Сергей Коротков - Стражи Армады. Тропою избранных
Холод все пытался шутить над друзьями, не обходя вниманием и сталкера. Нужно было как-то поддержать его, отвлечь не столько от боли, сколько от грусти и хаоса в душе. Столько не видеть отца и вдруг опять проститься с ним! Снова идти на смерть и при этом постараться выжить, выполнить задачи и уберечь друзей! Не каждому дано справиться с таким грузом. Далеко не каждому.
– А чего это наш Ангел молчит? – обратился Холод к Грешнику. – Поди, про нас фигово думает?! А, Виктор? Твое имя вроде как означает победу, а ты Грешником обозвался. С каких щей-то?
– Не сейчас. У камина в баре, вечерком за кружкой пива. Может быть, там я поведаю вам о своей судьбе.
– О-у, вона как?! Прям завел, заинтриговал, я аж вспотел уже от ожидания и…
– Деня, кончай язвить! – вскипела неожиданно Фифа.
Холод выпятил нижнюю губу и состроил обиженную гримасу:
– Анжел, и ты туда же? Ну, ваще-е, ни поговорить, ни вздохнуть, ни…
– …Ден!
– Лады, молчу. Весело у вас тут, ничего не скажешь. Как на похоронах любимой собачки, блин!
Прилетевший камушек окончательно заставил бывалого шутника заткнуться и надуться на весь мир.
Шли молча, изредка комментируя встречавшиеся аномалии или детали округи. Иногда попадались скелеты или элементы старой лежалой амуниции сгинувших бродяг Пади. Удача удачей, а прах прахом. В эти моменты мысли путников сбивались, сердца щемило, а тонус понижался. Сразу вспоминались погибшие соратники: их рвение в бой, лица, шутки, улыбки. Грешнику также становилось больно на душе, когда он проходил мимо разложившихся трупов или издалека замечал зомби-одиночек. Среди них могли быть его боевые товарищи из «Каскада»…
Полдень не порадовал путников привычным теплым солнышком и белыми кучерявыми облаками. Стало пасмурно, подул прохладный ветер, пробирающий до костей, зашумели кроны в Чащобе, пристально следившей за путниками. Груз нависшей опасности стал давить сильнее, будто напрямую зависел от непогоды.
Чувствующая неладное Злата уже не первый раз просила разрешения уйти в одиночное плавание, блюсти покой группы со стороны. Так, как она делала это в прошлом рейде, следя за Трешем и его отрядом. Но сталкер запретил снайперу отдаляться, ссылаясь на свою интуицию. Они по-прежнему двигались вереницей: первым Треш, позади, на отдалении в двадцать метров, Грешник, затем Холод с Фифой и замыкающей Злата.
При переходе притока речки с веселым названием Вонючка стало совсем невесело. Мостик через достаточно неспокойную речушку шириной метров пятнадцать сожгла какая-то падла, причем совсем недавно. При этом умудрилась оставить знак, со злорадным юмором объясняя свои деяния. На сырой фанерке корявым почерком нацарапали угольком: «Прямо пойдешь – смерть найдешь, обратно иди – там и сдохни».
– Да я этого стихоплета за яйца…
– …Холод, уймись! – оборвал возглас друга Треш, а когда тот хотел было продолжить громкие изречения, цыкнул на него и внезапно пригнулся. – Тс-с, умерли все.
Народ принял в стороны, присел, замер. Снова стали слышны щебетание птичек в зеленке и журчание Вонючки. Дремучесть же того берега давила на мозг тишиной и безызвестностью.
Все поглядывали искоса на сталкера, умудряясь следить и за боковыми секторами обзора. Сам же Треш застыл в стойке приготовившейся к гону борзой и тщательно наблюдал за противоположным берегом. Ему явно что-то не нравилось, более того – он чуял опасность и теперь решал, как ее избежать и что предпринять. Схлопотать из непроглядных зарослей за речкой пулю или стрелу уж совсем не хотелось.
Самым нетерпеливым, как ни странно, оказался бывший спецназовец.
– Что видишь, Треш?
Сталкер жестом предупредил, что лучше молчать, чем корчиться с рваным горлом, затем очень медленно стал отступать. На корточках, бесшумно, не хрустя ни одной веточкой, не шурша ни одним камушком, в изобилии разбросанным по берегу. Спутники сделали то же самое – с оружием наизготовку отползали назад. Злата пересилила себя не глазеть на действия любимого следопыта, повадки которого за прошедшую неделю уже достаточно изучила, и пристально всматривалась в тыл. Подпустить врага сзади означало для опытной лазутчицы позор и немедленную гибель товарищей.
И вдруг Треш резко свистнул. Протяжно, громко и как-то необычно. Мелодично, с разной тональностью и силой. Будто использовал определенный позывной.
Холод даже не успел разозлиться, не понимая сталкера в данной ситуации, считая, что этим он только выдал точное местонахождение группы. Да еще и напугал порядком, отчего спецназовец чуть не сорвался и не открыл огонь. Никто не успел толком ничего понять, как из зарослей от реки раздался ответный свист, очень похожий на выданный Трешем.
Сталкер еще раз огласил прибрежный лес парой коротких звуков, на которые ему ответили почти такими же.
Холод утер вспотевший лоб перчаткой и заметил бледность Фифы, целившейся в чащу леса. И то, как она, вздрогнув, напряглась. Он мгновенно перевел взгляд и ствол автомата в ту же сторону и обомлел. Моментально и нещадно захотелось расстрелять того, кто осторожно и бесшумно появился из кустов дикой смородины. Но тихая команда Треша вовремя остановила всех.
Существо, явившее себя людям, действительно пугало и заставляло непроизвольно давить палец на спусковой крючок. Первобытный неандерталец, больше похожий на обросшую грязную гориллу, наполовину показался из укрытия и опустил на землю оголовок огромной дубины. Всем своим видом показывая, что не настроен нападать и вообще чинить разбой. Почему – стоило только гадать. Причина выявилась позже, когда все поняли, что Треш умеет общаться с этими дикарями, знает их язык и жесты, и в этот раз смог остановить бойню. «И вправду кто-то великий сказал: “Лучшее оружие – слово!”, только какое же тут слово, когда они и говорить-то не умеют, а живут только охотой на все, что движется?!» – подумал Холод, до боли сжимая рукоятку автомата.
Полуобнаженное существо, впрочем, мужские достоинства которого кое-как прикрывали длинная шерсть и обрывки шкур, вытянуло обезьяньи губы трубочкой и раздуло ноздри, при этом длинным корявым пальцем с грязным ногтем указав на женщин.
«Пусть только сделает шаг к девчонкам, и я размозжу ему… – мелькнуло в воспаленном мозгу спецназовца, но, увидев, как из кустов вокруг группы людей вышли еще несколько аборигенов гор, пришло дополнительно: – По фигу, всех положу. Я тоже в тельняшке!»
Треш, хвала богам, что-то начал отвечать знаками, чередующимися с короткими нечленораздельными возгласами. Абориген ответил. «Разговор» продолжался минуту. Похоже, гориллоподобного воина диалог со следопытом удовлетворил, он кивнул, даже попытался улыбнуться, довольно оскалив жуткие зубы-клыки. Хлопнул себя по груди и свистнул. Его сородичи тотчас исчезли в кустах. Также тихо и быстро, как и появились.
