широком платье. Одна рука у нее странно оттопырена. Да вот же и голова – в руке у нее. Пышные волосы, бледное лицо, ярко намазанные губы и щеки, сомкнутые веки. Федора стала бить крупная дрожь. Незнакомка вдруг подняла руки и ловко нахлобучила голову на плечи, где ей и полагалось быть. Обмахнула шею рукой, и остался только тонкий шрам. Ах нет, это уже не шрам. Это бусы.
– Анхен, уходи, ты ведьма, – шепчет Федор. Жуткая девушка улыбается, манит Федора рукой, а в лице ее проступает что-то знакомое. Федор отшатывается, незнакомка вновь поднимает руки. Федор вздрагивает – сейчас опять голову снимет с плеч. Но нет, она только стягивает накладные волосы, а под ними – короткая стрижка. И теперь становится ясно – у нее лицо Нели.
А следом за ней из мрака появляется другой. Он, наверное, тоже снял свои накладные волосы – настоящие волосы его темные, с проседью. И вместо расшитого костюма – что-то черное, неброское. Но Федор все равно знает, кто это. Еще один гость с того света явился их навестить. «Лефорт», – хочет окликнуть его Федор, но лишь слабый вздох получается у него.
Неля наклоняется над ним.
– Спит, кажется. Тише, а то разбудишь.
«С кем это она разговаривает?» – думает Федор, наблюдая за ней незаметно из-под полуопущенных век. Голос – мужской, незнакомый.
– Давай отойдем, поболтаем о делах наших скорбных.
– Зачем ты меня мучаешь? – жалобно спрашивает Неля. – На что я тебе нужна теперь? Я больная, я тебе только мешать буду. Дай мне хоть умереть спокойно.
Федор видит лицо мужчины – бледное, с правильными чертами. Глаза у него темные, недобрые. Что это – тоже сон или явь?
– Ну что ты, в самом деле? Давай отойдем, все обсудим. Если он проснется, мне ведь придется его убить, не люблю оставлять свидетелей.
– Ладно, – покорно говорит Неля. Он берет ее за руку, тянет, девушка нехотя идет за ним. Но тут ее снова начинает бить кашель – судорожный, неудержимый. Вот заворочался во сне Данила, зашевелился Фил. Мужчина смотрит на девушку, переводит взгляд на спящих, потом чертыхается и быстро уходит. Неля садится на пол, прямо на грязные доски, и смотрит ему вслед, по щекам ее текут слезы, она тихо качает головой. Федор хочет приподняться, позвать ее, но тело не слушается, свинцовая усталость придавливает к земле.
Кажется, всего несколько минут прошло – и Неля вновь склоняется над ним:
– Проснулся? Все уже встали.
Она уже не плачет. Наоборот, увидев, как тревожно смотрит на нее Федор, пытается даже улыбнуться бледными губами.
– Ну, что вы так на меня все смотрите. Все хорошо. Мне уже лучше. Давайте вечером отправимся дальше.
Под глазами у нее черные тени. «Приснилось или нет?» – думает Федор.
– А кто ночью дежурил? – спрашивает он.
– Сначала Данила, потом я, – отвечает Неля, – мне все равно не спалось.
«Наверное, приснилось все, – подумал Федор. – Книжку прочел, вот и мерещится теперь всякая дрянь».
Девушка присела к костру, Данила налил ей горячего чая. Федор взял книжку, лежавшую возле Нели, и без всякой задней мысли стал перелистывать страницы, вновь разглядывая картинки – странных женщин с голыми плечами и пышно взбитыми волосами, мужчин с длинными кудрями до плеч. И вдруг ощутил рывок, книгу выхватили у него из рук. Еще секунда – и она оказалась в костре. Огонь весело лизал страницы, а Неля смотрела на это злорадно и мстительно.
– Зачем? – вскрикнул Федор. Он искренне не понимал, с какой стати она дорого заплатила за книгу, а теперь хочет ее сжечь. Попытался выхватить книгу из огня, но девушка ударила его по руке. Федор сердито глядел на нее, потирая ушибленную руку. Опять пришло в голову, что девушка не в себе, что все эти перепады настроения – не к добру.
– Не хочу лишнюю тяжесть с собой таскать, – сердито сказала Неля. – Моя книга, я за нее заплатила – что хочу, то и делаю, – и вдруг она разрыдалась.
– Ну что ты, что ты, – забормотал Федор, гладя ее по волосам. В эту минуту ему было все равно – да пусть горит, не жалко.
– Ты, наверное, считаешь меня идиоткой? – всхлипывая, спросила она.
– Ну что ты, вовсе нет. Забудь. Твоя книжка, что хочешь, то и делай с ней – хоть в огонь кидай, хоть в реку.
