Игорь Гринчевский - Американец. Путь на Север
– Я уверен, что такой не только доблестный, но и умный человек, как вы, найдет, что взыскать даже с нищего и мертвого! – впервые за весь разговор показал зубы Рабинович. И весь его вид намекал: «Да, я знаю о твоих делишках. И знаю, кому ты сплавлял реквизированное имущество, и даже каким торговцам ты продал так таинственно «исчезнувших» домашних Попандопуло. Да и не только их. Людей, братец, и их имущество всегда можно продать, если знать кому. А ты знаешь. И не просто знаешь, а продаешь. Так что мы оба можем быть уверены, что долг ты взыщешь, да еще и с лихвой!»
– Ладно! – уловив намек, оборвал торг Карабарс. – Пять процентов! Только для вас, такого приятного собеседника.
* * *Получив на векселя аваль Карабарса, Рабинович тут же пошел к тем самым загадочным «партнерам» Карабарса и продал им векселя по семьдесят пять – восемьдесят процентов (в зависимости от срока погашения). А почему бы и нет? Эти люди знали, что авалист заставит расплатиться по векселям в срок и в полном размере. Заставит всех, даже нищих и мертвых. А деньги, как известно, никогда не бывают лишними.
Сам же Полтора жида был доволен. С учетом расходов премия этого прохиндея составляла в среднем около двадцати процентов от номинала векселя. Или до половины от начальных вложений. Нет, решительно такую выгодную схему терять нельзя! Но чтобы «партнеры» Карабарса продолжали брать векселя с его авалем, был нужен кто-то, кто, во-первых, эти самые векселя будет принимать у Дукакиса и его «коллег по бизнесу», во-вторых, будет проверять, действительно ли вексель подписан старостой деревни, а не каким-то проходимцем, ну и, в-третьих, поскольку «партнеры» Карабарса соглашались работать только с Рабиновичем или его родней, будет Рабиновичу родственником.
Нет, решительно надо заставить Гольдберга жениться на Софочке. Он не может и не должен ради какой-то там эфемерной «любви» жертвовать интересами дела. А Сарочку, если хочет, пусть содержит как любовницу!
Из мемуаров Воронцова-Американца«…Постепенно нога проходила. И я договорился с Кареном, что в следующую субботу, предпоследнюю субботу октября, он проводит меня до синагоги и поможет поискать Сарочку. Он же, в свою очередь, настоял, чтобы я захватил оружие, так как в городе неспокойно. Пришлось обещать. И не просто обещать. Оба справленных мной костюма были совершенно непригодны для ношения револьверов. Поэтому я выпросил у Анны Валерьевны куртку, оставшуюся от моего предшественника, и, потратив на это вечерок, переделал карманы в карманы-кобуры[26]. Оба револьвера и так были полностью заряжены, но вдобавок к этому я рассыпал по карманам запас из двух десятков патронов. К этому времени я уже прочно усвоил, что патронов много не бывает, только очень мало, мало и «все равно мало, но больше не впихнешь». Кроме того, поскольку время стояло тревожное, я на всякий случай взял с собой полный дневник с лабораторными записями и комплект документов, приготовленный для меня начальником полиции.
До дома Данелянов, расположенного на самой окраине Ханьи (удобно как для контрабандистов, так и для заговорщиков, оценил я), я добрался самостоятельно. А вот до синагоги меня уже проводил Карен. Как и предупреждал Тед Джонсон, найти Сарочку было совсем несложно. Молоденькая симпатичная еврейка, до удивления напоминавшая жену самого Теда в молодости. Впрочем, что тут удивляться, сестры же!
Вот только проку от этого не было. Сарочка наотрез отказалась покидать Ханью и повторила, что скоро выйдет замуж. После чего подхватила под руку своего спутника, молодого человека лет тридцати, и скрылась за воротами ближайшего к синагоге дома.
Кстати, молодого человека Карен опознал, это был некто Ян Гольдберг, один из самых богатых менял Ханьи, и дом, в котором скрылись они с Сарочкой, принадлежал ему. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы вычислить, кто жених. Впрочем, поскольку просьбу Теда я выполнил, сестру его Розочки нашел и убедился, что уезжать она не хочет, мне оставалось только вздохнуть с облегчением, откланяться и отправиться обратно в усадьбу Анны Валерьевны…»
Крит, Ханья, 24 октября 1896 года, суббота
Карабарс был вовсе не так наивен, как представлял себе Рабинович. Нет, он, разумеется, как и положено правоверному, не занимался ростовщичеством. И держался подальше от векселей. Но что такое аваль, как и любой житель Крита, занимавшийся в прошлом торговлей и контрабандой, знал. Пусть и в общих чертах. Но иногда бывает так выгодно представить себя невинной овечкой, обманутой хитрым прохиндеем.
Сейчас же правда заключалась в том, что ему действительно были нужны деньги. Именно ему самому, а не Сотне. Причем так, чтобы ребята из Сотни ничего о том, что деньги у него появились, не узнали. А то, что выданные авали на векселя потом, скорее всего, придется «отрабатывать», юзбаши не пугало. Напротив, в мутной водичке «наведения порядка» он рассчитывал получить при расчетах дополнительный куш. Ведь его «партнеры» имеют связи в верхах Империи османов. И наверняка сумеют прикрыть его. Так же, как прикрыли и в момент создания Сотни, и при последующих операциях.
А вот деньги, почти две тысячи лир, так неожиданно упавшие ему в руки, сотник посчитал просто подарком судьбы. Война вообще хорошее время для некоторых видов бизнеса, а для бизнеса, не совсем одобряемого законом, – и вовсе золотая пора! Сотник оценил выгодность бизнеса «своих партнеров». И давно хотел заняться тем же самым. Нет, о равной конкуренции он не помышлял, но хотел хоть «ручеек» отвести от текущей к ним «золотой реки». При этом противозаконность его не смущала. Вернее, он ее не видел. Сейчас он был здесь высшим законом, его олицетворением. Он и его Сотня! А он считал, что древние правила османов, позволяющие обращать побежденных на войне в рабство, справедливы! Куда справедливее той бумажки, что утвердил несколько десятков лет назад султан, пытаясь не слишком раздражать своих европейских партнеров по торговле и политике.
Нет, ни противозаконности, ни аморальности в своих планах Арслан не видел ни крупицы. Его останавливала опаска, да нет, даже не опаска, а твердая уверенность, что его «партнеры» не потерпят конкурента. Поэтому его участие в схеме должно было быть тайным. Встретил кого-то, передал партию «живого товара» и снова занялся делами Сотни. А торгует пусть партнер. Такого партнера, готового рискнуть головой ради бешеной прибыли, Арслан давно присмотрел. Разумеется, среди евреев. А где ж еще? Работорговлю в Империи османов издавна держало именно это племя. И осторожно с ним переговорил. Схема представлялась Арслану крайне простой. У него есть товар, партнер находит каналы сбыта, прибыль делят пополам… Но оказалось, что все куда хитрее. И, чтобы получить деньги, их сначала надо потратить. На взятки, на содержание «живого товара» во время пути, на транспортировку, кормежку, охрану… Нет, вложения были не так уж и велики, но проблема была в том, что потребной для начала бизнеса суммы не было ни у одного из партнеров. Теперь же эта проблема была решена. И сотник уже заранее пускал слюну, представляя размер грядущего барыша.
