Андрей Круз - На пороге Тьмы-2
– Здорова, Вань! Это ты так распорядился, что ли?
– Ага, я, – кивнул Иван, хоть ничего такого у Пашкина не просил, насколько я знаю. – Забыл уточнить просто, что именно вам можно.
– Ладно, проехали, – отмахнулся тот. – Запускаешь теперь на борт?
– Давай, заходи.
Пашкин, от которого опять попахивало водочкой, невзирая на ранний час, гордо нам кивнул и так же гордо удалился, с явным осознанием выполненного долга и продемонстрированного авторитета. Компания же прибывших гуськом поднялась по сходням на борт.
Обыск шел культурно, иначе не назовешь. Хотя бы потому, что пришедшие никакого отношения к правохранителям не имели, а были такими же сотрудниками Фермы, как и сам Иван. Ничего не ломали, ничего не разбрасывали, но при этом ни миллиметра не пропускали не осмотренным и непростуканным.
Примерно через час я и Федька со всеми распрощались и пошли на выход, завернувшись в дождевики. Решили Ивана не отвлекать, пусть и вправду приглядывает за имуществом, раз уж ему так в кайф, и пошли пешком. Тут все же расстояния не те, чтобы так уж этих пеших прогулок опасаться, разве что погода настроение портила.
Из порта вышли на Октябрьскую набережную и по ней пошли в сторону центра. Хотели сразу отправиться на Крупу, но потом все же решили завернуть к общежитию за «Блицем», мало ли как планы изменятся и куда придется спешить? Да и заправить грузовик надо, и топлива для завтрашней вылазки припасти, коли выпала возможность ее совершить.
Пока шли к общежитию, почти не разговаривали друг с другом. Холодный резкий ветер умудрялся дуть прямо в лицо независимо от того, в какую стороны ты поворачивался и куда шел, опровергая тем самым все базовые законы мироздания. Поэтому мы больше капюшоны руками придерживали, чтобы их с головы не сдувало. Правда, при этом промокали рукава курток. Так что в кабине опеля я ощутил себя если и не дома, то как минимум в гостях у хороших людей, только сильно курящих. И когда грузовик лихо докатил нас до подъезда РОППа, то есть «районного отдела приема поселенцев», из кабины выходить откровенно не хотелось, даже в такую короткую пробежку.
В холле учреждения мы увидели с полтора десятка растерянных и задумчивых людей, по виду явных новичков в Отстойнике, таких, каким был я совсем-совсем недавно. Похоже, что они ждали появления Милославского с лекцией, то есть совсем как я в свое время. Но профессор, похоже, запаздывал.
Дежурный в форме, сидевший за зарешеченной стойкой отправил нас в архив, находившийся на первом же этаже, в дальнем конце коридора. По пути столкнулись с невысоким мужичком в отглаженной, но сидевшей на нем как на корове седло, форме.
– А, здорова! – с ходу узнал он нас. – Бирюков и Теодор Мальцев, если не ошибаюсь.
– Драсть, Сергей Геннадьевич, – поприветствовали мы его с ходу.
Это был Бочаров, тот самый, что «оформлял» меня в день моего провала в этот нелепый мир.
– Какими судьбами? – спросил тот. – Решили обратно попроситься? Так ничем помочь не могу.
Шутка эта была, похоже, у него дежурной, но мы вежливо поулыбались.
– Нет, нам в архив, запросик сделать, – сказал я.
– О чем, если не секрет?
Не думаю, что вопрос был продиктован чем-нибудь еще кроме досужего любопытства, но я решил оставаться безукоризненно вежливым. Бирюков и мужик неплохой, и глядишь – чем и поможет.
– На человека одного данные ищем, – сказал я. – Похоже, что погибшего.
– По работе, что ли? – уточнил тот.
– Да вроде как, – кивнул я, решив, что в сущности и не соврал.
– Ну, пошли, я как раз в архив, – сказал он и пошел по коридору таким быстрым, несмотря на малый рост, шагом, что мы за ним едва поспевали.
Дверь в архив была покрыта бурым дерматином, прибитым гвоздиками с широкими медными головками, но стук пишущей машинки, доносившийся изнутри, она все равно заглушить не могла. Бирюков толкнул дверь и вошел, ну и мы следом, оказавшись в помещении разделенном высокой стойкой на две неравные части – малую для посетителей и куда большую для папок с бумагами.
За «ундервудом» сидела немолодая крупная женщина в очках, с серым пуховым платком, накинутым на плечи. Она курила, зажав в крупных желтых зубах, смятую папиросу и поприветствовала нас всех коротким кивком, не отвлекаясь от своего занятия. Бирюков дождался того момента, как она вытащит из каретки карточку из толстой желтой бумаги, и только после этого сказал:
– Наталья Сергеевна, тут к вам ребята из Горсвета с запросом.
– Из Горсвета? – удивилась она.
Голос у Натальи Сергеевны был громкий и звучный, аж эхо от стен. И это она просто разговаривает. А если рявкнет на назойливых просителей, то какой эффект будет?
– Да мы сейчас к Ферме прикомандированы, так что пока скорее оттуда, – поправил Бочарова я.
– А у вас на Ферме свой архив хоть куда, там все есть, что и у нас, и сверх того много.
– Да вот там какая-то путаница, решили здесь уточнить, – с ходу сочинил я версию.
В путаницу она поверила. Хотя бы потому, что архивом на Ферме заведовала не она. Это я буквально в глазах у нее прочел, эдакий оттенок снисходительности к бестолковости всех других архивариусов этой действительности. Она взяла со стола бланк запроса, отпечатанный на серой плохой бумаге, и толкнула его мне по стойке, все так же звучно сказав:
– Заполняйте, без помарок, желательно, – после чего загасила папиросу в забитой окурками пепельнице.
К счастью, заполнять пришлось не плохой перьевой ручкой, макая ее в чернильницу, ка здесь обычно бывает, а простым карандашом, да еще и на диво хорошо заточенным. В общем, вписал я в графу «имя» Алина, потом добавил «и еще, возможно, инициал Е», а в «фамилию» – Скляр, и больше ничего. И расписался, вписав в графу под моей подписью номер личного удостоверения. Но Наталья Сергеевна не удивилась такой скудности и путаности данных, лишь кивнула и сказала:
– Завтра после обеда заходите. Или могу почтой отправить.
– Мы лучше зайдем, только послезавтра с утра, – сказал Федька. – Вы же открыты будете?
– Заходите с утра послезавтра, – сказала она, величественно кивнув, и закурила следующую папиросу.
* * *– Но ты поосторожней, лады? – спросил Федька, высаживая меня у дома.
– Ну не совсем же дурак, – вроде как согласился с ним я.
После визита в РОПП решили разделиться. Просто чтобы времени не терять. Федька займется подготовкой к завтрашнему походу, а я попробую выяснить что-нибудь про оставшуюся в Углегорске жену Боталова. Просто вспомнилось мне, что Боталов все больше в «Якорьке» ошивался, и мы там даже когда-то пытались справки наводить, но ничего из этого не вышло. А вот сейчас у нас появилась идея получше, которую я решил реализовать на практике.