Неля немного успокоилась и вдруг улыбнулась.
– Не обращай внимания. Прости, что ударила. Хочешь, я тебе стихи почитаю? – шмыгнув носом, спросила она у Федора. Он молча кивнул. И она завела нараспев:
У меня в Москве – купола горят,
У меня в Москве – колокола звонят
И гробницы в ряд у меня стоят,
В них царицы спят и цари[5].
Он вслушивался не в слова – в распевные звуки ее голоса. И представлялись ему мертвые цари и царицы в роскошных гробах. Ему приходилось слышать, что они похоронены где-то в Кремле. Разве могли они представить, что этим кончится? Что среди развалин мертвого города будет оплакивать их и многих других большеглазая стриженая девушка из подземелья. Может, уже и оплакивать-то некого, и гробниц тех не осталось, может, все уже сожрала обитающая теперь в Кремле биомасса.
– А кто это написал? – спросил он.
– Не знаю, кто-то из верхних. Наверное, его и в живых уже нет давно.
«У меня в Москве, – подумал Федор. – Она словно чувствует себя здесь хозяйкой. Мертвый город – ее владения». И ему стало не по себе. «Странная все-таки девушка. Там, на станции, у нее друзей не было. А наверху, среди мертвых, она чувствует себя как дома, словно мертвые ей ближе живых. Да и то сказать – мертвецы лежат себе спокойно, не лезут в душу, не пристают с разговорами. Хотя кто знает – может, они и приходят иногда». Он вспомнил свой жуткий сон – или то был не сон? А Неля уже рассказывала другое:
А по правой руке – пустырь,
А по левой руке – монастырь…[6]
– Монастырь – это башенки с золотыми куполами? – спросил Федор.
– Да, за толстыми каменными стенами. Когда мы дальше поплывем, один монастырь будет на берегу, совсем близко, ты увидишь, он весь белый. Раньше туда приходили молиться богу. В той же книжке еще были хорошие стихи – про то, что бог не спас. Но мне кажется, что о самых верных он позаботился. Говорят, в некоторых монастырях до сих пор святые люди живут невидимо для всех и продолжают молиться богу, но к себе никого не пускают, ведь спастись должны только самые праведные.
«Ну понятно, а мы этого не заслужили», – подумал Федор. – Вот и плывем себе, как неприкаянные, даже в воде не тонем – то пустырь, то монастырь, то кучи хлама, то какая-нибудь дрянь из воды лезет. И нигде нам не рады – хорошо еще, если не сожрут по дороге.
– А что ты то и дело кидаешь в реку? – спросил он.
Неля смутилась.
– Это чтобы нас пропустили.
– Кто пропустил?
Неля не отвечала. Федор хмыкнул.
– Не смейся, – сказала она укоризненно, – может, оттого мы до сих пор и живы, что я умею задобрить речных богов. Я стараюсь ладить и со старыми богами, и с новыми – на всякий случай. Нужно будет еще поклониться стерегущим реку там, дальше, возле шлюза. Там тоже очень опасное место.
– С духами на всякий случай нужно ладить, – согласился Данила, – но полагаться на них не стоит. Как говорится, на бога надейся, а сам не плошай.
Кажется, сказал он это абсолютно серьезно – Федор не уловил иронии в его голосе.
– А потом будет большой замок, – нараспев сказала Неля. – Говорят, там в подвале, в гробу спит мертвец-вампир. А в лунные ночи выходит пить кровь. И если крови не изопьет, становится злой…
Данила фыркнул. Неля сконфуженно примолкла, ее и без того бледное личико показалось Федору в темноте почти прозрачным, словно она и сама была нездешним духом. Про вампиров Федор кое-что знал, и в отличие от Данилы, вовсе не настроен был смеяться по их поводу. Он прочел несколько книжек на эту тему, но так и не понял, сказки это или самая что ни на есть реальность, и больше склонялся к последнему. В одной книге, например, так прямо и говорилось, что существовал целый заговор, что накануне Катастрофы вампиры негласно жили среди людей, управляли ими, да и Катастрофа, по мнению Федора, едва ли не из-за этого и приключилась.
– А долго нам вообще еще плыть? – спросил он Данилу, чтобы прервать неловкое молчание.
– Да не очень. Нам главное – шлюз проскочить. Потом будет монастырь, железнодорожный мост, бывший продуктовый, старая заправка, еще один мост – а там уж недалеко и до места, где Яуза впадает в Москву-реку, недалеко от Кремля. Место приметное – там слева башня высоченная стоит. Но туда не поплывем – слишком опасно. В большой реке водятся монстры, а на свет кремлевских звезд люди уходят как заколдованные и не возвращаются. Об этом лучше лишний раз не говорить, не то накличешь беду.
